Вот пока всё. Целую, дружище,

твой Арк.

Эти события позже вошли рассказом о Гарике Аганяне в журнальный вариант ХС:

Года два назад Гарик Аганян пробивал в «Космосе» свой сборник научно-фантастических рассказов. Какие-то там приключения на ракете, которая движется быстрее скорости света. Конечно, Гарик знал, что таких ракет нет и быть не может, он мне лично несколько раз это объяснял и притом вполне доходчиво. Но зачем-то понадобилась ему такая вот сверхсветовая ракета. Ну, научная фантастика, у них там свои дела… Сборник и без того проходил туго, и вдруг каким-то неведомым образом рецензентом его оказался Гнойный Прыщ. Тут вообще много загадок. Откуда в «Космосе» взялся Гнойный Прыщ? А если уж взялся, то зачем ему понадобилось топить именно Гарика? А может, и не Гарика, а редактора. Или, скажем, рекомендателей Гарика в наш Союз…

Факт тот, что он Гарика утопил, да так, как никто Гарика до сих пор не тапливал. По всем непредставимым правилам древних пожирателей слонов. Он вывел черным по белому, что наш Гарик — антинаучный мракобес, исповедующий людоедские теории гитлеризма. Причем копию рецензии он подгадал в аккурат к тому самому заседанию нашей приемной комиссии, где должно было разбираться Гариково заявление о приеме. И когда председательствующий зачитал нам Прыщевый этот перл, мы буквально рты разинули, и наступила тишина, хотя все мы гам собрались люди опытные и всякого повидавшие. Гитлеризм-то тут при чем? А вот при чем.

Как известно, максимальная скорость в природе — это скорость света. Кто это установил? Великий ученый Альберт Эйнштейн. А кто преследовал великого Альберта Эйнштейна? Гитлеровские мракобесы. А что утверждает Г. Аганян в своих злобных писаниях? Существование скоростей выше скорости света. Кого он таким образом ревизует — и даже не ревизует, а попросту злобно опровергает? Великого Альберта Эйнштейна. С кем же, спрашивается, смыкает свои ряды Г. Аганян? То-то!

Вот логика гишу, если это вообще можно назвать логикой. Вот почему не желаю я обсуждать с Гнойным Прыщом какие бы то ни было проблемы, кроме как насчет погоды. Кстати, прием Гарика был-таки отложен тогда на несколько месяцев, впредь до выяснения. И понадобилось могучее вмешательство секретариата, да еще не нашего, а всесоюзного, чтобы отбить этот жуткий наскок из палеолита…

Вообще, ХС значительно прочнее связана с реальностью, чем можно заключить из авторского предуведомления; беллетристики, голой выдумки в ней совсем немного. Мы уже вспоминали реальные выдержки из рабочего дневника, описание папки с ранними произведениями… Пожалуй, ХС здесь выступает в одном ряду с «Театральным романом» Булгакова или с «Алмазным венцом» Катаева.

Но и в реальности события на совещании имели продолжение. Альтов, узнав о такой «критике», затеял переписку с Тушканом. Копии этих писем Альтов рассылал писательским организациям и отдельным писателям-соратникам. Таким образом оказались эти письма и в архиве АБС.

Позднее уже сами АБС будут вынуждены вступить в полемику с Альтовым. Дабы читатель не удивлялся, скажем так, недостаточно уважительной манере Альтова в отношении АБС, ниже приводим некоторые фрагменты его же переписки с Тушканом, из которых вполне понятно, что таков попросту был присущий этому человеку стиль ведения дискуссий.

ПРЕДСЕДАТЕЛЮ КОМИССИИ

ПО НАУЧНОЙ ФАНТАСТИКЕ

МОСКОВСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ

СОЮЗА СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ

тов. ТУШКАНУ Г. П.

Уважаемый Георгий Павлович!

27 марта с. г. на заседании Комиссии по научной фантастике А. П. Казанцев выступил с клеветническими выпадами против меня, заявив, в частности, что я — «абстракционист в литературе». Клеветническим нападкам подвергся и рассказ «Понтон „Звездная Река“». Кроме того, А. П. Казанцев утверждал, что на семинаре молодых фантастов (1961 г.) я призывал писателя А. Днепрова не писать «о борьбе идеологий».

Должен отметить, что подобный вздор А. П. Казанцев усиленно распространяет после того, как в ноябре прошлого года в «Комсомольской правде» появилась моя заметка об одном из произведений Казанцева. Будучи беспринципным интриганом, А. П. Казанцев способен — в порядке мести — обвинять меня в чем угодно; если бы сейчас, например, критиковали не абстракционистов, а аквалангистов, Казанцев тотчас же объявил бы, что я — типичный аквалангист…

Бред А. П. Казанцева не заслуживал бы внимания, однако па этот раз есть возможность документально доказать, что Казанцев клевещет и, следовательно, совершает уголовно наказуемое деяние. Я намерен обратиться в суд, чтобы А. П. Казанцев понес должное наказание. В связи с этим мне необходимы некоторые документы. Часть из них я уже имею (копия стенограммы моего выступления на семинаре, показания свидетелей и т. д.). Теперь мне нужна копия протокола заседания Комиссии 27 марта.

Прошу Вас. Георгий Павлович, выслать мне копию этого протокола. Для возбуждения уголовного дела необходимо, чтобы протокол был полностью; то есть нужно не только выступление Казанцева, но и всех, кто высказывался по этому поводу (Л. Стругацкий, А. Днепров, Р. Ким и др.).

Протокол заседания Комиссии не является секретным документом, его нет основания скрывать от меня — коль скоро обо мне на заседании говорилось. Я надеюсь, что Вы пришлете мне копию протокола сразу же по получении этого письма. Чтобы оно дошло быстрее, я посылаю его авиапочтой с уведомлением о вручении.

Заранее признателен Вам

Г. Альтов

P. S. В свое время Вы присылали мне стенограмму моего выступления на семинаре. Я отправил Вам отредактированный текст. Вы хорошо знаете, что — вопреки вздорным утверждениям Казанцева — я, выступая, обвинял А. Днепрова в том, что у него один и тот же сюжет используется и в рассказах, где действие происходит на Западе, и в рассказах о наших людях. В стенограмме сказано: «Фантастика „работает“ только тогда, когда научно-техническая идея не самоцель, а средство для постановки философских, социальных и иных художественно-значимых проблем. Таков вывод из сравнительного анализа рассказов А. Днепрова».

Так написано в стенограмме, которая заверена моей подписью и находится у Вас.

Вы в первую очередь можете изобличить клевету Казанцева. Буду признателен Вам, если — одновременно с копией протокола — Вы пришлете и письмо, отражающее Ваше (как Председателя Комиссии) мнение.

21 апреля, не дождавшись ответа, Альтов повторяет свою просьбу в еще более резком тоне, и Тушкан уже вынужден отвечать:

<…>

«Протокола заседания», который Вы просите прислать, чтобы возбудить уголовное дело против А. П. Казанцева, тоже нет, так как велась не протокольная, а стенографическая запись выступлений. Стенограммы МОСП частным лицам не высылаются, но по запросу суда м. б. выслана.

Ваш «свидетель», на которого Вы ссылаетесь в своем письме, должен был бы информировать Вас более точно. Видимо, он не был на заседании, т. к. иначе видел бы, что ведется стенографическая запись.

И, видимо, только некомпетентностью «свидетеля» (а чем же еще?) можно объяснить его неточную информацию в отношении выступления т. А. Казанцева. Поэтому получилось так, что Ваше главное обвинение с чужих слов в адрес т. А. Казанцева не соответствует духу его выступления.

<…>

Теперь по существу «клеветы» т. А. Казанцева.

Клевета — это приписывание человеку им не сказанного или не совершенного. Но ведь рассказ «Полигон „Звездная река“» вышел под Вашей фамилией.

Тов. А. Казанцев критически анализирует опубликованное Вами со своих литературно-политических позиций и приходит к не утешительному для вашего рассказа, в частности, выводу.

Можно ли это назвать клеветой с позиции Уголовного кодекса? Нет!

<…>

Каждый литератор, а Вам как недавнему члену Союза Писателей надо об этом знать, имеет право на любое суждение о том или другом произведении, даже если это мнение критика не угодно автору произведения. Автор произведения имеет такое же право иметь суждение о критике на его произведения и выступать в защиту своего произведения. Но можно себе представить, во что превратятся наши литературные дискуссии, если и каждое не угодное автору критическое выступление (да еще устное, не опубликованное) автор угрозами и обструкцией будет стремиться заглушить любую критику в свой адрес.