И еще. Любой факт глупости подтверждает мою теорию, что глупость — это огромная индустрия для стран третьего мира, к коим по всем показателям мы относимся. Вы думаете, что наши умельцы не изобретут способ, как обойти это мерзкое постановление, которое вас так раздосадовало, Сан Саныч? Чего стоят умники, если нет дураков? Когда большинство будет охать и ахать, не зная, что делать, когда остальные окончательно решат уйти в теневой бизнес, когда коррупция чиновников получит дополнительную подпитку этой тщательно подготовленной «глупостью», появятся короткие объявления в газетах, типа: «Финансовая компания поможет сэкономить вам 90 % того, что вы уже собрались отдать». Кто-то башковитый всегда заработает на глупости большие деньги. Как ни хитро правительство, на него всегда найдется болт с левой резьбой. Изобретательность нашего народа в неравных азартных играх с государством настолько безгранична, что начинаешь верить в сказочных героев типа Левши или Иванушки-дурачка. Только мелкие аферисты, типа нас с вами, зарабатывают друг на друге. Настоящие аферисты стабильно зарабатывают на глупости одного субъекта — руководства государства. Вы посмотрите на наше правительство (Все посмотрели на правительство). Это простой расчет. Когда руководство считает нас всех лохами, то это тоже расчет. И если вы поймете это, то увидите так называемую вами глупость совершенно в другом свете. Но они просто не понимают, что на любой расчет есть расчет встречный. И если и есть здесь глупость, то только в том, что они не понимают последнего факта. Глупость вообще, как магнит, притягивает к себе. Даже в зоопарке у вольера с ослом в три раза больше народу, чем около лошади Пржевальского. И вообще, глупость — это хорошо скрытая форма счастья.

Так когда же это кончится? — простонал нетерпеливый Нильский, сжимая в отчаянии горло ни в чем не повинной бутылки.

На мой взгляд, у нашей страны есть два варианта: реалистический и фантастический, — задумчиво начал рассуждать Крымов. — Реалистический — это когда прилетят инопланетяне и помогут нам организовать все как следует. Фантастический — когда мы сделаем это сами. Но вы спрашивали — когда? Если я скажу вам, что никогда, то вы, пожалуй, не будете спать и промучаетесь всю ночь, а вы мне нужны на завтра свежим, как огурчик. К тому же, я буду не прав. Все имеет свой конец, несмотря на то, что глупость бесконечна. Я могу дать вам сейчас лишь приблизительный прогноз. Падение может быть остановлено в двух случаях: либо когда падать будет уже некуда, либо власть предержащие почувствуют, что взлетать будет выгодней. Для кого-то, пока что, выгодней падать. Плюс ко всему, тот инструмент контроля, которым во всех развитых странах является парламент, здесь практически бездействует. Депутаты заняты сейчас очень важным делом — перетягиванием одеяла. Не надо им мешать. Они столько сил затратили во время выборов, пусть теперь потешат душеньку. Жаль, но в этой стране хорошо живется только жуликам. Это милицейский факт. А все потому, что мутная, ох, мутная страна! Неудивительно, что дети так часто путают проституцию с конституцией.

Так кто же, по-вашему, должен прийти к власти? Уж не коммунисты ли? — добивался своего Нильский.

Зачем? — удивленно посмотрел на него Остап. — Это несправедливо. Им уже был предоставлен испытательный срок в семьдесят лет. Дайте, товарищи, другим попробовать. Только не надо проветривать тухлятину! Гангрену надо отрезать и выбрасывать в мусоропровод. Ведь положа руку на сердце, надо признать, что захудалый у нас был быт. Развал Союза был закономерен. Беда в том, что при перестройке они нам устроили из огня полымя. К тому же Маркс и Ленин писали свои теории сто лет назад, стоит ли сейчас основываться на столь застарелой идеологии? Когда-то давно я пытался для себя понять, что же все-таки такое есть коммунизм. Забавная штука, Нильский. Пока я говорил на экзаменах учебными штампами, я получал пятерки. Когда я пытался понять и объяснить что-либо логически, я запутывался и получал двойки. Как сейчас оказалось, коммунизм — это то, что построили у себя немцы и шведы, которые боялись коммунизма, как черт ладана. На самом деле, коммунизм — это еще один альтернативный инструмент прихода к власти. Ведь не важно, кто будет править и под каким знаменем. Всякая тоталитарная власть одинакова. Главное, чтоб у тебя была альтернатива, опирающаяся на широкие слои масс. Маркс придумал, а Ленин воплотил идею коммунизма, как инструмент прихода к власти и ее удержания. Кстати, сегодняшние коммунисты продемонстрировали на этих выборах, что не плохая-таки для этой цели теорийка. И вообще, президент, не трогайте меня с Лениным. Эта слишком больная и большая тема не для коротких июньских ночей. Я очень уважаю старика — это вам не Кашпировский. Говорю это вам как специалист по предсказаниям и массовому гипнозу. В Ильиче умещается целая эпоха зла и гения. Жаль, что через сорок лет вообще не с кем будет поспорить на эту тему. Нашим детям уже сейчас по фигу и Ленин, и Сталин. А правнуки вообще будут говорить только ходячими цитатами из голливудских боевиков. Ленин — это папа Сталина и Гитлера, Фиделя Кастро и Муссолини, Мао и Пол Пота.

Остап Семенович, ну как вы можете ставить в один ряд таких разных людей? — возмутился Нильский.

Почему разных, Сан Саныч! Если у Сталина усы были другого покроя, чем у Гитлера, а у Мао, в отличие от Кастро, вообще не росла борода, это значит — разные? Если Пол Пот уничтожил три миллиона камбоджийцев, а Муссолини — всего один миллион итальянцев, то последний лучше, чем первый, в отношении три к одному? Нет, Папа научил их главному — превращать большое количество личностей в большую обезличенную толпу безмозглых баранов. Гитлер даже создал фабрики по производству чистокровных типовых немцев. Папа научил их еще считать, что каждый из них умней своего народа.

Остап слегка покраснел, и невооруженным взглядом было видно, что начинал нервничать.

Значит демократов надо выбирать, — резюмировал Нильский монолог Остапа.

Демократов!? — иронично воскликнул Остап. — А что у них есть демократического, кроме названия? Демократия — это понимание того, что лучшего способа существования для народа, чем демократия, нет. А я уверен, что в каждом из сегодняшних так называемых демократов, рвущихся к власти, сидит глубокое убеждение, что лучшей политики для нашего народа, чем кнут и пряник, нет.

Жора, внимательно слушавший разгорячившегося оратора, решил, скорее не для поиска истины, а чтоб не отстать в споре, подкинуть новую версию.

Богатых надо у власти ставить, они красть не будут.

Остап убил Жору коротким взглядом и обратился к Нильскому.

Вот этот не по годам развитый юноша считает, что управлять должен тот, кто уже накушался. Бред пьяного опоссума! Ну, во-первых, с чего вы решили, что они уже накушались? Если у вас в кармане рубль, а у него десять тысяч, вы думаете, что ему хватает? Во-вторых, меня очень берет сомнение насчет их морального облика. Все великие состояния наживаются нечестным путем. Это цитата, молодой человек, — кинул Остап в сторону Жоры. — Я это по себе знаю. Власть у таких людей не поменяет их сущности. Люди для них — это тот же материал, что и прежде, только в больших масштабах.

Жора, подпрыгивая на стуле, потянул руку, как ученик за партой.

Я знаю! Ученых надо ставить, — ему казалось, что последняя версия заведет Остапа в тупик.

Короткий саркастический смех сразу поставил крест на свежей гипотезе Пятницы.

Не надо лепить марки на почтовых голубей! Ну, что вы скажете на этот лепет, Нильский? А кто выдумал отравляющие газы, кто вырезал для продажи у людей почки, печень и даже гениталии? И потом, вы заметили, что хорошие ученые, художники и — я предваряю ваш вопрос насчет композиторов, — и композиторы ни разу не приходили к власти? Как вы думаете, почему? Да потому, что кишка тонка! Власть надо уметь не только брать, но и защищать. Крепкими диктаторами всегда были лавочники и военные, а не люди творческие.

А что вы скажете насчет священников, служителей церкви? — спросил Нильский, сощурив глаза.