Изменить стиль страницы

По большому же счету самостийникам грех жаловаться на коммунистическую власть. Делали, как говориться, одно дело. Просто на некоторых этапах своей истории коммунистическая власть оказывалась затиснутой в жестких идеологических и поведенческих рамках, необходимых для ее выживания — поэтому строгости ее пришлось испытать на себе не только самостийникам, но и самим коммунистам — тем, кого заносило в сторону от указанных рамок.

Значение семидесяти с лишним лет коммунистического правления для нынешнего триумфа самостийничества — переоценить, вообще, невозможно. Ведь, по сути, то, чем до 1917 года занималась лишь кучка украинствующих энтузиастов — после 1917 года, при власти коммунистов, стало воплощаться в жизнь средствами государства, притом государства, не терпящего себе возражений. Кроме того, коммунисты, отрекшись от дореволюционной России, расчистили место в душах и в головах ее граждан от подлинной ее истории. Они все подготовили для того, чтобы это освободившееся место впоследствии могло быть заполнено исторической версией «от Грушевского».

К числу неоспоримых заслуг коммунистической власти перед самостийниками принадлежит и то, что коммунистическая политика на Украине в первые годы Советской власти роковым образом повлияла на судьбу «москвофильства» в Галиции. Н.И. Ульянов, в книге «Происхождение украинского сепаратизма», писал об этом так:

«До самой войны 1914 года москвофильство пользовалось симпатиями БОЛЬШИНСТВА галичан, и если бы не мировая катастрофа, неизвестно, до каких бы размеров разрослось оно. Но аресты и избиения в начале войны, а особенно после кратковременного пребывания в Галиции русских войск, нанесли ему тяжелый удар. Русофильская интеллигенция оказалась уничтоженной. Морально ее доконала большевистская революция в России, открыто принявшая сторону самостийнического антирусского меньшинства».

Этот, сделанный большевиками выбор, совместно со сталинской репрессивной политикой на территории Западной Украины, присоединенной к СССР в 1939 году, и совместно со всеми другими «подвигами», совершенными тут Советской властью на протяжении ее правления — превратили население Галиции в убежденных противников России и русского единства.

Князь Волконский в 1920 году, в самом начале коммунистической эпохи, писал: «…В наши дни движение к «самостийности» вышло отнюдь не из глубин народных: потребовался искусный вражеский удар извне, чтобы вогнать клин в почти незаметную щель между двумя частями единого народа и чтобы разорвать его по живому месту руками большевиков, мелких честолюбцев и несчастной обманутой и одурманенной черни».

С тех пор украинофильская политика в образовании и культуре, подкрепленная твердой коммунистической властью, в конце концов, привела к тому, что по прошествии семидесяти лет уже стало возможным внушить коренным жителям Украины, что они не русские, не малороссы, а совершенно особый народ — «украинцы» (большинство из которых почему-то разговаривает по-русски); и что на этом основании им следует добиваться создания отдельного от России государства и отказаться от русского языка и культуры — будто бы для них инородных. Таким образом, то, чего на протяжении многих столетий никак не удавалось добиться внешним врагам России, осуществилось при помощи коммунистов. Забавно, что, несмотря на все это, неблагодарные самостийники умудряются в наши дни выставлять себя в качестве основного оплота борьбы с коммунизмом и в качестве единственной ему альтернативы на Украине.

5

Тщательно охраняемое новой державой невежество «украинцев».

После освобождения от коммунистического правления, украинскому обществу, как и всей остальной России, предстояло пройти нелегкий путь восстановления порушенного прежним режимом традиционного строя жизни. Предстояло возвратиться к испытанным временем национальным ценностям и ориентирам. Нужно было наверстывать упущенное, упорно трудясь над освоением того богатейшего наследия (религиозного, философского, культурного), которое долгие годы находилось под запретом, — особенно это касается литературы русского зарубежья (художественной и философской), в которой были осмыслены трагические уроки нашей новейшей истории. Все это было необходимо для продолжения прерванной лихолетьем национальной традиции и для того, чтобы быть в состоянии решать сложнейшие проблемы, вставшие перед страной на рубеже тысячелетий.

Учитывая же всю глубину невежества, инфантильности и безответственности нашего человека, обретенную им в результате длительного коммунистического воспитания (а тем более, в украинском его варианте), нелишне было бы всерьез прислушаться к тому совету, который булгаковский профессор Преображенский давал своему подопечному Шарикову: «Учиться и стараться стать хоть сколько-нибудь приемлемым членом социального общества!»

Однако «украинское общество» умудрилось пройти мимо громадного культурного наследия, пробившегося к нам из-под коммунистических «глыб» и содержащего бесценный исторический опыт. Украинская «элита», для осмысления своего прошлого и настоящего, ознакомилась с несколькими самостийническими брошюрками на тему «Украйина повынна буты вильною», — которые по своему духу и складу так мало отличаются от коммунистических брошюрок времен революции, призывавших «все поделить» — и затем, удовлетворившись предложенными в брошюрках объяснениями, поспешила обделывать свои дела. С тех пор «украинское общество» и отдельные граждане интеллектуальных усилий больше не предпринимали, и интересовались, в основном, где что «плохо лежит».

Таким образом, украинцы, едва отряхнувшись от коммунистического помрачения, не замедлили поддаться другому гибельному соблазну — самостийничеству.

Украине не повезло. Если остальная Россия, избавившись от коммунистической напасти и пережив жесточайший кризис, начинает худо-бедно залечивать раны, то на Украине затяжная болезнь русского духа просто приняла другую форму, родственную предыдущей.

О родственности прежней, коммунистической, и нынешней, самостийнической, утопий — свидетельствует наличие между ними множества сходных черт, важнейшей из которых следует признать стремление к духовному упрощению, ведущее к разложению того духовного образа, носителями которого еще до сравнительно недавнего времени являлись жители Южной Руси.

Однако, при всем несомненном сходстве, та форма недуга, которая поразила теперь украинское общество — неизмеримо опаснее прежней. Коммунистический период был для страны все-таки не более чем болезнью, хотя и сопровождавшейся множеством трагичских моментов и невосполнимых утрат. Взятие же на вооружение самостийнической доктрины — это уже путь к полной потере своей духовной сущности, путь к гибели и разложению, к превращению в строительный материал, предназначенный для создания из него сущностей иного рода.

Неудивительно, что, в сравнении с коммунистами, самостийники гораздо больше преуспели по части изменения духовного и культурного облика, находящегося в их подчинении народа. За недолгий срок самостийнического правления оказались воплощенными в жизнь не только призывы радикально мыслящих людей ХIX столетия поставить «сапоги выше Пушкина», но и относящиеся к более позднему времени и прозвучавшие в революционном запале призывы: «Сбросить Пушкина с корабля истории», — призывы, которые даже самой коммунистической властью были признаны все же чрезмерными. Сегодня на самостийном украинском корабле для Пушкина, как и для всей русской культуры, место вообще не предусмотрено. Присутствие на Украине русского языка и русской культуры нынешние украинские правители терпят только по необходимости: из-за того, что слишком большая часть граждан Украины — более половины — являются их носителями, — тем самым затрудняя возможность одним махом добиться «окончательного решения» «русского вопроса».

Когда, при своем появлении на свет, украинство рядилось в одежды защитников простого народа и отвергало русскую культуру как культуру высших, «эксплуататорских», классов, противопоставляя ей культуру народных низов — украинскую, — то такому выбору можно было, пусть и с огромной натяжкой, найти хоть какое-то моральное оправдание. Однако сословные привилегии отменены в бывшей нашей стране еще полтора столетия назад, открыв всеобщий доступ к вершинам русской культуры; и прошли даже те времена, когда принято было ставить себе в заслугу пролетарское происхождение и, по примеру фурмановского Чапаева, гордиться тем, что «академиев не проходил». В наши дни высшие духовные и культурные ценности достаются не благодаря принадлежности к привилегированному общественному слою, а в соответствии с индивидуальными предпочтениями и в обмен на приложенные усилия. Поэтому трудно понять тех украинских граждан, которые сегодня спешат отказаться от русского духовного и культурного наследия — ради того, что именуется культурой украинской и что, в лучшем случае, может служить местным дополнением к общерусской культуре, но никак не способно ее заменить.