"Брэдлиз" было простым, но элегантным казино. После 7 вечера самой неформальной формой мужской одежды были смокинги, и исключений не было. Белым галстукам и фракам отдавалось предпочтение, в игровом зале запрещалось курить. Еда была на уровне пяти звезд. Брэдли платил своему шеф-повару 25 000 долларов за сезон, это на рубеже веков были баснословные деньги. Его клиентура включала в себя элиту финансовых и политических кругов и мира развлечений США. Входная дверь была выкрашена в белый цвет с квадратной вставкой из матового стекла в центре, на котором было нанесено "Б.К." - сокращение от "Бич Клаб".

Они с Ливермором быстро стали приятелями, хотя оба были скрытными и не сразу открывали свои подлинные чувства. Они испытывали друг к другу взаимоуважение и восхищались друг другом. Ливермор любил играть в "Брэдлиз". Брэдли также был известен как "Брэдли - Ставлю-на-что-угодно". Даже так, он редко проигрывал.

Однажды он сказал Ливермору, что удача реально существует. Она идет рука об руку с усердной работой. Он сказал: "Человек либо работает, чтобы заработать себе на жизнь, либо играет в азартные игры с той же целью. На самом деле жизнь - это игра, но если человек выбирает игру, чтобы заработать себе на жизнь, то нужно с умом учиться и работать, по меньшей мере, в два раза усерднее, чем в любой другой профессии". Ливермор пересказал это своей жене Дороти.

Брэдли часто шел на прогулку с суммой более 100 000 долларов в кармане. Когда основные игроки хотели получить наличные после выигрыша, он подходил к ним, улыбался, поздравлял и отсчитывал тысячедолларовые банкноты по мере того, как крупье забирал их фишки. Основной проверкой для получения членства в клубе было одобрение самого Брэдли. Он проводил долгие собеседования с потенциальными членами клуба, и если они ему нравились, то он выяснял ответ на последний, наиболее важный вопрос: могут ли они оплатить свои счета, если проиграют?

Вооруженные сыщики, стоявшие на посту повсюду, защищали "Брэдлиз", оставаясь при этом незаметными. Игровой зал имел дверь-ловушку, установленную на случай, если на клуб нападут - столы можно было незаметно убрать из поля зрения. Охранник с ружьем охранял кассу. Охранник располагался у маленького окошка, из которого было видно весь игровой зал. Охранник был снайпером, проинструктированным застрелить любого, кто попытается ограбить клуб. Те же инструкции были даны и сыщикам. Поскольку "Брэдлиз" располагался на Палм-Бич, который, по сути, является островом, убежать было некуда.

Воры обходили "Брэдлиз" стороной, а сотрудники были очень скрытными; неосторожный разговор о клиентуре приводил к немедленному увольнению. У Брэдли в штате были свои шпионы, чтобы те информировали его обо всем.

Ливермор провел немало приятных вечеров в "Бич Клаб", играя в одну из трех имеющихся игр: кости, шемин-дефер[7] и рулетку. Ограничения в "Брэдлиз" были даже выше, чем в казино в Монте-Карло.

Именно в один из таких вечеров в "Брэдлиз" он услышал новость о крахе одного из крупных игроков на рынке хлопка. Там был Эд Хаттон, и он сказал ему, как Перси Томас, Хлопковый Король, попытался провести корнер по хлопку, и был уничтожен. Он разорился на мартовском хлопке.

Рассказ о Томасе породил в Ливерморе интерес к хлопку. Возвращаясь в Нью-Йорк в своем личном железнодорожном вагоне, он изучал торговые бумаги. Стало ясно, что все играют на понижение по июльскому хлопку. По мере приближения июля, Ливермор начал покупать хлопок. Он знал, что остается мало времени для того, чтобы закрыть короткие позиции. Стоял май, и у него не возникло проблем при приобретении длинной позиции на 120 000 брикетов. Вскоре после его покупки рынок повернул вверх; но объемы были небольшие, а у Ливермора была крупная позиция, позиция, которую было сложно продать в столь ограниченных временных рамках.

Тогда Ливермор провел один из своих любимых торговых приемов: в последние 10 минут работы рынка в субботу, он вступил в игру и внес четыре отдельных заказа на покупку 5000 брикетов. Это привело к росту цены в Чикаго на 30 пунктов по закрытию рынка, Ливермор знал, что это будет способствовать росту рынка в Лондоне в понедельник, чтобы Уравняться с Нью-йоркским рынком. Он знал, что заключает сделку по линии наименьшего сопротивления, но он также помнил, что у него огромная неликвидная позиция.

Его стратегия сработала, и Лондонский рынок хлопка открылся высокими показателями - только не на 30, а на 50 пунктов выше. Тем не менее, в понедельник торги в Чикаго шли интенсивно, но недостаточно интенсивно для того, чтобы Ливермор смог избавиться от своей крупной позиции. Он стал нервничать.

На следующее утро по дороге на работу он встретил друга, который показал ему передовицу "Нью-Йорк Уорлд". Заголовок гласил: "Джесси Ливермор загнал в угол июльский хлопок".

Ливермор всегда отрицал, что знает что-либо об этом, но рынок стремительно вырос, услышав эти новости. Воспользовавшись своей удачей, Ливермор продал свою позицию из 140 000 брикетов.

Это стало торговой маркой Ливермора: когда удача поворачивалась к нему лицом - случайное везение - он спешил воспользоваться ситуацией и уносил поскорее ноги, не ожидая от судьбы еще большей удачи. Это, конечно, особенно касалось крупных неликвидных позиций. Иногда их было трудно продать, не опустив предварительно рынок.

Ливермор заявлял, что не имеет никакого отношения к газетной статье. Как бы там ни было, он воспользовался представившейся возможностью.

На следующий день он встретил приятеля, одного из самых крупных игроков на рынке хлопка, который остановил его на улице. "Я ждал, когда ты попытаешься сбыть эту крупную партию хлопка, которая у тебя была. Ее наверняка было трудно продать. Это один из самых чистых ходов, которые я когда-либо видел, Джей Эл. Прими мои поздравления".

"Я ничего общего не имею с этой историей. Совсем ничего", - сказал Ливермор.

"Не знаю, как ты заставил газету это напечатать. Все, что я могу сказать, это то, что я снимаю перед тобой шляпу. Я понял, что ты проводил манипуляции с лондонским рынком, но дополнить это еще и газетной статьей - это был действительно очень умный ход".

"Я же говорю, я ... "

"Джей Эл, я и не ожидал, что ты в этом признаешься. Разве не так?" - он подмигнул - "Было бы глупо признаться мне в этом, а ты ведь не глуп, не так ли?"

Он оставил Ливермора стоять на улице, а сам пошел дальше.

Репутация Ливермора продолжала расти - что-то было правдой, что-то - приукрашено, по мере того, как передавалось из уст в уста по всей Уолл-Стрит. Ливермор лишь качал головой и улыбался про себя, и продолжал двигаться дальше: тайно и молчаливо.

Он чувствовал себя великолепно, гордился своими свершениями. У него не бьшо не малейших подозрений, что беда стоит прямо за углом, беда огромных размеров.

ГЛАВА 5 Хлопковый король

Единственный раз в жизни я действительно потерял деньги. Это случилось тогда, когда я нарушил свои собственные правила..

Джесси Ливермор своему сыну

ДЖЕССИ ЛИВЕРМОР ТЕПЕРЬ БЫЛ БОГАТ И УСПЕШЕН. ОН МОГ удовлетворить любую свою прихоть. А Ливермор любил красивых женщин. Газеты дошли до того, что заявляли, что он влюбился в знаменитую Лиллиан Рассел, подружку "Бриллиантового Джима" Брэди.

Рассел была известна как "первая красавица Америки". Женщина с классической внешностью, она родилась в 1861 году в Клинтоне, Айова. Ее настоящим именем было Хелен Луиза Леонард. Вместе со своей семьей она переехала в Нью-Йорк после Гражданской войны. Она брала уроки вокала, когда Тони Пастор услышал ее и нанял на работу, чтобы она появлялась в его казино. Позднее она появилась в труппе "МакКол Опера", в концертном зале "Вебер и Филдз", до того как она основала свою собственную труппу. На рубеже веков в Нью-Йорке она была событием. Она обожала ювелирные украшения и была общительной, ослепительной личностью. Неудивительно, что она влюбилась в Бриллиантового Джима.