Что и говорить, Рафтери был не только скрипачом — он был человеком, лучшим из лучших! Человеком и скрипачом. Никто, равный ему, н� ступал еще по земле в кожаных башмаках, не было еще на свете сердца более щедрого, чем у него.
О! В его скрипке слышались завывание ветра, и дыхание моря, и шепот банши под ивами, и жалоба бекаса на вересковой топи. В ней звучали одинокость болот, и красота небес, и песня жаворонка, и легкая поступь тысяч и тысяч фей, топот их маленьких ножек в ночной пляске до самой зари.
Подобно ветру средь камышей, его напев то падал, то убегал, увлекая за собой слушателей.
И самая черная душа светлела, гордость сникала, а самое жесткое сердце становилось мягким как воск.
Со всех концов Ирландии стекались люди, чтобы услышать его скрипку, — слава его облетела каждую пядь земли между четырьмя морями. Люди забывали голод и жажду, жару и холод, пока звучала его чарующая музыка. В каждом уголке человеческого сердца отдавались звуки его скрипки. И хотя он легко мог бы сделаться самым богатым в своем краю, лучшей его одеждой так и оставалась потрепанная куртка.
Деньги он презирал. Только любовь. Любовь — единственное, что он знал и чему поклонялся. Для него она была всем на свете. Музыка, Красота и Любовь — вот его богатство, которое он оставил, уходя в могилу. Да, с тремя полупенсовиками в кармане, в драной рубашке на плечах, он умер богачом, наш Рафтери…
В старину говорили:
Восхвалять Бога достойно, но мудрый не станет клясть и дьявола.
Три монаха-отшельника
В те далекие времена, когда в Ирландии было много отшельников, три святых монаха, отвратившись от суеты мирской и пустой болтовни, решили покинуть свет, чтобы обрести покой, божественную тишину и отрешенность на уединенном острове Иниш Койл.
Они выстроили себе из камня лачугу и там, в тишине, предавались посту, созерцанию и размышлениям.
За весь год этой святой жизни они не произнесли ни единого слова.
Когда же первый год прекрасного служения Всевышнему завершился, один из них молвил:
— Разве наша жизнь не исполнена добра?
В конце второго года второй монах ответил:
— Исполнена.
А когда третий год был на исходе, третий святой отец поднялся, опоясался, взял свой псалтырь и молвил:
— Я ухожу, чтобы обрести тишину. На Иниш Койл для меня слишком много речей.
В старину говорили:
Все раздражает ее, но кошка просто разбивает ей сердце.
Лиса и гуси
Всякий знает, что одно лишь появление лисы нагоняет страх на гусей, но отчего это так, известно очень немногим.
На прогалине, в лесу, подрались раз две гусыни. Обе из одной стаи, обе схватились за один сладкий листок. Прибежали два гусака узнать, что случилось, ну и сами тут же пустились в драку, — каждый за ту гусочку, которая ему больше приглянулась.
А потом подоспела и вся стая, разделилась на два лагеря, и такой тут бой разгорелся, такой галдеж поднялся, что все звери в лесу всполошились.
Пришла с расследованием и лиса и сказала, что не подобает братьям и сестрам, родным и двоюродным,
тетям и дядям вступать в столь постыдный спор. Пусть-де лучше пойдут к умному судье, расскажут ему все как есть и попросят разрешить их дело миром.
На это гуси ответили, что они не знают ни одного судьи. Тогда лиса скромно заметила, что люди считают ее большим знатоком законности.
— Так-то оно так, да мы слышали, что все законники очень жадные, — сказали гуси. — Наверное, вы потребуете с нас слишком большой гонорар.
Разве не стыдно ей будет брать деньги со своих лучших друзей, отвечала им лиса. Она с удовольствием рассудит их просто так, из любви к гусям.
И было решено, что лиса разберет это дело. Она потребовала, чтобы две зачинщицы спора пошли с нею домой и рассказали ей всю историю. И они пошли с нею, и она заперла за ними дверь, чтобы никто не мог помешать их беседе.
Немного погодя лиса вышла и сказала, что необходимо присутствие двух гусаков, и они пошли за ней.
Еще через некоторое время лиса вышла за двумя свидетелями. Все захотели быть свидетелями. Но лиса выбрала двух самых больших и жирных, так как свидетели должны быть представительными, сказала она.
Немного погодя она вышла еще за двумя, чтобы они выступили защитниками. И опять, так как ей хотелось собрать у себя представительных лиц, она выбрала самых гладких и жирных. На этот раз один скромный гусенок заметил, что сама лиса с каждым появлением выглядит все толще, круглее и больше.
Ну да, объяснила лиса, она просто-таки распухает от показаний, которые она получает в процессе ведения дела.
После этого прошло немало времени, но ни лиса, ни кто-либо из их собратьев не появлялся, и гуси, сколько их там осталось от стаи, решили войти в дом и узнать, что происходит. Они нашли лису спящей на великолепнейшей пуховой перине, но ни одного гуся рядом. Они разбудили лису и спросили, где их собратья. Лиса с изумлением огляделась вокруг и воскликнула:
— Ну кто бы подумал, что встречается такой обман, такое вероломство в этом испорченном мире!
— Что вы хотите этим сказать? — спросили гуси.
— Когда я уже совершенно обессилела от их доводов и ложных показаний и была вынуждена, махнув на все рукой, прилечь на часок и соснуть, я спросила, могу ли я положиться на них и просить их посторожить, пока я сплю. И они в один голос поклялись мне, что могу. В простоте душевной и наивности я без колебаний, без сомнений поверила их слову. А куда же они теперь делись? О, неверные! О, подлые обманщики! Оставьте со мной двоих, — продолжала она, — самых больших, жирных, самых уважаемых, чтобы я не чувствовала себя так одиноко, а остальным я приказываю отправиться за этими низкими предателями, схватить их и привести ко мне. И пока вы не найдете их и не приведете сюда для достойного наказания, не смейте показываться мне на глаза!
И с этого дня, как встретятся гуси, так и пойдет у них: га-га-га, га-га-га. Весь свет слышит, как они гогочут, кричат друг другу: «А-гу-си-где? А-гу-си-где?» Все еще надеются услышать новости о слово-нарушителях.
В старину говорили:
Там были только проповедник да пастор, но кошелек мой как в воду канул.
Ученик вора
Старинные сказания пренебрегают мелкой моралью. К примеру, в «Ученике вора» сказитель с гордостью расписывает плута и обманщика, однако и мастера своего дела, и юные слушатели души в нем не чают. Вот эта поучительная история.
Король, сильно раздосадованный, что сын его кучера Джек тащил из замка все, что ни попало, приказал отцу обучить молодого мошенника какому-нибудь ремеслу — любому, какое тот выберет. Но чтобы заслужить у короля прощение себе и своему отцу, юный плут должен был к концу семилетнего обучения так овладеть своим ремеслом, чтобы выполнить любые три задания короля.
Раз уж Джеку предоставили полный выбор, он последовал своим наклонностям и остановился на воровстве. Вместе с отцом они отправились в путь и путешествовали, пока не встретили в далекой стороне вора из воров. И тот согласился за верную семилетнюю службу сделать из Джека такого же мастера своего дела, как и он сам.
К концу седьмого года Джек вернулся домой, и отец отвел его к королю для испытания.
— Какое ремесло он выбрал? — спросил король у отца.
— Воровство. Теперь уж он мастер воровать!
— Ну, это мы еще посмотрим, — сказал король. — Завтра я посылаю в Дублин моего верного пастуха, чтобы он купил для меня две дюжины овец. Учти, когда он отправляется в путь, он не расстается с заряженным мушкетом! Ты должен завтра же украсть у него этих овец, но так, чтобы не нанести вреда ни себе, ни ему. Пусть он даже и не узнает об этом. И привести овец ко мне.