— В принципе, наверное, могут, — не стал отрицать Вострецов. — Но, во-первых, бандиты не знают, не могут знать, где находится девушка. — Откуда ж было знать Вадиму, что работавший на мафию милиционер уже сообщил Аргуну, куда отправили Карину. — Во-вторых, даже если бы они это и узнали, добраться до вашей клиники они никак не успеют, потому что сюда уже должен вылететь вертолет, который заберет Карину и перебросит ее в закрытую клинику, где она будет под надежной защитой…

Словно в подтверждение его слов, откуда-то издалека послышался звук приближающегося вертолета.

— Оперативно, — хмыкнул Вадим. И пробормотал: — И чего-то без извещения…

Иукуридзе тоже прислушался.

— Они что же, собираются прямо на территории больницы приземлиться? — всполошился врач.

— Да не должны бы…

Вострецов отозвался с некоторым сомнением, однако поднялся с места и подошел к окну. Вертолет грязно-зеленой расцветки, с тусклой звездой и закопченным номером, и в самом деле уже завис над лужайкой, раскинувшейся посреди территории больницы. Он, медленно развернувшись вокруг своей оси, начал аккуратно опускаться на землю. По лужайке волнами потекли серебристо-зеленые волны пригибаемой потоком воздуха травы. Еще недавно мирно прогуливавшиеся по дорожкам люди в пижамах в панике разбегались в разные стороны.

— Здесь же больные! — воскликнул Георгий Шалвович, срываясь с места. — Что же вы делаете, менты тупорылые!..

Вадим тоже ничего не понимал. Он смотрел на происходящее сквозь могучую решетку и мелкую металлическую сетку, которые двойной преградой закрывали оконный проем. За его спиной громко хлопнула дверь.

Между тем грузная машина коснулась травы, овальная дверь на грязно-зеленом боку раскрылась и в проем, не дожидаясь пока выбросят трап, на траву один за другим спрыгнули несколько вооруженных человек в камуфляже. К ним навстречу бежал врач.

И тут Вадим понял, что происходит. Бандиты-таки отыскали следы Карины и прилетели. За ней! Сейчас они захватят рыжего врача, заставят его указать, где находится девушка, и увезут их обоих. И тогда уж точно никто и никогда не увидит ни одного из них. Во всяком случае, живыми.

Вадим бросился к двери. Но ведь здесь нет дверной ручки! Выбить ее? Вострецов попытался налечь на дверь плечом, потом ударил ее обутой в кроссовку ногой… Дверь не поддавалась — сделана на совесть. И открывается она внутрь… К тому же он не оперативник, он следователь, он не умеет вышибать двери ногой… И пистолета с собой нет!.. И в зарешеченное окно не вылезешь…

Вострецов выхватил из кармана коробочку своей слабенькой рации.

— Эй, кто-нибудь, кто меня слышит! — заорал он в нее. — На психбольницу номер… совершено вооруженное нападение. Срочно, кто слышит, на помощь!..

Следователь еще продолжал кричать, когда из рации раздался громкий треск. Вадим не сразу понял, что это где-то поблизости — да что там гадать, где именно: на вертолете — включили «глушилку». Он подскочил к окну иувидел, как двое громил держат врача под руки, а перед ним стоит человек и хлещет его наотмашь ладонью по лицу. Ошеломленный происходящим, Георгий Шалвович, конечно же, не выдержит и тут же все выложит своим мучителям.

Увидел Вадим и другое — в сторону корпуса, в котором он находится, бегут еще двое боевиков с автоматами. Наверное, уже поняли, что кто-то пытался вызвать подмогу именно из этого здания. Что же делать?.. Врачу не поможешь. Карине — тоже. Было бы в руках хоть какое-нибудь оружие, можно было бы принять бой, выиграть время, в конце концов попытаться выстрелить в вертолет, подбить его — с такого расстояния это сделать, наверное, было бы не так уж сложно… А руки пустые — только трещит бесполезная рация.

На столе, да и вообще в помещении, нет ничего острого или чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия — сказывалась специфика учреждения. Почему-то подумалось, что у врача в столе может оказаться если не скальпель, то хотя бы какой-нибудь плохонький ножик, которым он режет хлеб или, скажем, колбасу на закуску. Но все ящики оказались запертыми. Вадим схватил стол и с грохотом опрокинул его на пол. Столешница удар выдержала, не отлетела, но зато откуда-то из недр стола посыпались различные предметы — монеты, значки, шариковые ручки, использованные стержни… Ножа среди не было, но среди предметов оказался старинный тяжелый дырокол. Хоть что-то, что можно использовать как оружие… Вострецов схватил его за массивную скобу, наподобие кастета, и прижался к стене возле двери. Если повезет, первого ворвавшегося можно будет огреть этой железкой по черепу, схватить автомат, а там — как получится. В любом случае это будет по-мужски…

Он не знал, почему обернулся. Но только увидел, как с улицы в окно на него смотрит какой-то человек. Причем смотрит поверх ствола автомата, который уже направил на следователя.

Вадим рухнул на пол, извиваясь, попытался отползти под окно, оказаться в "мертвом пространстве". Автоматная очередь, грохот которой смешался со звоном осыпающегося разбитого стекла, прошла над его головой. Одна из пуль сбила со стола жалобно звякнувший телефонный аппарат.

— Гранатой бы его, да сетка мешает, — услышал он голос с улицы.

— Ну его в задницу! — отозвался второй. — Главное, что он теперь без связи… Пошли… — и дальше Вадим уже ничего не слышал.

Он лежал на полу под окном и чувствовал, как по щекам текут слезы бессилия. С ними он поделать ничего не мог. На его глазах, в его присутствии совершается грандиозное преступление, а он, человек, призванный стоять на страже законности, никак не мог его предотвратить.

МОСКОВСКАЯ КОЛЬЦЕВАЯ АВТОДОРОГА, АВТОСТОЯНКА НЕПОДАЛЕКУ ОТ ПЕРЕСЕЧЕНИЯ С ОСТАШКОВСКИМ ШОССЕ

— Ты что, бросаешь меня?

Самурай смотрел на женщину задумчиво. До этого момента он и в самом деле хотел ее бросить, просто уехать и больше никогда сюда не возвращаться. Его мозги, не слишком приспособленные к абстрактному мышлению, интуитивно чувствовали, что при его образе жизни время от времени просто необходимо обрывать подобные затянувшиеся связи. Да и вообще нужно менять круг общения. Кроме рабочего, разумеется — только бытовой, чтобы у соседей не возникало лишних вопросов и не было оснований, чтобы «капнуть» на него "куда следует"… Теперь же, после вопроса подруги, Самурай вдруг подумал, что в данном случае можно бы сделать исключение. В самом деле, коль он собирается на какое-то время исчезнуть из города и залечь на дно, то почему бы не прихватить с собой и подружку? Там ведь придется кого-нибудь искать — не поститься же, в самом деле…

— Но я уезжаю, — уже не так уверенно ответил он. — Вообще из города уезжаю. И не знаю, на сколько времени.

— Так и я с тобой…

— Ну что ж…

Женщина довольно улыбнулась, просунула руку внутрь салона, отщелкнула кнопку запора, распахнула дверцу и торопливо, пока он не передумал, забралась на заднее сиденье.

Ну да ладно, раз уж так получилось, то так тому и быть, решил Самурай. Нечасто женщина настолько откровенно навязывается ему. Даже не просто нечасто — такое в его жизни произошло вообще впервые!

Знал бы он, о чем она, эта его подруга, сейчас думает! Людмиле на Самурая было плевать с высокой колокольни.

Тупое похотливое животное, которое желает только пожрать да потрахаться. К тому же ему абсолютно все равно, получает ли при этом удовольствие женщина — о том, что существуют ласки, любовные игры, нежные слова, стремление не только удовлетворить себя, но и ублажить подругу, другие подобные интимные мелочи, за которые мужчину можно по-настоящему полюбить, — обо всем этом он даже не подозревал. Правда, он платил, платил хорошо. А когда какое-то время жил у нее, вообще обеспечивал всем необходимым… Да ведь только за это можно лишь отдаваться, оставляя душу недоступной для «партнера». Впрочем, на ее душу Самурай не претендовал.

Однако теперь было не до жиру — у Людмилы накопились проблемы. У нее образовался грандиозный долг, причем в валюте, который неизвестно, как и чем отдавать, а тут еще курс доллара в очередной раз скакнул… Такой долг, что даже своим неплохим и при этом отнюдь не брезгливым телом отработать его она уже не могла бы. Ее поставили "на счетчик". До сегодняшнего дня она надеялась, что Самурай, за машиной которого она приглядывала, когда-нибудь появится и сумеет разобраться с Красавчиком. А тут выясняется, что Самурай и сам собирается смываться. То, что Самурай именно смывается, у нее сомнений не было. Ну а от чего или от кого, ее мало волновало. Значит, так надо…