Но дальше разговоров о перестройке дело не шло. Автор настоящей книги так и не смог найти хоть сколько-нибудь убедительных доказательств существования попыток реальной перестройки системы государственной безопасности с учетом кардинальных изменений в обществе.
Что и как перестраивать никто толком не знал. Если, конечно, не считать случаев, когда под видом перестройки шла обычная борьба за кресла и должности, да мелкий, чисто косметический ремонт системы. К коренным изменениям в жизни страны, КГБ оказался не готов, и в результате получилось то, что и должно было произойти и со страной и самим КГБ.
Это топтание на месте было, в определенной степени, естественным, люди-то ведь были те же самые, и начальники, и подчиненные. Внутри все оставалось практически тем же, хотя внешне жизнь резко менялась. Разрыв между внутренним и внешним состоянием все время нарастал. А нарыв не может нарывать бесконечно. И как правило, он сам по себе не рассасывается.
1.1.15. Тем временем отдельные средства массовой информации выбирали для себя «жертв КГБ» и становились на их защиту. Так, например, еженедельник «Новое время», начав еще в 1990, продолжил и в следующем году защиту Альфреда Шоленберга, советского немца, обвиняемого органами КГБ в контрабанде. Для среднего читателя понять кто прав, а кто виноват было невозможно, талантами Шерлока Холмса обладали далеко не все. Так что общественное мнение по конкретным проблемам создавалось методом: кто громче и красивее выскажется.
В некоторых регионах страны органы госбезопасности попадали прямо таки в гущу конфликтов. В июне 1990 года на сессии Верховного Совета Эстонской ССР было принято решение и прекращении финансирования из республиканского бюджета деятельности КГБ, Главлита и военкомата Эстонской ССР. В ночь с 15 на 16 сентября 1990 года в Тбилиси после несанкционированного митинга возбужденная толпа совершила нападение на здание КГБ Грузии. Список таких примеров по стране можно было бы и продолжить.
1.1.16. Тем временем председатель КГБ, выступая на Верховном Совете, а затем на пресс-конференции, разъяснил всем желающим ему внимать, «что задача КГБ» — борьба с деструктивными силами, а деструктивные силы — это те, что хотят развалить Союз».[21]
Видимо, так же думало и большинство сотрудников, которые, как и все военнослужащие, присягали «до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству».
Тем, кто в душе придерживался слов присяги, было не просто понимать, что разваливается все. И свой Народ, и Советская Родина, и Советское Правительство.
Как видим, задачу председатель КГБ понимал ясно, но выполнить ее не сумел (т. к. Советский Союз развалился), даже имея в подчинении мощную структуру.
1.2. Фактор Ельцина
1.2.1. Важную, если не сказать, важнейшую роль играл тогда в стране фактор Ельцина. Дело в том, что Борис Николаевич к началу 1991 года был почти иконой для многих его соотечественников. К этому времени много говорливый Михаил Сергеевич стал надоедать почти всем.{40} Подсознательно в народе шел поиск нового кумира. Так устроен этот мир, все время нужно менять кумиров.
1.2.2. Вот тут то и наступало время Ельцина. Человек это был совсем не простой. Впрочем, разве простые люди к власти в стране приходят?
«Медленный подъем привычным методом аппаратных подсиживаний, — писал в середине 90-х годов о Ельцине конца 80-х годов Кронид Любарский, — не только не в личном характере Ельцина — для этого у него просто нет времени. Ельцин не хочет прийти к власти в возрасте Черненко, когда эта власть тебе уже не нужна. Действовать надо быстро, решительно и попытаться оттеснить от власти «молодого» генсека Горбачева.
Удайся эта атака, вытесни Ельцин Лигачева, а затем и Горбачева из высшего руководства, утвердись Борис Николаевич во главе КПСС — еще неизвестно, возникла бы у него мысль положить свой партийный билет на трибуну и хлопнуть дверью. Возможно, что тогда бы история, если не прекратила, то замедлила бы течение свое. Ельцину, скорее всего, удалось бы продлить агонию партии дольше, чем это смог Горбачев. Но лобовая атака была отбита генсеком, просьбу Ельцина о «политической реабилитации» XIX партконференция тоже не удовлетворила. Влачить же жалкое существование в Госстрое было нестерпимо.
И здесь перед Ельциным неожиданно открылась иная перспектива. Появилась новая сила, с каждым днем набиравшая мощь, к тому же явно и открыто сочувствующая опальному лидеру: демократическое движение перестало быть лишь моральной оппозицией и организационно оформилось в политическую силу. Впервые открылась реальная возможность пробиться к вершинам власти не в рамках КПСС, а находясь за ее пределами. Именно тут ельцинский талант власти нашел себе благодатную почву».[22] С этим сложно не согласиться.{41}
А вот стоит ли соглашаться с другим высказыванием? «…Сначала демократическая элита, которая не имеет этнического русского самосознания, крайне негативно относилась к идее суверенитета РСФСР. Но когда наши демократы почувствовали, что они только через эту идею могут сбросить Горбачева вопреки своим убеждениям, прекрасно сознавая ее безумность, они к ней присоединились. Елена Боннер сделала эту идею своейидеологией. Наша либеральная элита потому и победила, что проявила эту уникальную способность к перехвату идей».[23]
На самом деле Ельцина поддерживали самые разные силы. В том числе и те, кто, казалось бы, далек от идеалов либерализма. Мало того, либеральным было только часть его ближайшего окружения, массы были с ним во многом просто потому, что в очередной раз уверовали в наивную идею о справедливом вожде.
Интересно, что определенным союзником команды первого президента РФ и его демократического окружения были российские коммунисты. Особенно наглядно это было заметно среди коммунистов депутатов Верховного Совета РФ. Как коммунистов, входивших в соответствующую фракцию, так и коммунистов, разбежавшихся по другим фракциям. На первый взгляд это парадоксально, но чем еще можно объяснить победу Ельцина во время выборов председателя Верховного Совета РСФСР в 1990 году, закулисные интриги вокруг выбора председателем Хасбулатова в 1991 году, почти поголовную поддержку коммунистами Беловежского соглашения в самом конце 1991 года и прочие факты? Причем Ельцина поддерживали порой, казалось бы, самые ортодоксальные коммунисты.
До сих пор об этом не любят говорить ни одна из сторон этого сговора в борьбе за власть, так как чистоту идеалов сей факт сильно портит и тем и другим.
1.2.3. По большому счету, Ельцин был выбран судьбой в качестве рычага, которым была изменена страна, а, в конечном итоге, и весь мир. Был ли он выбран в качестве этого рычага неосознанно или сделавшие выбор понимали существенные несовпадения ельцинизма и демократизма?{42} Это очень интересный вопрос, на который следовало бы дать ответ перед историей. Как и ответ на вопрос о том, кто делал этот выбор? Понимал ли это сам «избранник» и какую игру он сам играл?{43}
Ясно лишь одно: стране нужен был новый лидер, способный вывести ее из того кризиса, который только усугубился неудачной перестройкой.
Тогда в гуще событий, которыми сотрясалась страны, многое казалось случайным. Но сейчас, глядя со стороны, видно, что, в принципе, ситуация могла быть просчитана. Достаточно, только поймать волну народных симпатий, определить, кто на волне и «окружить его заботой и вниманием». Разумеется, в реальной жизни все сложнее, но сложности — всего лишь детали. Другое дело, что все эти три фактора должны быть четко просчитаны в деталях и исполнены нужными людьми нужным образом.{44} Чаще же всего это происходить спонтанно. Но ведь на этот раз ставкой была высшая власть в стране и судьба сверхдержава. Тут, казалось бы, заинтересованным силам можно и посчитать.