Лестница, извиваясь под ногами Иды, убегала все выше и выше, пока вдруг узкие темные стены, со всех сторон тесно смыкавшиеся вокруг нее, не расступились, выпуская дочь императора в небольшое круглое помещение, стены и куполообразный потолок которого были полностью сделаны из стекла. Ида невольно замерла на верхней ступени лестницы, словно упершись в невидимую стену. На мгновение ей показалось, что на нее вдруг вновь со всех сторон хлынули потоки кристалликов соли! И отнюдь не сразу получилось заметить хрупкую стеклянную преграду и понять, что буря грязно-серыми змеями извивается за ней, отделенная ей, что это она ее облизывает своими ядовитыми языками не в силах добраться до Иды…

Здесь, на вершине смотровой башни, было намного светлее, чем в зале или даже на лестнице. И этот дневной свет, пусть даже приглушенный бушующей стихией, после полумрака нижних помещений дворца ослепил дочь императора. Ее до предела обостренные чувства обожгло почти физической болью. Она словно на вкус ощущала этот мутный белый свет. И она ничуть не удивилась, осознав, что вкус этот был соленым. Таким же, как теперь, наверное, будет иметь для нее и боль!

Ида осторожно, словно ступая по острым и ломким иглам, перешагнула через порог лестницы. Она оказалась в центре совершенно пустой круглой площадки на самой вершине башни. Девушка оглянулась вокруг себя, только теперь начиная понимать, куда именно завели ее блуждания по дворцу! На секунду мелькнула мысль, что нужно уйти отсюда как можно быстрее. Меньше всего Иде хотелось вновь оказаться в самом сердце соляной бури, даже будучи отделенной от нее стеклянными стенами, даже если предположить, что они рассчитаны на удары ветра и здесь сейчас действительно безопасно! Она попыталась развернуться назад к лестнице. Наверное, у нее даже получилось бы уйти, если бы не рдин, жидким огнем текший по ее жилам вместо крови. А рдин не мог бояться — он мог лишь смотреть… Взгляд Иды скользнул по серо-белой мгле, стремительной порожистой рекой текущей за стеклянной стеной башни… И больше она уже не смогла отвернуться!..

Иду внезапно накрыло уже знакомое ей ощущение, что башня сорвалась со своего места и понеслась, уносимая бурей, кружась вместе с ней. Потоки кристалликов соли, словно потоки воды, стекали с купола, скользили вдоль стен. Башня будто была внутри огромной воронки, никак не желавшей выпускать ее из своих цепких объятий. И Иде показалось, что она тонет в потоках соли, то скользивших вдоль стен, то вдруг резко поворачивавших против них. А она не могла оторвать от них взгляда… Ида следила за каждым кристалликом соли, то летевшим со скоростью суборбитального крейсера, то вдруг резко останавливавшимся, словно само время замирало вместе с ударами сердца дочери императора.

У нее закружилась голова, и Ида почти упала вперед. И лишь стекло, в которое она уперлась руками, остановило ее. В башне было абсолютно тихо, но у нее в ушах оглушающим ревом звенели пронзительные крики, и вопли, и скрежет. Ида видела это! Каждый звук — видела… Она знала, что кричит сама буря, проглотившая в свое жадное нутро целый мир и уже раскрывшая клыкастую пасть, чтобы добраться до последнего населенного людьми кусочка реальности! До нее добраться!.. Ида зажала уши руками, пытаясь избавиться от нестерпимых режущих звуков, мечтая перестать слышать эти вопли бури. Если бы еще в этом был хоть какой-то смысл… Голоса звучали в ее мозгу. И, наверное, она даже знала это. И все равно Ида не опускала глаз. Она просто не могла оторваться от соляных вихрей, кружившихся в смертельном танце совсем близко от нее, за стеклом, о существовании которого не получалось помнить. Она словно утонула глазами в буре. И она была всего в шаге от того, чтобы не разделить этот танец с ней!

Руки Иды до боли сжимали голову, ее пальцы запутались в волосах… А потом она все-таки закрыла глаза. Она надеялась, что так вырвется из плена, но вместо этого провалилась куда-то в пустоту…

Она летела вниз в полной темноте. В абсолютной темноте без каких-либо очертаний, без формы и размера. Ида теперь вовсе не чувствовала своего тела, даже от сияющей легкости рдина не осталось и следа. Она просто перестала существовать. Она соединилась с темнотой, став ее частью… Но вдруг, словно вырастая из нее, она стала чем-то огромным… Огромным шаром, катящимся куда-то. А впереди нее, также возникнув из темноты, появился маленький шар и стал приближаться к ней, но вдруг он разросся до небывалых размеров, став больше ее, поглотив ее, смешав с темнотой. Но она возникла вновь, превратившись уже в маленький шар и сама покатившись на большой, но также неожиданно небывало увеличилась в размере. И так повторялось снова и снова. До бесконечности. Она чувствовала, что теперь летит куда-то вверх, хотя в этом пространстве верх и низ вряд ли существовали. Здесь не было ни форм, ни размеров, ни цветов. Попадая сюда, все переставало иметь значение, становясь частью единого, теряя свою сущность. Все законы, по которым жил привычный мир, переставали здесь действовать. Ничего больше не было… только бред, заполнивший ее мозг. Ида сходила с ума, и она знала это. На этот раз она была в этом абсолютно уверена.

Ноги девушки подкосились, и она бессильно повалилась на пол, даже не попытавшись ни за что ухватиться.

Кайрен шел за мальчишкой по коридорам герцогского дворца. Он, конечно, и сам прекрасно знал дорогу, но в том, чтобы идти на полшага позади Таиса, было одно неоспоримое преимущество — так не нужно было следить за выражением своего лица, и можно было позволить себе еще несколько минут наедине с собственными мыслями. И разговаривать тоже не нужно было. Впрочем, Таис и сам не сказал ни слова. Он торопился, стремительной по-мальчишески немного неуклюжей походкой идя вперед, лишь время от времени оглядываясь назад, на Кайрена, словно убеждаясь, что тот следует за ним. Кайрен шел. И он тоже торопился: Таис уже сказал ему достаточно, чтобы для этого была причина!

По дороге им никто не попался — в этой части дворца никогда не было особенно многолюдно, а, тем более, сейчас: соляная буря на всех, даже на слуг, действовала одинаково угнетающе, заставляя искать убежище в собственных спальнях за толстыми стенами и надежными металлическими ставнями. Только они вдвоем и шли по бесконечным полутемным переходам. Вообще-то обычно герцогский дворец освещался очень даже неплохо. Но энергия вырабатывалась ветровыми генераторами, установленными в океане, и теперь из страха, что они не выдержат перегрузок, их просто отключили. И дворец, перейдя в режим жесточайшей экономии, погрузился в полумрак, особенно те его части, что предназначались исключительно для слуг и не предполагали посещения их более знатными особами. В руке у Таиса был ксол* [*Ксол — осветительный прибор на автономном источнике энергии. Могут быть различной мощности, которая прямо пропорциональна размеру прибора. ] — совсем небольшой диск, который тот держал на ладони вытянутой перед собой правой руки. Кайрен знал это, но прибора видно не было, и, наверное, поэтому никак не удавалось избавиться от ощущения, что ровный мягкий и слегка желтоватый свет исходит прямо от кожи мальчишки.

Таис, в последний раз повернув, остановился и распахнул одну из многочисленных в этом коридоре дверей. Кайрен вслед за ним шагнул в такую же полутемную, освещенную лишь рваными пятнами ксолов, комнату. Мужчина уже как-то раз бывал здесь. Это была комната Ривы и ее дочери — Джами, совсем еще молоденькой девушки, которая оказалась достаточно хорошо воспитана, чтобы два дня назад герцог Вейд выбрал ее для свиты прилетающей на планету дочери императора. И еще она оказалась достаточно преданной своему долгу, или достаточно смелой, или достаточно глупой, чтобы сегодня днем, когда стало ясно, что соляная буря не пройдет стороной, рвануться из безопасного дворца на пирс, к герцогской яхте, за принцессой, неподозревающей ни о чем…