— О чем вы?

Гарниш обернулся к Макаби.

— Жаль. Если бы вы все помнили, было бы приятнее. Видимо, придется довольствоваться тем, что я сам вам все расскажу. Когда закончу, естественно.

Макаби разозлился. Он поднялся и посмотрел Гарнишу в глаза, сверху вниз — старик был ниже него.

— Доктор, я принял ваше приглашение, потому что вы обещали обсудить возможность моего восстановления в должности. Вы сказали, что можете это устроить благодаря своему положению на факультете. Но я вижу…

Гарниш жестом остановил его.

— Как ваша жена Кэролин? Милая особа. Макаби удивили эти слова. Он пробормотал:

— Все хорошо, не жалуется. Правда, ей пришлось пойти на работу из-за моего…

— А ваш сын?

Макаби непонимающе посмотрел на старика.

— У нас нет детей. Мы решили не заводить ребятишек, пока не появится постоянный доход. — Он оправился от удивления. — Доктор, я настаиваю…

И опять Гарниш жестом велел ему замолчать.

— Достаточно. Время пришло. Вновь.

Даже не извинившись, он вышел из комнаты. Его шаги гулко раздавались в просторном коридоре.

Макаби был ошеломлен грубостью и эксцентричностью Гарниша. Затем его снова охватила злость, и он резко поднялся со стула. Когда он достиг дверей столовой, у него закружилась голова, в ушах раздался пронзительный свист. Пытаясь ухватить рукой ускользавшую створку, он упал. Комната начала растворятся в воздухе; цвета и предметы сливались в какой-то кошмарный суп, который помешивала космическая рука. В вихре пронеслось лицо Кэролин. Она плакала, и слезы превращались в ручейки крови. Ураган оторвал ее от Джеймса и потянул вниз, в неведомую белую пустоту.

Тик-так.

Она берет в руки часы — и начинает дрожать. Чувства, эмоции то ли приходят извне, то ли рождаются внутри нее. Вскрикнув, она опускается на пол и в слезах умоляет, чтобы это прекратилось. Все останавливается, но лишь когда она уже обессилела от борьбы. И тогда она видит образы, слышит звуки, чувствует запахи, прикосновения, как волны забытых снов. Снов о человеке, которого она любила. О ребенке. Об их ребенке.

Она разжимает руку. Часы падают на ковер. Она пытается понять, куда пропал этот человек, что стало с ее сыном.

Доев последний кусочек пирога, Макаби положил вилку на стол. Дворецкий в униформе быстро убрал посуду и приборы. Макаби поднял голову и с удивлением обнаружил, что взгляд Гарниша, сидящего на другом конце стола, прикован к нему.

— Вы голодны, Макаби? — в глубине его глаз, казалось, затаилась усмешка.

— Родерик! Не смущай нашего гостя! — Кэролин встала со стула и улыбнулась Макаби. — Я оставлю вас одних. Родерик после обеда курит сигары, а я так и не смогла привыкнуть к их запаху.

Макаби посмотрел ей вслед — больно и в сердце пустота. Как будто отняли что-то, принадлежавшее ему. Почувствовав на себе взгляд Гарниша, Макаби пробормотал:

— Пожалуйста, извините меня, доктор, я давно уже так не обедал.

— Давно. Да, очень давно. Последний раз я имел честь принимать вас у себя пять лет назад, — лицо Гарниша не меняло насмешливого выражения.

Макаби помолчал в замешательстве.

— Я не помню, чтобы когда-нибудь бывал у вас в гостях. Гарниш усмехнулся.

— Сегодня мы обедаем уже в третий раз в этот самый день. Хотя… — он замолчал и обвел рукой богато отделанную столовую, — обстановка значительно улучшилась по сравнению с нашим первым обедом.

Макаби уставился на него. Гарниш поднялся, посмеиваясь.

— Пойдемте в библиотеку. Пора открыть истину. Прихрамывая, опираясь на палку, Макаби вышел вслед за Гарнишем из столовой. Хозяин остановился у двери в библиотеку.

— Прошу прощения, я забыл, что вы хромаете из-за травмы. Мне казалось, должно было зажить.

Макаби попытался скрыть боль, но лицо его исказила гримаса.

— Теперь меня мучает артрит коленного сустава.

В просторной комнате Гарниш указал на кожаное кресло с высокой спинкой. Усевшись рядом с Макаби и положив ноги на пуфик, он достал сигару из кармана пиджака.

— Ужасно, эта катастрофа! Хотя вам, можно сказать, повезло: вы выжили. Как хорошо, что с вами не было жены.

Макаби посмотрел на картину, висевшую над камином: в бархатном кресле сидит Кэролин, одетая в синее вечернее платье, за ней стоит Гарниш в смокинге. Макаби невесело вспомнил, что когда-то собрался сделать предложение Кэролин, если его жизнь устроится, но затем судьба отвернулась от него. Он посмотрел на Гарниша.

— Вы ведь знаете, что я никогда не был женат. Гарниш с цинизмом изучал лицо гостя.

— Ах, да. Как глупо с моей стороны! — он закурил сигару и поудобнее устроился в кресле. — Ну, а теперь мой рассказ. На самом деле три рассказа, хотя третий вы все еще помните, и я не буду вам этим докучать.

— Все еще помню… О чем вы?

Гарниш ухмыльнулся, глядя на гостя сквозь дым сигары.

— О вашей жизни, Макаби, или, вернее, о трех жизнях, две из которых больше не существуют.

Он отложил сигару и достал из кармана мужские наручные часы, поглаживая их, как любимое домашнее животное.

— Представьте себе, что какое-то событие навсегда меняет вашу жизнь: все, чем вы могли быть, кем могли стать. Вы бы, наверное, запомнили это событие да?

Макаби почувствовал себя сбитым с толку. И еще он ощутил, как в нем рождается страх. Необъяснимый страх. Он судорожно сглотнул, но промолчал.

Поглаживая часы, Гарниш продолжал:

— Вы бы вспоминали об этом событии с радостью или с сожалением, в зависимости от того, как оно изменило вашу судьбу. Мы с вами, Макаби, пережили три таких события в один и тот же день. Все эти события были очень разными, но они одинаково влияли на наши судьбы. Они означали счастье для меня и несчастье для вас.

Гарниш положил часы на стол. Макаби с трудом поборол внезапное желание отодвинуться от них подальше. Его охватил приступ тошноты, слова Гарниша доносились до него, словно сквозь туман.

— …говоря «будущее», вы, как и остальные недалекие люди, рассчитываете на продолжение существования и на то, что ваше теперешнее положение улучшится в соответствии с вашими наивными мечтаниями. Я уже разобрался со своими жизнями в будущем и сегодня вечером намерен говорить только о прошлом.

Макаби был ошеломлен. Он почувствовал слабость. Его оглушало тиканье часов.

— О чем вы говорите? — прошептал он. Гарниш усмехнулся.

— После конференции в Амстердаме я вложил оставшиеся средства в исследование роли энтропии в других областях науки.

Он придвинул часы к Макаби, и тот с большим усилием убрал от них руку. Посмеиваясь, Гарниш продолжал:

— Моя работа привела меня к теории коммуникаций, согласно которой повторение сигнала ведет к возрастанию хаоса — энтропии — в сигнале.

В глазах Гарниша загорелся огонь: на месте незаметного старичка появился ученый.

— Я изобрел систему, где можно было бы создать волну электромагнитного излучения с уменьшенной энтропией. Такая волна двигалась бы назад по отношению к нашему психологическому вектору времени, потоку времени в нашем представлении. Если бы я смог изменять форму волны, то получил бы передатчик. Короче говоря, я смог бы отправить сообщение назад во времени.

Макаби попытался что-то ответить. Ему казалось, что часы тикают неестественно громко и что придется кричать, чтобы его слова были слышны, но он смог только прошептать:

— Назад — куда? Кто бы вас услышал?

— Я, любезный Макаби. Я также мог сконструировать приемник и ждать в своей маленькой обшарпанной квартире, когда Родерик Гарниш из будущего пришлет мне послание. Можете догадаться о его содержании?

Гарниш снова взял часы и поднес их к лицу Макаби, который сидел, оцепенев от ужаса при мысли, что может случайно дотронуться до них. Он взывал к своему разуму, убеждал себя, что этот страх безосновательный, но подсознание было сильнее.

— Молчишь? Тогда я тебе расскажу, — лицо Гарниша окаменело. — Я бы подсказал себе, еще молодому, в какую область исследований направить усилия, чтобы они принесли мне славу и богатство, а не презрение. — Гарниш наклонился к Макаби, и тот почувствовал неприятный запах у него изо рта. — И я научил бы молодого Родерика, как расправиться с теми, кто навредил ему. С теми, кто смеялся над его работой. С теми, кто лгал ему и клеветал на него. — Голос старика прервался. Стиснув зубы, он продолжал: — С теми, кто разрушил мою жизнь.