в — ареалы распространения пражско-корчакской и пеньковской культур.

1 — Радостай-Аленонис;

2 — Луксненай;

3 — Сейлюнай;

4 — Бакшяй;

5 — Слабаделе (Аловеле);

6 — Мигонис;

7—Аукштадварис;

8 — Кернаве;

9 — Квирбяй;

10 — Кайренай;

11 — Варапнишкес;

12 — Пакрауглу;

13 — Граужиняй;

14 — Межонис;

15 — Дусетос;

16 — Эйкотишкис;

17 — Жадавайняй;

18 — Рокенай;

19 — Прудники;

20 — Микольцы;

21 — Городище;

22 — Свила;

23 — Васильковка;

24 — Аздятичи;

25 — Дедиловичи;

26 — Бельчица;

27 — Казиха;

28 — Городня;

29 — Бароники;

30 — Акатово;

31 — Близнаки;

32 — Демидовка;

33 — Тушемля;

34 — Отмичи;

35 — Топорок;

36 —Троицкое;

37 — Луковня;

38 — Щербинка;

39 — Боршева;

40 — Попадьинское;

41 — Сарское;

42 — Малодавыдовское;

43 — Выжегша;

44 — Кочкино;

45 — Попово на Унже;

46 — Безводное;

47 — Ахмылово;

48 — Максимове;

49 — Малышеве;

50 — Тумовское;

51 — Подболотня;

52 — Борки;

53 — Старый Кадом.

Это проволочные украшения большого или среднего диаметра, в том числе и весьма крупные, с сомкнутыми или заходящими концами (рис. 81). Найдены они на многих памятниках тушемлинской культуры, и можно говорить о характерности этих колец для ее носителей, по крайней мере для значительной части их.[653]

Рис. 81. Браслетообразные височные кольца середины I тыс. н. э.

1 — Эйкотошкис;

2 — Демидовка;

3 — Попово на Унже;

4 — Попадьинское;

5 — Отмичи;

6 — Микольцы.

Как уже отмечалось, височные кольца были излюбленным женским украшением значительной части раннесредневековых славян и являются надежным индикатором для выделения славянских древностей среди материалов соседних этносов.

Средневековые древности финно-угорских и летто-литовских племен, заселявших лесные области Восточной Европы, ныне достаточно хорошо изучены.[654] Можно вполне определенно утверждать, что ни одному из племенных образований балтов и финно-угров, не затронутых славянским влиянием, ношение височных колец не было свойственно. Женское убранство прибалтийских и волжско-камских финнов, как и летто-литовских племен, было своеобразным и не могло включать височные кольца. Единичные височные кольца славянских типов, изредка встречаемые в древностях Прибалтики, Волго-Камья и Приуралья, отражают культурные и этнические контакты местного населения со славянским миром.

Появившиеся в тушемлинской культуре браслетообразные височные украшения без каких-либо перерывов продолжали бытовать в лесной зоне Восточно-Европейской равнины до X–XIII вв. включительно, когда их славянская принадлежность уже не вызывает никаких сомнений. В этой связи в составе тушемлинской культуры рассматриваемые украшения должны быть отнесены к славянскому этносу.

Вычленить в составе населения тушемлинской культуры местный балтский и пришлый славянский этнические компоненты не представляется возможным. По всей вероятности, в ареале этой культуры сформировался культурный славяно-балтский симбиоз с общим домостроительством, керамическим материалом и погребальной обрядностью. Можно полагать, что время тушемлинской культуры было начальным этаном славянизации местного населения.

Ареал браслетообразных височных колец в середине и третьей четверти I тыс. н. э. не ограничивался территорией тушемлинской культуры. В восточном направлении он простирался до междуречья Волги и Оки. Наиболее западные находки аналогичных височных колец встречены в юго-восточной части современной Литвы. Здесь в конце IV — начале V в. археологически надежно фиксируется появление нового населения, расселившегося среди племен культуры штрихованной керамики. Переселенцами сюда был привнесен неизвестный прежде курганный обряд погребения. В течение V–VI вв. в этом регионе сооружались округлые в плане погребальные насыпи высотой от 0,5 до 1,2 м, сложенные целиком из камней или имеющие в основании венцы из валунов. Умерших хрони-ли по обряду ингумации в подкурганных ямах. Погребальный инвентарь представлен украшениями, металлическими деталями одежды, изредка встречаются орудия труда и фрагменты керамики.[655]

В этих курганах неоднократно встречены височные кольца, изготовленные из проволоки круглого, иногда ромбического сечения. Диаметр их колеблется от 3–4 до 8–10 см. Концы колец обычно заходят друг на друга и нередко, как и тушемлинские, утолщены. Раскопками установлено, что женщины носили их на висках по одному или несколько с обеих сторон головы.[656]

Обряд сооружения каменных или каменно-земляных курганов был привнесен в Юго-Восточную Литву, безусловно, из ятвяжского региона Сувалкии, где такие насыпи были хорошо известны ещё в римское время.[657] Появление на территории Литвы западнобалтского населения совпадает с концом существования культуры штрихованной керамики и распространением качественно новой глиняной посуды — шероховатой (или ошершавленной) — и предметов провинциальноримских среднеевропейских типов. Меняется и структура поселений.

Материалы краниологии показывают, что население, оставившее в Литве каменно-земляные курганы конца IV — начала VI в., было неоднородным в племенном отношении — мужчины и женщины принадлежали к разным антропологическим типам. Мужской части населения свойственна узколицесть и грацильность, их антропологический тип сопоставим с раннесредневековыми ятвягами Сувалкии. Женщины принадлежали к умеренно массивному широколицему типу.[658]

Очевидно, что основу мужского населения Юго-Восточной Литвы в рассматриваемое время составляли в большей степени пришлые ятвяги, которые и принесли сюда курганный обряд. Эти мужчины вступали в брачные связи с женщинами иного происхождения. Последние, судя по браслетообразным височным кольцам, были родственны славянскому компоненту тушемлинской культуры.

В VI в. юго-восточные области Литвы были затронуты новой волной миграции, которая привела к становлению культуры восточнолитовских курганов. Последняя достаточно определенно связывается с летописной литвой.[659] Население, оставившее каменные и каменно-земляные курганы, нужно полагать, растворилось в новой этнической среде. Обычай ношения браслетообразных височных колец здесь в VI в. исчезает.

На рубеже VII и VIII вв. в Полоцком Подвинье и Смоленском Поднепровье получают распространение длинные и удлиненные курганы, именуемые в археологической литературе смоленско-полоцкими. Они заметно отличаются от валообразных погребальных насыпей псковского типа и характеризуются своеобразным вещевым инвентарем, поэтому выделяются в отдельную археологическую культуру.[660]

Смоленско-полоцкие длинные курганы отличаются от псковских прежде всего внешним обликом: их длина не превышает 30 м, а большинство насыпей вытянуты всего на 12–20 м. Они не имеют в основании зольно-угольных прослоек, что вполне объяснимо, поскольку эта обрядность была наследием прибалтийско-финского населения, а в рассматриваемом регионе дославянскими жителями были балты. Весьма существенны и отличия в вещевых коллекциях. В составе инвентарей культуры смоленско-полоцких длинных курганов обычны металлические части женских головных уборов типа летто-литовских вайнаг, полусферические бляхи, проволочные биэсовидные украшения, трапециевидные и грибовидные привески, костяные привески-уточки. Некоторые их этих украшений имеют аналогии в синхронных древностях Литвы и Латвии, что стало для некоторых исследователей поводом для отнесения культуры смоленско-полоцких длинных курганов к балтскому этносу.[661]