Семейное древо

Тартана прибыла в Венецию. Все члены экипажа очень обрадовались. Стоянка продлится не меньше недели, стало быть, каждый побывает в городе. А те немногие, кто родом из Венеции, смогут даже пожить дома. Сразу по прибытии в Венецию капитан в сопровождении двух офицеров сошел на берег — подать рапорт о плаванье. Офицеры и матросы с нетерпением ожидали его возвращения. Всем интересно было узнать, какой приказ объявит капитан.

И вот долгожданный момент наступил. Офицеры спустились в кают-компанию, где капитан сообщил, что в Венеции они пробудут ровно месяц. Судно поставят в док, где его основательно осмотрят и отремонтируют после многомесячного плаванья. На судне остаются только дежурные. Семейные моряки могут отправляться домой, остальные будут жить в портовой гостинице. Несколько членов команды, уроженцы других городов, получили письменное разрешение посетить своих родственников, с точной датой возвращения на тартану. Случалось, правда, что иные матросы не возвращались. Просто дезертировали, думая, что их не найдут. Но уйти от венецианских дозоров, шпиков и доносчиков было почти невозможно. Удавалось скрыться лишь самым смелым и отчаянным: всюду кишмя кишели сыщики, шпионы и другие наемники, охранявшие республику. Чтобы поддерживать свое господство в захваченных краях, даже в столь отдаленных, как Бока Которская, и взимать с них большую дань, венецианские власти щедро раздавали земли и громкий графский титул местным предприимчивым людям, из которых могли выйти хорошие моряки или ловкие, оборотистые купцы. Эти облагодетельствованные властями люди были верными стражами Венецианской республики. Каждый такой граф имел крестьян, которые обрабатывали его землю за ничтожную плату — только бы не умереть с голоду. А новоиспеченные графы тем временем возводили чудесные дворцы с гербами и затейливыми балконами, держали множество слуг, были у них и свои парусники, и летние виллы, сады, виноградники, а у иных, по примеру соседей итальянцев, даже собственные часовни. В их семьях говорили по-итальянски, так как среди знати говорить на родном языке считалось неприличным. К тому же это было лишним доказательством глубокой преданности венецианскому дожу.

Венецианцам, которые часто бывали в Которе и других поселениях в Боке по делу или просто так, для развлечения, приятно было слышать свой язык в краю, где простолюдины не знают ни слова по-итальянски.

Вестовой старшего офицера

На другой день экипаж тартаны стал разбредаться кто куда. Взвалив на спину мешки, матросы заторопились на берег. Каждому хотелось поскорее увидеть родных и детей, порадовать их своими нехитрыми подарками. И наговориться вволю. Рассказать про бури и штормы, про людей и обычаи в дальних краях, где они побывали. В слушателях недостатка не было — ведь простые венецианцы почти не отлучались из своего города. Повидать чужие края удавалось лишь солдатам и матросам, да и то сказать, судьба их была незавидной, ибо многие из них навек оставались лежать в чужой земле.

Бошко надел настоящую матросскую форму, а свою старую одежду и робу сложил в небольшой мешок, который ему выдали на тартане. Только он оделся, как к нему подошел один матрос и сказал, что его требует старший офицер. Бошко встревожился. «Зачем я ему понадобился? — подумал он. — Уж не хочет ли синьор Джорджо оставить меня на тартане? Отсюда не сбежишь. На судне остается охрана. А я-то размечтался в самом скором времени увидеть свою Боку».

— Слушай, Бошко, — начал Джорджо, когда тот явился, — ты поедешь со мной в Верону. Господин капитан назначил тебя моим вестовым.

— Но, синьор… — пролепетал Бошко.

— Молодой человек, — громко и строго произнес Джорджо, так что его слышали находившиеся на палубе матросы, — это приказ синьора капитана. Отправляемся через полчаса. Возьми свои вещи и жди меня на палубе. Ясно?

— Ясно.

Сидя в гондоле, Бошко бросал восхищенные взгляды то на один, то на другой берег. Ему нравилось решительно все: и величественные соборы, и Дворец дожей, и великолепные здания с балконами и колоннами, и ловкие гондольеры на многочисленных каналах. Заметив, с каким интересом осматривает Бошко все вокруг, Джорджо спросил:

— Ты первый раз в Венеции?

— Да. Я много слышал об этом городе, но даже представить себе не мог, как он прекрасен. Кажется, будто он возник из моря.

Джорджо расплатился с гондольером, и они продолжили путь пешком. Выйдя из города, они подошли к таверне, возле которой стояла целая вереница самых разнообразных карет и колясок. Едва завидев венецианского морского офицера, возницы стали наперебой предлагать свои услуги — с офицера можно сорвать хороший куш. Но Джорджо, не обращая на назойливых возниц никакого внимания и не отвечая на их вопросы, продолжал свой путь. У последней кареты он остановился.

— Сколько возьмешь до Вероны? — спросил Джорджо кучера.

Немного поторговавшись, они договорились о цене.

— Едем сейчас же, — сказал Джорджо.

— Но, синьор, сейчас не могу. Мне надо предупредить жену.

— Я не могу ждать. Попроси кого-нибудь передать ей, что ты отправляешься в дальний путь. Завтра я должен быть в Вероне.

Кучеру ничего не оставалось, как согласиться. Пока он договаривался со своим приятелем, Джорджо с Бошко уселись в карету и захлопнули дверцу.

Возницы и случившиеся здесь люди просто глазам своим не верили — им еще не приходилось видеть, чтоб офицер и матрос сидели рядом.

— Ну и дела, — вздохнул один старый кучер и перекрестился.

Лошади бежали мелкой рысцой. Карета медленно удалялась. Джорджо и Бошко молча рассматривали окрестности и слушали песенку, которую насвистывал кучер. Первым нарушил молчание Джорджо.

— Бошко, разве тебя ничто не удивляет? — спросил он.

— Странный вопрос, синьор. Чему я должен удивляться?

— А тому, что мы сидим вместе — офицер и матрос.

— Если вам неудобно, если я вас стесняю, я могу перебраться к кучеру. Мне все равно, где сидеть.

— Я не о том. Сиди здесь. Видно, что ты на военном судне новичок.

— Если закон запрещает вам сидеть рядом с матросом, то почему вы сразу не сказали об этом?

— Ничего страшного, по крайней мере, наговоримся всласть. Здесь нас никто не видит и не слышит. — И вдруг он сказал по-сербски: — Добрый день. Как поживаете, дружище?

Бошко от удивления не мог вымолвить ни слова.

— Так как поживаете, дружище? — повторил Джорджо.

— Вы знаете наш язык? Кто вас научил? — воскликнул пораженный Бошко.

— Моя мать.

— Ваша мать? А где она его выучила?

— На твоей родине, в Боке.

— Она венецианка и гостила там у какого-нибудь графа? — уже спокойнее спросил Бошко.

— Нет. Она родом из Боки. Мой отец познакомился с ней в Вероне. Там он ее увидел и полюбил…

— Она ждет вас сейчас?

— Нет. Меня никто не ждет. Правда, все знают, что я должен вернуться, только не знают когда. У моряков всегда так.

— У вас есть братья?

— Целых четыре!

— А сколько сестер?

— Ни одной.

— Кто ваш отец?

— Купец и помещик. Потому я и смог стать офицером на венецианской тартане. Но я не люблю свое дело и решил не возвращаться на судно.

— Не вернетесь на судно? Что же будет со мной? — встревожился Бошко. — Я хочу стать морским капитаном. Таково было желание моего покойного отца.

— Это мы как-нибудь уладим. Ты будешь моим гостем, а не слугой.

— А что скажет ваш отец?

— Надеюсь, ничего плохого. Я его старший сын, а первенца у нас особенно чтят. Кроме того, моя мать вряд ли разговаривала на родном языке после смерти своего отца. Вот я и взял тебя с собой, чтоб ей было с кем поговорить. Главное, благополучно доехать…

— Здесь есть разбойники?

— Да, иногда шалят. — Джорджо обратился к вознице: — Скажи, любезный, спокойно ли на этой дороге? Не балуют ли здесь разбойники?