Содержанка

1992 год, Санкт-Петербург, молочный магазин N52, угол пр. Славы и Бухарестской ул. Около 9 часов вечера.

Я стою в дверях молочного магазина и торгую молочной продукцией. В этом есть великий смысл: сегодня это молоко – свежее, а завтра оно уже вчерашнее. Вот руководство магазина и давало мне на реализацию оставшееся за день молоко, а заодно кефир, сырки и другую продукцию. Естественно, торговал этим не за так, тоже свой навар имел. А вообще-то я подрабатывал в этом магазине ночным приемщиком, помимо основной своей работы инженером.

Несмотря на то, что было уже около девяти вечера, на улице светло – знаменитые питерские белые ночи. Начался ливень, и под навес у входа спрятались две тщательно одетые и накрашенные барышни. Мельком взглянув на них, я подумал было – шлюхи, но потом изменил свое мнение. Для шлюх у них очень уж тщательно подобраны гардероб и макияж.

Одна из барышень была, как сказал классик, дама приятная во всех отношениях. То есть на лице – надменность и превосходство. Вторая – тоже не простая штучка, разве что чуть поменьше надменности во взоре. Просто приятная дама. В общем, из тех барышень, что сопровождают богатых и значительных мужчин.

Они начали громко, не стесняясь меня, обсуждать свои личные дела. Я для них был личностью слишком ничтожной, моего присутствия они не то, чтобы стеснялись, просто не замечали. Оно и понятно, для них продавец – не человек, а так, принадлежность прилавка.

– Как у тебя развиваются отношения с Игорем Николаевичем? – спросила просто приятная дама у дамы приятной во всех отношениях.

– Никак, он уезжает в Швейцарию на полгода.

– А как же ты теперь?

– Ну, я познакомилась у Игоря Николаевича с Алексеем Владимировичем, и теперь с ним.

– И какие перспективы? Замуж он тебя возьмет?

– Зачем это ему надо? У него есть жена и двое детей.

– А тебе зачем это? Ты его так сильно любишь?

– Да что я, дура что ли, влюбляться? – энергично возразила дама, приятная во всех отношениях. – Это он меня должен любить. Он снял для меня квартиру, оплачивает мои расходы, мы с ним вместе на Кипр отдыхать ездили...

– Да ты шлюха!!! – с ужасом воскликнула ее подруга.

Как тут барышня, приятная во всех отношениях, возмущенно плечиком дернула!

– Я не шлюха, а содержанка!

– А какая разница?

– Да как ты можешь сравнивать! Я порядочная девушка, живу только с одним мужчиной и верна ему.

– Пока он тебе деньги дает?

– А без денег мужчина про любовь может забыть, во всяком случае, с красивыми порядочными девушками. Любовь – это дорогое удовольствие.

Тут к остановке подошел автобус 15-го маршрута и они побежали к остановке.

С тех пор у меня определение для определенного сорта барышень, пытающихся закосить под "порядочных": она не шлюха – она содержанка.

PS: Все имена в этой истории вымышленные.

«Жидовская морда»

1991 год. С-Петербург, молочный магазин 52 на углу пр. Славы и Бухарестской ул.

Я подрабатывал в этом магазине ночным приемщиком. Вообще-то работал инженером, но у меня родилась вторая дочка и денег стало катастрофически не хватать. По совместительству приходилось и торговать по вечерам, после закрытия магазина, молочными продуктами. Работа за прилавком в те годы – занятие не для слабонервных. Карточки, дефицит, очереди. Крик, мат, ругань, взаимные оскорбления.

Вы скажете, все продавцы – хамы? Да точно такие же хамы, как и покупатели. Сколько за день вам продавцов нахамит? Один, ну два. А за день продавцу нахамят сотни покупателей. Не сравнить нагрузки на психику. После десяти лет работы за прилавком в те годы вполне можно давать третью группу инвалидности. По нервным и психическим статьям. За три года работы в магазине я узнал от покупателей о себе и о своих родственниках до седьмого колена все, причем в самых красочных выражениях.

Я уж не говорю о том, что каждый второй на ТЫ обращается. Так еще взяли моду фамильярно называть "сынок". Один раз я не выдержал (а выдержка за прилавком нужна немерянная) и ответил пожилой даме.

– Сударыня, я не имею чести быть вашим сыном!

– Ну, ведь вы же мне по возрасту в сыновья годитесь, – разъяснила она мне, как бестолковому.

– Интересное кино! А вот если б на моем месте стоял мужчина вашего возраста, вы смогли бы также запросто сказать ему, что он вам в мужья годится, или в любовники? По возрасту, конечно, я ничего другого не имел ввиду.

Но самый агрессивный покупатель – это одинокие бабки-пенсионерки, с коммунально-совковой закваской. Они приходят в магазин не просто за покупками, они приходят пообщаться. То есть, поскандалить. Прошло немало времени, прежде чем я выработал правильный алгоритм поведения с такими скандалистками. Главное – не отвечать им, когда они начинают скандалить. Ты психологически проиграл, как только ответил на их ругань. Ответил – значит ввязался. А если связался с бабкой – все, от тебя пух и перья останутся. Она никогда не замолчит первой. У нее алгоритм такой, программа. Она будет отвечать не по существу, она будет нести всякий вздор, соберет и приплетет все что угодно, но скандал не прекратит. Она будет уже падать в обморок, дергаться в конвульсиях и пускать пену изо рта, но не замолчит. В ее понятии выиграл в скандале тот, кто скажет свое слово последним. Поэтому, как только очередная бабка начинает скандалить, я замолкаю и гляжу на нее с наплевательским видом: типа «ты еще здесь?». Тогда бабка загнет оскорбление покруче: хам, скотина, сволочь, харю наел в торговле, за три дня не объехать...

Молчу с пофигистским видом. Бабка в растерянности. Вот если б я что-то сказал, то она бы развернула против меня весь мощный арсенал, выработанный десятилетиями коммунально-трамвайных скандалов. Но ей не отвечают. Бабка в непонятках. Как вести себя в такой ситуевине, она не знает. Тогда она снова пытается вызвать скандал, заявляет, что таких как я надо стрелять, вешать, сажать и т. д.

А в ответ тишина... Господа, поймите простую истину: для скандала нужно минимум два человека. И если один (тот, кто умнее) промолчит – скандал затухнет сам собой. Это ж элементарная вещь из теории автоколебаний.

Наконец бабка, выдохнув, замолкает. Вот этого выдоха я и жду. И как ни в чем не бывало, спрашиваю:

– Что будете брать?

С женщинами помоложе, но также склонными скандалить, годится и другой алгоритм. С ними нужно как с психами – во всем соглашаться, не возражать, какую бы чушь они не несли.

– Молоко у вас кислое?

– Кислое.

– Вчерашнее, поди, – иронично так.

– Если бы! С прошлого года еще стоит.

– Чо вы х…ню-то несете?

– А чо вы х...ню спрашиваете?

– А, да чо с вами говорить. Все вы торгаши – ворюги. И всех вас посадят.

– Уже, – говорю, – под следствием. В понедельник – суд.

– Наворовал, поди?

– В особо крупных размерах, – соглашаюсь.

– Неужели в особо крупных?

– А чего мелочиться.

– Вот посидишь на нарах – помыкаешься.

– Откуплюсь, – говорю, – я же из торговли. Следаку на лапу, судье на лапу – отмажусь!

И вот как-то раз директор магазина Алла Евгеньевна попросила меня поторговать днем майонезом, страшным дефицитом в те недобрые времена (молодежь знает, что такое дефицит?). Чтобы у общего прилавка очередь не создавать, отгородили мне угол у стенки. Я отпросился на основной работе (на "Позитроне") и приступил с утра к торговле. Это тяжкое испытание. Крики, скандалы, бесконечные "я тут стояла, а вас тут не стояло". При этом нужно внимательно считать деньги и отпускать товар, следя, чтоб не сперли чего под предлогом "посмотреть на минутку". Люди волновались, что им не достанется, а взмыленные измученные продавцы работали в бешеном темпе. Всем доставалось от "исторических реформ". Вы можете сказать, вот, мол, плачешься, тяжело в торговле, а сам, поди, продукты домой сумками пер, пока люди бегали, карточки отоваривали? Граждане, а вы хотели бы, чтоб я за так все это терпел? Я инженер, но не идиот.