Дела его плохи

Джорджо проводили с судна со всеми почестями, с какими провожают офицеров Венецианской республики. На корме он простился с капитаном и в сопровождении младшего офицера направился к середине тартаны, где у борта уже стояла шлюпка. Четыре матроса сели на весла, и шлюпка пошла к берегу.

В отличном расположении духа — все устраивалось как нельзя лучше — Джорджо поспешил на площадь святого Марка. Теперь он думал лишь о том, как помочь другу. С этой мыслью он и приблизился к таверне, где, согласно уговору, его должен был ждать Бошко. Джорджо остановился в дверях и стал глазами искать его в прокуренном, затхлом и плохо освещенном зале. Чрезвычайно удивленный тем, что Бошко здесь нет, Джорджо подошел к трактирщику.

— Сюда заходил юноша лет шестнадцати?

— Да, синьор. Однако прошло, пожалуй, больше часа, как он ушел.

— Он вам не сказал куда? Или, может, он оставил для меня записку?

— Нет, синьор.

— Наверное, он пошел прогуляться и скоро вернется. Я подожду его здесь. Принесите-ка мне чего-нибудь, чтобы утолить жажду, — попросил Джорджо и сел за первый же свободный столик.

…Время шло, а Бошко все не появлялся. Джорджо забеспокоился. Почему его друг нарушил уговор? Где он до сих пор разгуливает? Тревога его росла с каждой минутой. Наконец Джорджо встал, расплатился с хозяином и сказал:

— Если придет мой знакомый, скажите ему, что я пошел к синьору Витторио, пусть отправляется туда. Вы знаете негоцианта Витторио?

— Как не знать. Его все знают. Будьте спокойны, — заверил Джорджо хозяин таверны.

Джорджо шел очень медленно, всматриваясь в темноту — не увидит ли невзначай Бошко. На улицах была кромешная тьма, и только кое-где на перекрестках горели уличные фонари, в скудном свете которых нет-нет да и мелькнет какая-нибудь фигура. Вдруг он услышал негромкие голоса. Навстречу ему брели двое стражников. На вопрос Джорджо, не видели ли они юношу, стражники ответили отрицательно. Теперь он не на шутку встревожился. Неужели с Бошко стряслась беда? От этой мысли его прошиб холодный пот.

Едва поздоровавшись с синьором Витторио, Джорджо высказал ему свои опасения. Ужин был уже на столе, когда негоциант ввел гостя в богато убранную столовую. Джорджо поздоровался с хозяйкой дома синьорой Агнессой, познакомившей его со своими дочерьми — темноволосой Марией и белокурой Лючией. Джорджо понял, что этот торжественный ужин приготовлен в его честь. Для хозяев дома Джорджо был завидным женихом. Богат и хорош собой, он слыл к тому же блестящим морским офицером, о котором говорит вся Венеция. Синьор Витторио и его супруга лелеяли мечту выдать за него одну из дочерей и потому очень обрадовались, заметив, как он украдкой переглядывается с Лючией. Разговор за столом шел о его покойной матери, а затем Джорджо стал рассказывать про Бошко. После ужина синьора Агнесса с дочерьми отправилась на свою половину. Лишь только мужчины остались одни, как Джорджо вновь завел разговор о Бошко.

— Почему вы так беспокоитесь об этом Бошко? — поинтересовался синьор Витторио.

— Он умный, честный и добрый юноша. Я полюбил его и буду искренне огорчен, если с ним случилась беда.

Синьор Витторио улыбнулся:

— Думаю, ничего страшного с ним не стряслось. Как старый, умудренный житейским опытом человек советую вам забыть этого юношу, как, к примеру, забывают дурной сон. Похоже, что тут замешана тайная полиция. Поверьте моему опыту, знанию людей и жизни, особенно у нас в Венеции. Меня крайне удивил поступок вашего капитана. Неужели он отпустит с тартаны такого способного юношу-матроса? Ну посудите сами!

— Невозможно… — пробормотал Джорджо.

— Невозможно оживить мертвого. Все прочее в нашем мире вполне, вполне возможно. И я вам еще раз рекомендую оставить поиски пропавшего юноши. Они вас неминуемо приведут в тайную полицию, а от нее лучше держаться подальше, даже знатным людям. Ну, посудите сами, кому Венецианская республика обязана своей мощью и силой? Запомните, агенты дожа ни с кем не церемонятся.

— И все же я попробую.

— Попробуйте, только будьте осторожны.

На другой день Джорджо пошел искать Бошко, хотя его вера в успех сильно поколебалась. На площади святого Марка он узнал, где находится полицейское управление. Принял его тот самый офицер, который накануне вечером посадил Бошко за решетку. Джорджо представился и объяснил причину своего прихода.

— К сожалению, ничем не могу вам помочь, никакого юношу вчера вечером наши агенты не приводили. Иначе бы я знал. Правда, мы арестовали двух пьяных матросов — они подрались в таверне и оскорбляли дожа, — но это были пожилые люди, и мы их тут же отпустили.

— Вы их видели?

— Нет, на пьяниц я не смотрю. Но агенты мне всегда докладывают, когда и кого привели.

— Позвольте мне посмотреть…

— Это невозможно, синьор. Без письменного разрешения дожа никто не имеет права видеться с арестантами. Получите разрешение — тогда пожалуйста. Если я вас пущу на собственный страх и риск, то лишусь места. Думаю, вы не будете настаивать на такой жертве.

— Так что же мне делать?

— Давайте так договоримся: вы вернетесь в Верону, а я прикажу своим людям искать вашего юношу. Как, вы сказали, его зовут?

— Бошко.

— Значит, Бошко. Запишу его имя. Через несколько дней я вас обо всем извещу через вестового. Надеюсь на лучшее.

— Вы очень любезны, синьор. Как мне вас благодарить?

— Пустяки. Люди должны помогать друг другу.

— Еще раз спасибо и до свидания.

Джорджо ушел, крепко пожав, по обычаю, руку офицера. А тот, едва за посетителем закрылась дверь, схватил бумагу, на которой записал имя Бошко, смял ее и бросил в корзину. И тут же забыл про свое обещание.

Прогулка по Венеции

Прошло три дня, а Бошко еще томился в тюремной камере. Каждый раз, когда открывалась дверь, он вздрагивал в радостной надежде услышать свое имя. Уже выпустили четырех матросов, а его все не вызывают. И в душу его вполз червь сомнения. В порыве отчаяния он винил в своем несчастье Джорджо — это из-за него он оказался в тюрьме! Но уже в следующую минуту на память приходили дни, проведенные в Вероне, и ему становилось стыдно, что он мог так подумать. За это время Бошко не проронил ни слова. Друзья по несчастью не знали, как и за что угодил он за решетку, и относились к нему с подозрением, видя в нем агента, подосланного сюда, чтоб слушать их разговоры. Наконец один из горемык не выдержал и рассказал Бошко об этих подозрениях. Тут юноша с горечью поведал свою историю сгрудившимся вокруг него арестантам.

— Хочешь, я предскажу тебе будущее? — предложил кто-то из арестантов, когда он закончил свой рассказ.

— Хочу.

— Или тебя, если ты и впрямь моряк, через пару дней пошлют на какую-нибудь галеру, или про тебя вовсе забудут.

— Как это забудут? — воскликнул Бошко.

— А так. Забудут, и конец. Сгниешь здесь…

В этот миг дверь камеры со скрипом отворилась, и стражник заорал:

— Что еще за сборище? А ну расходись, чертово отродье! — А потом добавил: — Кто из вас Бошко? Выходи. Тебя вызывает офицер.

Пока Бошко вставал и шел к двери, какой-то арестант успел ему позавидовать:

— Счастливчик, по крайней мере, увидишь солнце.

Офицер сидел, удобно развалясь в кресле, по обе стороны которого стояли матросы с его тартаны. Бошко их сразу узнал.

— Послушай, — заговорил офицер. — Ты свободен. Следуй с матросами на судно. Таков приказ капитана тартаны. — И когда Бошко попытался что-то возразить, прикрикнул: — Молчать! И не вздумай бежать, матросы убьют тебя на месте. Беспрекословно выполняй их распоряжения. По улицам пойдешь с ними так, словно гуляешь по городу. Побежишь — пеняй на себя.

На улице Бошко все время щурился и чихал. Ему мешало солнце, от которого он отвык за четыре дня, проведенные в темнице. Он шагал, рукой заслоняя глаза от дневного света. Свернув на другую улицу, они двинулись к берегу. Из-за угла показалась небольшая похоронная процессия. Впереди шел мальчик с распятием в руке, за ним шествовал священник. Четверо мужчин несли гроб. За гробом шли еще несколько человек. Прохожие снимали шляпы, иные преклоняли колени и крестились. Матросы, которые вели Бошко, тоже сняли головной убор и стали креститься. Бошко тут же смекнул, что сама судьба посылает ему удобный случай для бегства. Не теряя даром времени, он попятился назад и вдруг припустил по улице. Руки у него не были связаны, и прохожие не обращали на него внимания. Мало ли зачем бежит человек. Конвойные его хватились, когда он был уже далеко. Они кинулись вдогонку.