— И здесь — океан! — пробурчал главный "бугор" в племени кельтов, — всё тот же океан, но с холодной водой. Стоило уходить от тёплого океана, чтобы упереться в такой же, но холодный? — и без раздумий развернулись на сто восемьдесят градусов. То есть — на Восток. Но было поздно: на востоке были германцы:

— Потеснитесь, грубые животные! Мы желаем находиться на континенте! — потребовали кельты по извечной привычке своей получать желаемое "нахрапом".

— Больше ничего не хотите? — вежливо вопросили германцы родственное племя — А это видели? — и выразительно скосили глаза на мечи — живите-ка за проливом, на островах! Вас туда никто не гнал, сами пёрли! Простора искали? искали! Нашли? Нашли! Вот и живите там! Так для всех будет лучше. Вы нам в Индии надоели своим "Правь, Британия"! Дайте от вас отдохнём здесь! — и взялись за рукоятки мечей отличной "золингеновской" стали. О Крупе тогда ещё ничего не знали.

Но стычка всё же случилась, она не могла не случиться: они были одной расы, вчерашние повелители и покорители иных народов, а посему гонора у каждого было не занимать.

Автору точно известно: в той, первой стычке "двух братских народов" команды тогдашних генералов, как на одной стороне, так и на другой, отдавались на одном языке: санскрите.

Теперь представь, читатель, битву, в коей маневр понятен противной стороне? Например, германские командиры давали команду:

— "Заходи справа"! — германцев без переводчика понимали кельты и встречали противников должным образом. Разве это битва!? Так? не выше потасовки…

Вот почему нужно было кому-то одному менять язык до неузнаваемости: чтобы команды в драке не были понятны противнику. Так забылся санскрит и перешёл в разряд "мёртвых языков". Не сам он умер: его убили по нужде.

После смерти санскрита драки пошли веселее: одни подавали команду "к бою!" на английском, другие точно такую — на немецком.

* * *

Место и время упомянуть вот о чём:

покидая Индию, арии лишали себя главного людского удовольствия: повелевать. Аборигены были в подчинении семь сотен лет и к такому положению все привыкли.

На какой день, и на каком расстоянии от места прежнего проживания разные племена ариев поняли, что им некем командовать? Некого подчинять себе? И каково было их настроение, когда поняли, чего лишили себя уйдя из Индии? Представляю состояния какого-нибудь князя, когда он, очнувшись от ночного сна, звал индуса-слугу:

— Эй, неси сосуд для облегчения… — а в ответ — тишина…

Что делать? Желание повелевать осталось, но кем?

Тогда-то и случились первые превращения "господ в рабов": "свой" из своего делал слугу. Как? — способов много, но основной — это кулак и голод. Стоит вспомнить напыщенных и глупых русских князей и бояр из советских фильмов. Пожалуй, ни одно племя так тяжко не переживало потерю подчинённых, как племя славян. И до сего времени взаимное "поедание" наиболее сильно развито у русских, и такое отклонение в психике автор объясняет присутствием угро-финских генов.

В книге "Исторические хроники ариев" подробно описана первая битва германцев с кельтами. Да, случались меж родственными племенами драки. Тогда победили германцы и разбили кельтов, но не жестоко и кровожадно: побитым дали уйти за пролив. Не преследовали, не добивали раненых:

— Всё же родственные племена! — на сегодня дело с родством обстоит намного хуже.

По этой ли причине, или были какие-то другие "дополнения", но с того времени неприязнь между кельтами и германцами, не реже одного раза в пять лет выражалась в кровопролитиях с применением холодного оружия с обеих сторон. Позже, с развитием техники, для взаимного уменьшения поголовья родственные народы пустили в дело и "горячее" оружие.

И до сего времени существует неприязнь между потомками кельтов и германцев. Наиболее заметно таковая проявляется в кинопроизведениях англоязычных создателей. Когда они делают что-то на тему о древней истории в Европе, то, как правило, германские племена изображают дикими: в звериных шкурах и с ликами, заросшими до бровей. Обман на совести создателей фильмов явный: германец пребывает в состоянии дикости совсем малое время.

Можно согласиться: когда после тёплой Индии арии пришли в холодную Европу, то условия заставляли прятать тело от холода во что угодно.

На то время у всех арийских племён Европы работала славянская поговорка:

— "Не до жиру — быть бы живу" — но германцы и кельты ничего о поговорке славян не знали.

Напялить на себя что угодно, лишь бы защитить тело от холода — естественное поведение замерзающего человека.

Но германцы не долго прятались в звериные шкуры: вспомнили о изготовлении тканей. Это ремесло у них процветало многие тысячи лет назад. Им не требовалось заново изобретать ткацкий станок: чертежи ткацких станков они принесли с Декана. До прихода в Индию ткачество у них процветало во времена проживания в Арктиде.

И до сего времени германец остаётся древним: бросьте его в любые ужасные условия — и через совсем малое время он примется создавать производство всего, что нужно человеку для комфортной, "нормальной" жизни.

Нужно заметить, что потомки древних кельтов очень много времени тратили и на ссоры с галлами, поэтому германцам оставались крохи от их вражды. Но и крох хватало, и в новейшие времена дело доходило до того, что германцы призывали на помощь чужого для них бога:

— Got, strafe England! — и напрасно: пока они "выясняли" отношения с применением "сам дурак", их по одиночке и "под-шумок" околпачили другие, не арийские народы. С той поры так и повелось: дрались родственные арийские племена, а пользу от их драк получали совсем не арийцы. Вывод: тогда, в древности, предки англичан плохо просили германцев потесниться, а германцы, не менее надутые, чем кельты, не могли и представить, что от их ссоры с кельтами выгоду получит кто-то иной…

Плохо, плохо просили кельты! Надменно, как всегда. Если просьба кельтов звучала, как требование, то нет ничего удивительного в том, что германцы сказали кельтам:

— "Weg"! Или "раус"!?

Прошли века, и теперь германцы надумали вернуться на восток. Но их встретили племена, что проживали на востоке от них. Кто проживал и проживает до сего времени на востоке от немцев? Правильно: поляки.

Удивительная, необъяснимая тяга к Востоку всех племён, в жилах которых протекает хотя бы одна капля арийской крови: нынешние англичане, если они ведут свой род от кельтов, враждебно смотрят на немцев, таких же ариев, как и сами. Немцам ничего не остаётся делать, как только таким же манером смотреть на поляков, поляки, ничуть не хуже и не лучше немцев, нехорошо смотрят на восход солнца, где живут руссы. И пеняют не хуже остальных:

— Так вы не совсем и арийцы! — и восток, восток, восток! Любой ариец, живущий к востоку, всегда был врагом такому же арийцу, но живущему к западу от него. Составитель даёт, пусть и примитивное, объяснение такого явления: завистниками руководила простая, неосознанная ревность: