До перехода партии в наступление на кулачество, пока партия была занята ликвидацией троцкистско-зиновьевского блока, бухаринско-рыковская группа вела себя более или менее тихо, оставалась в резерве антипартийных сил, не решалась открыто поддержать троцкистов, а иногда даже выступала совместно с партией против троцкистов. С переходом партии в наступление против кулачества, с применением чрезвычайных мер против кулачества, бухаринско-рыковская группа сбросила маску и стала открыто выступать против политики партии. Кулацкая душа бухаринско-рыковской группы не выдержала, и сторонники этой группы стали выступать уже открыто в защиту кулачества. Они требовали отмены чрезвычайных мер, пугая простаков, что в противном случае может начаться «деградация» (движение вниз, упадок, распад) сельского хозяйства, утверждая, что деградация уже началась. Не замечая роста колхозов и совхозов, этих высших форм сельского хозяйства, и видя упадок кулацкого хозяйства, они выдавали деградацию кулацкого хозяйства за деградацию сельского хозяйства. Чтобы подкрепить себя теоретически, они состряпали смехотворную "теорию затухания классовой борьбы", утверждая на основании этой теории, что чем больше успехов будет у социализма в его борьбе с капиталистическими элементами, тем больше будет смягчаться классовая борьба, что классовая борьба скоро совершенно затухнет, и классовый враг сдаст все свои позиции без сопротивления, что ввиду этого незачем предпринимать наступление на кулачество. Тем самым они восстанавливали свою истасканную буржуазную теорию о мирном врастании кулачества в социализм и попирали ногами известное положение ленинизма, в силу которого сопротивление классового врага будет принимать тем более острые формы, чем больше он будет терять почву под ногами, чем больше успехов будет у социализма, что классовая борьба может «затухнуть» лишь после уничтожения классового врага.

Нетрудно было понять, что в лице бухаринско-рыковской группы партия имеет перед собой правооппортунистическую группу, отличавшуюся от троцкистско-зиновьевского блока лишь по форме, лишь тем, что троцкисты и зиновьевцы имели кое-какую возможность маскировать свою капитулянтскую сущность левыми, крикливо-революционными фразами о "перманентной революции", тогда как бухаринско-рыковская группа, выступившая против партии в связи с переходом партии в наступление на кулачество, не имела уже возможности маскировать свое капитулянтское лицо и вынуждена была защищать реакционные силы нашей страны и, прежде всего, кулачество — открыто, без прикрас, без маски.

Партия понимала, что бухаринско-рыковская группа рано или поздно должна протянуть руку остаткам троцкистско-зиновьевского блока для совместной борьбы против партии.

Одновременно со своими политическими выступлениями группа Бухарина — Рыкова вела организационную «работу» по собиранию своих сторонников. Через Бухарина сколачивала она буржуазную молодежь вроде Слепкова, Марецкого, Айхенвальда, Гольденберга и других, через Томского — обюрократившуюся профсоюзную верхушку (Мельничанский, Догадов и др.), через Рыкова — разложившуюся советскую верхушку (А. Смирнов, Эйсмонт, В. Шмидт и др.). В группу охотно шли люди, разложившиеся политически и не скрывавшие своих капитулянтских настроений.

К этому времени группа Бухарина — Рыкова получила поддержку верхушки московской партийной организации (Угланов, Котов, Уханов, Рютин, Ягода, Полонский и др.). При этом часть правых оставалась замаскированной, не выступая открыто против линии партии. На страницах московской партийной печати и на партийных собраниях проповедывалась необходимость уступок кулачеству, нецелесообразность налогового обложения кулачества, обременительность индустриализации для народа, преждевременность строительства тяжелой индустрии. Угланов выступал против строительства Днепростроя с требованием переместить средства из тяжелой промышленности в легкую. Угланов и другие правые капитулянты уверяли, что Москва была и останется ситцевой Москвой, что не надо в ней строить машиностроительных заводов.

Московская партийная организация разоблачила Угланова и его сторонников, дала им последнее предупреждение и еще больше сплотилась вокруг Центрального Комитета партии. Тов. Сталин на пленуме МК ВКП(б) в 1928 году указывал на необходимость вести борьбу на два фронта, сосредоточивая огонь против правого уклона. Правые, говорил тов. Сталин, представляют агентуру кулака в партии.

В начале 1929 года выясняется, что Бухарин по уполномочию группы правых капитулянтов связался с троцкистами через Каменева и вырабатывает соглашение с ними для совместной борьбы против партии. ЦК разоблачает эту преступную деятельность правых капитулянтов и предупреждает, что это дело может кончиться плачевно для Бухарина, Рыкова, Томского и других. Но правые капитулянты не унимаются. Они выступают в ЦК с новой антипартийной платформой — декларацией, которую осуждает ЦК. ЦК вновь предупреждает их, напоминая им о судьбе троцкистско-зиновьевского блока. Несмотря на это, группа Бухарина — Рыкова продолжает свою антипартийную деятельность. Рыков, Томский и Бухарин вносят в ЦК заявление об отставке, думая этим запугать партию. ЦК осуждает эту саботажническую политику отставок. Наконец, ноябрьский пленум ЦК 1929 года признал пропаганду взглядов правых оппортунистов несовместимой с пребыванием в партии и предложил вывести из состава Политбюро ЦК Бухарина, как застрельщика и руководителя правых капитулянтов, а Рыкову, Томскому и другим участникам правой оппозиции было сделано серьезное предупреждение.

Атаманы правых капитулянтов, видя, что дело принимает плачевный оборот, подают заявление о признании своих ошибок и правильности политической линии партии.

Правые капитулянты решили временно отступить, чтобы уберечь свои кадры от разгрома.

На этом заканчивается первый этап борьбы партии с правыми капитулянтами.

Новые разногласия в партии не остаются не замеченными внешними врагами СССР. Полагая, что "новые раздоры" в партии являются признаком ослабления партии, они делают новую попытку втянуть СССР в войну и сорвать еще не окрепшее дело индустриализации страны. Летом 1929 года империалисты организуют конфликт Китая с СССР, захват китайскими милитаристами Китайско-Восточной железной дороги (которая принадлежала СССР) и нападение белокитайских войск на дальневосточные границы нашей родины. Но наскок китайских милитаристов был ликвидирован в короткий срок, милитаристы отступили, разбитые Красной армией, и конфликт был закончен мирным соглашением с манчжурскими властями.

Мирная политика СССР еще раз восторжествовала, несмотря ни на что, несмотря на козни внешних врагов и «раздоры» внутри партии.

Вскоре были восстановлены прерванные в свое время английскими консерваторами дипломатические и торговые отношения СССР с Англией.

Успешно отбивая атаки внешних и внутренних врагов, партия вела одновременно большую работу по развертыванию строительства тяжелой индустрии, по организации социалистического соревнования, по строительству совхозов и колхозов, наконец, — по подготовке условий, необходимых для принятия и осуществления первого пятилетнего плана народного хозяйства.

В апреле 1929 года собралась XVI партконференция. Главным вопросом конференции была первая пятилетка. Конференция отвергла защищавшийся правыми капитулянтами «минимальный» вариант пятилетнего плана и приняла «оптимальный» вариант пятилетки, как обязательный при всяких условиях.

Партия приняла, таким образом, знаменитую первую пятилетку по строительству социализма.

По пятилетнему плану размер капитальных вложений в народное хозяйство на 1928–1933 годы был определен в 64,6 миллиарда рублей. Из них в промышленность вместе с электрификацией намечалось вложить 19 с половиной миллиардов рублей, в транспорт — 10 миллиардов рублей, в сельское хозяйство — 23,2 миллиарда рублей.