…Ранним утром хозяин выпустил рыжего спаниеля прогуляться. Пёс, по собачьему обыкновению, обнюхал около дома кустики, задрал у фонарного столба заднюю лапу и выбежал на вскопанный газон около тротуара. Проезжающая машина вдруг резко свернула, перескочила через бордюр и подмяла собаку. На отчаянный визг спаниеля из дома выбежал его хозяин. Пёс корчился на земле в предсмертных судорогах…
25 октября
Отогнала железную тварюгу за город, вылезла и била каблуками по шинам, пока не заболели ноги. «Убийца! — кричала я. — Теперь-то я знаю, это ты нарочно сбила дверцей тётушку с картошкой, ты опрокинула на камни машину!» Обессилев, села на землю и выкурила подряд две сигареты. Боже, как кричала раздавленная собака! Этот визг и хруст костей вс` ещё стоит в ушах. И всё же не подчинюсь! Если электронные мозги соображают, тварь поймёт, что придётся подчиняться мне, хозяйке.
27 октября
Ага, тварюга, что будешь делать?! Жрёшь бензин, которым кормлю я, и я устрою тебе голодовку!
Выехала на то седьмое шоссе, видно, понравившееся ей. В баке было не более полутора литров бензина, жала на второй передаче — мотор ревел, как голодный зверь, и скоро заглох. И тогда залила в железную глотку чуть-чуть из канистры. Вот так: кто кого!
Надеюсь: должно же что-то произойти, должен кончиться этот кошмар.
…В ночь с первого на второе ноября в дом номер девять по улице Кенебьер была вызвана санитарная машина. Владелица дома номер девять встретила её у калитки и сбивчиво рассказала: дочка поздно возвращалась домой и, проходя мимо гаража, заметила открытые ворота и на пороге лежащую девушку, которая снимает здесь комнату. Она, кажется, без сознания или мёртвая — они с дочерью побоялись к ней подойти.
Жанна была без сознания. По неестественному розовому лицу врач определил отравление выхлопными газами. Под громкие причитания владелицы дома — бедной вдове одни неприятности с этими жильцами — Жанну перенесли в её комнату, дали кислород и сделали укол. Она пришла в себя, началась мучительная рвота, затем истерика. Пришлось сделать ещё один укол, на ночь около неё врач оставил дежурить медицинскую сестру…
6 ноября
На другой день после той страшной ночи чувствовала, словно меня долго колотили и переломали все кости. От боли и слабости было трудно пошевелиться. Всё же сползла с тахты, добралась к зеркалу: красные, как у кролика, глаза, трупный цвет кожи, волосы свалялись и слиплись. В комнате разило кислятиной, помню, как выворачивало наизнанку. В середине дня появилась хозяйка, брезгливо сморщила нос и сообщила, что нужно уплатить горничной за уборку, за ремонт гаражных ворот и оборванную электропроводку. Она сказала, что очень хочет, чтобы я подыскала комнату в другом месте. Я пообещала возместить все расходы завтра. Деньги лежали в туалетном столике, вставать же при ней стыдилась — сорочка сплошь в отвратительных жёлтых пятнах. Наверное, спасло меня то, что в баке почти не было бензина и ворота в конце концов открылись. Провалялась целый день на своей тахте, голова была какая-то мутная, происшедшее вспоминалось отрывочно. Вспомнила, как подъехала к гаражу, вытащила из сумки компьютер и, нажав кнопку, открыла ворота. Загнала машину и крутанула ключ зажигания — двигатель продолжал тарахтеть. И вдруг ворота сами по себе захлопнулись. Ещё раз попробовала выключить машину, но на этот раз ключ отчего-то заело, похоже, сработало противоугонное, а такого быть не могло при невыключенной машине. Давила, давила на кнопку компьютера, открывающую гараж, — из этого тоже ничего не выходило.
Гараж быстро заполнялся сизым газом, я начала задыхаться. Кинулась к воротам, забарабанила кулаками. Под руку попался ломик — спасибо хозяйке, не забрала вместе со своим хламом. Колотила этим ломиком в ворота, долбанула в отчаянии по панели машины и сознавала, что вот-вот упаду, задохнусь. Потом был провал в памяти. Очнулась в своей комнатушке.
Узнав от кого-то обо мне, вечером приехала Клюшка, привезла виноград и кусок копчёной грудинки, пыталась накормить меня. Воротило от одного вида еды. Чтобы отвязаться, проглотила несколько кисловатых ягод. Клюшка удобно устроилась в кресле и расспрашивала, зачем мне вздумалось нюхать газ в закрытом гараже. Я-то, как очнулась, сразу поняла: железная тварь хотела убить. Но как о таком расскажешь? Свалила на неполадки в компьютере. Клюшка покрутила пальцем у виска и заявила, что раньше она ещё сомневалась, чокнутая я или нет, а теперь уверена — чокнутая. Попросила её отогнать машину на стоянку. Она отогнала, вернулась с квитанцией и спросила, откуда трещина во всю панель. Я сделала вид, что понятия не имею, и Клюшка сказала: «Если у тебя ничего не получается с вождением, если собак давишь, продай машину, пока чего хуже не наделала».
Зря я как-то рассказала ей о раздавленном псе!
Посмотрю, что будет дальше. Но не подчинюсь куче металла, нет! И всё же страшно! Мне теперь всё время страшно!
10 ноября
Три дня назад вышла на работу. Слабость ещё мучит, «кроличьи» глаза закрываю тёмными очками. Езжу опять на машине — ведёт себя, как и положено машине, без подлостей. Трещина на панели здоровенная, компьютер не работает, и я очень рада: подохла чёртова электроника, так-то лучше.
Ставлю на стоянку, где выхлопные газы не страшны. Стараюсь забыть пережитый кошмар, постепенно получается. Хозяйка не отказалась от намерения вытряхнуть меня из дома — подыскиваю комнату.
…Трое школяров удрали с уроков. Днём шататься по улицам городка опасно: натолкнёшься, как назло, на знакомых своих родителей или самих родителей.
Мальчишки отправились к причалу. Там, спрятавшись под обрывистым берегом, можно спокойно выкурить украденные у отцов сигареты и поиграть в карты. В ноябре берег чисто вымыт прибоем, море на мелких местах прозрачно, большинство яхт и катеров убраны в эллинги, а с эспланады уже снята будка сторожа.
Мальчишки запалили сигареты и вытряхнули на газету карты, но вдруг их внимание привлекли шум и гудение в воде. Там двигалось, приближаясь к берегу, что-то большое и светлое.
— Глядите, рыба! — воскликнул один из них.
— Не бывает здесь таких больших рыб, — усомнились остальные.
Вода забурлила, расступилась, показался передок светло-оранжевой машины. Испуганные мальчишки прижались к земле и затаились. Машина выехала из моря до половины и забуксовала на мокрой гальке. Запахло горелым, из-под капота потёк синий дымок. Двигатель натужно проревел в последний раз и заглох.
— Сцепление сгорело, — определил старший из школяров. — У моего отца тоже раз сгорело, когда он заехал в канаву с грязью. Вот только сроду не видел, чтобы машины ездили по дну! И за рулём никого…
Машина стояла неподвижно, волны плескались о её бока. Через некоторое время, осмелев, мальчишки подошли ближе и заглянули в кабину. Там на сиденье лежала девушка — сведённое судорогой тело, остекленевшие глаза. Мальчишки завизжали и удрали с берега подальше от страшной машины. Посовещавшись, они решили позвонить в полицию.
Трое полицейских прикатили к причалу на мотоциклах. Они попытались открыть дверцы машины, ничего не получилось, и тогда пришлось разбить стекло и вытянуть руками шпеньки, запирающие дверцы. Один из полицейских притронулся к руке девушки и сказал:
— Мертва не менее двух часов. Задохнулась. Но убей меня бог, если я понимаю, как покойница сумела выехать. Конечно, пусть разбираются эксперты, а наше дело позвонить в морг — там самое подходящее место этой подводной водительнице. А хороша машинка! — похлопал он рукой по мокрому капоту. — Внутри-то сухо — отличная герметичность!