Дима не договорил и скрылся за дверью.

«Иначе он себя просто мужиком чувствовать не будет, – поняла Лена. – Странно, но мне почему-то кажется, что Краузе не убивал Купцова. Слишком уж он не похож на убийцу».

Найти Зубова оказалось несложно, помог сотовый телефон. Оказалось, что Зубов «пасет» свою подопечную около ее дома, из которого она не выходит, хотя у нее начался рабочий день. Илона иногда даже мелькала в окне своей квартиры, расположенной на третьем этаже. Есть ли кто-то у нее, Зубов не знает, к окнам, кроме нее, никто не подходит. Кому принадлежит квартира, он тоже не знает, не было возможности выяснить. Какого черта он делает около этого дома один, он тоже не понимает, поскольку из подъезда есть два выхода на противоположные стороны дома, и пока наблюдаешь за одним, можно спокойно выйти с другой стороны. А торчать в подъезде может только полный идиот, который хочет засветиться. Лучше уж сразу подойти к объекту наблюдения и попросить его ходить помедленнее, так как «наружка» за ним бегать устала.

– Не ной, Зубов! – сказала ему Ленка. – Командование бросило тебе на помощь ударные силы. Сейчас буду.

Приехав к дому Илоны и разыскав там Зубова, который мотался с одной стороны дома на другую, изображая из себя то ли шизофреника, то ли дворника, Ленка тут же убедилась, что наблюдение за домом не дает никаких результатов.

Работать в расчете на то, что если не сейчас, то в принципе когда-то что-то должно случиться, Ленка не умела. Ей надо было действовать активно и сразу. Она не может, как Зубов, часами торчать у чьего-то дома и ждать, когда объект наблюдения соизволит выйти наружу.

Как ни ворчал Зубов, что одному за этим треклятым домом наблюдать очень неудобно, но когда Ленка предложила ему решить вопрос – кто останется на месте, у дома, а кто отправится в кафе, в котором работает Илона, собирать о ней информацию, – Зубов тут же заявил, что он остается: мол, уже освоился с этим местом, привык к нему, да и жильцы дома к нему привыкли, наверное; пусть лучше она сама едет в это самое кафе.

Словом, не любил Зубов лишнюю работу, Ленка прекрасно это знала и не сомневалась, что ей не придется дежурить под окнами квартиры Илоны.

Она отправилась по знакомому уже адресу, по которому располагалось агентство «Аллегро», и действительно обнаружила на первом этаже здания в соседнем крыле небольшое кафе со странным названием «Дафна».

Что означает это слово, Ленка точно вспомнить не могла, но ей почему-то сразу же вспомнился запах корма, которым она кормила в детстве рыбок в аквариуме. Зачем было называть кафе названием рыбьего корма? Ленка лишь недоуменно пожала плечами. Что за извращенная фантазия у этих современных русских бизнесменов!

Никаких аквариумов в кафе Ленка не обнаружила. Меню почти полностью состояло из всевозможных морских блюд. Ленка задумалась, увидев в меню салат из мидий, не перекусить ли своим любимым лакомством. Но чувство невыполненного долга взяло в ней верх, и она пошла разыскивать директора этого заведения.

На ее вопрос, как ей найти девушку по имени Илона, пожилая женщина кавказской, как обычно пишут в криминальной хронике, национальности посмотрела на Ленку недоуменно.

– Слушай, красавица, – сказала она. – У меня много дочерей. Бог не обидел детьми. Но я еще не такой старый женщина, чтобы не помнить, как их зовут. Я никогда не называл таким именем свою дочь! У меня есть: Зухра, Лейла, Зейнаб, Алия, Гулия и Мария. Кто тебе из них нужен?

– А при чем тут ваши дочери? – спросила сбитая с толку Лена. – Мне не дочь ваша нужна, а Илона.

– Зачем тогда ты ко мне пришел? – пожала плечами хозяйка кафе. – У меня только мои дочери работают. Чужих тут нет.

«Час от часу не легче, – думала Лена. – Кто же тогда эта Илона? „Аллегро“ от нее отказалось, кафе тоже отказалось. Но ведь Зубов утверждает, что она заходила именно в это кафе! Может быть, Зубов что-то напутал?»

Лена решила проверить все расположенные в здании организации на предмет наличия в их персонале девушки или молодой женщины по имени Илона. На это у нее ушло часа полтора, поскольку здание оказалось вместительным и напичкано в нем всяких редакций и мелкооптовых фирм было немало.

Ленка понимала, что такой метод не делает, наверное, чести настоящему детективу, и надо бы работать головой, а не ногами, не брать пример с милиции, но ей очень хотелось побыстрее узнать, кто же такая эта Илона? Ведь если она не связана с «Аллегро», как утверждает Дима, тогда вся его версия разваливается. Илоне в ней не находится места. И нужно срочно искать еще одну силу, принимающую участие в развитии ситуации, чтобы привязать к этой силе «бесхозную» пока Илону.

Но ее полуторачасовой обход здания так и не дал никакого результата. Никто ни в одной организации, из расположенных в этом здании, не знал девушку по имени Илона.

Ленка расстроилась, но потом вспомнила где-то слышанную фразу о том, что отсутствие результата – это тоже результат. Прежде до нее не доходил смысл этой фразы, а теперь она очень хорошо поняла. Если таинственная Илона не обнаружена в здании, к которому она привела Зубова, значит, она и в самом деле не работает ни в одной из расположенных здесь организаций, значит, она только делала вид, что работает. И делала это специально, чтобы Ленка с Димой подумали, что она связана с «Аллегро».

Ленка поймала себя на том, что подумала: «мы с Димой», и иронично сама над собой хмыкнула. Разве ее принимает кто-то всерьез? Кто она в глазах этих людей? Бывшая проститутка, Димина любовница, которая только путается под ногами? Несмышленая вчерашняя школьница, которая даже аттестат не сумела получить? Впрочем, откуда им знать про аттестат? Что, они собирали о ней сведения в Арбатове? Это вряд ли. Столь подробно изучают только врагов, которых считают сильными противниками. А кто будет серьезно воспринимать Ленку как противника?

«Да что это такое! – подумала Ленка. – Как они смеют относиться ко мне столь пренебрежительно! Бланк на себя в зеркало посмотрел бы! Он меня, видите ли, презирает, потому что я была проституткой! Так что же, что была? Что ж, за мной теперь до смерти, что ли, этот хвост будет тянуться? Да хоть бы и была! Он сам пользуется услугами проституток! Это, значит, можно! Себя он за это презирать не станет. А женщин, которыми пользуется, – презирает? Урод! Если бы я не пошла на панель, я бы совсем в этой вашей распрекрасной Москве сдохла...»

Ленка не заметила, как отделила себя от этого города. Ей теперь казалось, что Москва слишком враждебно настроена к приезжим, особенно к тем, кто хочет в Москве зацепиться и закрепиться.

Место, где спокойно и уютно, где не смотрят на тебя с подозрением и презрением, вдруг отодвинулось от Ленки далеко-далеко, за океан. Ей казалось, что на Багамских островах люди вообще не умеют смотреть друг на друга косо и испытывать раздражение друг к другу. Багамы – это просто рай на земле! И Ленка достойна такой жизни! Ведь она очень добрый человек, если к ней по-доброму. Она зла никому не желает.

Ленка на секунду прикрыла глаза, и ей показалось вдруг, что ровный шум, который она еще секунду назад считала шуршанием проходящих по расположенной рядом улице машин, на самом деле – шум прибоя, разбивающегося о коралловые скалы, что сама она стоит не в коридоре московского здания, а на темно-золотом в лучах вечернего солнца песке и смотрит, как к ее ногам подбегают ласковые прозрачные волны и осторожно лижут ее босые ноги... А над головой...

– Че встала? Отойди! – услышала она ворчливый голос и открыла глаза.

Пожилая уборщица возила мокрой тряпкой на швабре рядом с ее ногами. На носах Ленкиных ботинок остались следы от грязной воды...

– Смотреть надо, куда шваброй машешь, старая кошелка! – крикнула Ленка не обратившей на ее крик никакого внимания уборщице и вышла из здания.

Перед ней оказалась не расстилающаяся до горизонта темная голубизна Саргассова моря, а запруженная машинами Маросейка. И каждый из сидящих в этих машинах москвичей, каждый прохожий, спешащий по Маросейке, как и по любой другой улице этого жестокого в своем безразличии к Ленке города, презирал ее за то, что она была проституткой.