Некоторое время друзья смотрели на мертвое тело, потом взглянули друг на друга.

— Готов, — тихо сказал Андрей.

— Чуть не прозевали, — покачал головой тяжело дышащий Стриж.

Сергей спустился вниз, осторожно перешагнув через тушу Федора, и затем они как-то все одновременно повернули голову в сторону софы. Пежо лежал с открытыми глазами, рот был полуоткрыт, но по заострившимся чертам лица, восковой желтизне кожи и по каким-то другим неясным уму, но понятным душе приметам Стриж понял: мертв.

— Ах ты черт! Как же это он? — спросил он скорее сам себя, чем других.

— Мертв? — спросил голос от порога. Все обернулись на Винтера. Ко вчерашнему его наряду прибавился легкий длинный летний пиджак кремового цвета с короткими рукавами. На руках были тонкие нитяные перчатки. Сделав шаг вперед, Винтер обернулся и осторожно закрыл ту самую злополучную дверь в сад.

— Мы его даже пальцем не тронули, а он вот взял и… — попробовал объяснить обескураженный Стриж.

— Ладно, разберемся, — мельком глянув на Пежо, капитан осторожно прошествовал в своих белоснежных туфлях по усыпанному битым стеклом и осколками мебели полу к Федору. Чуть нагнувшись, он осмотрел тело, а затем вернулся к друзьям.

— Пежо что-нибудь сказал?

— Да, только кличку, Князь. Хотел еще что-то добавить, но тут ворвался этот придурок с лопатой. Кстати, спасибо за сигнал. А не то снес бы он Сереге полбашки.

— Хорошо, теперь идите по одному, я тут подчищу. Встретимся на набережной, возле башни.

Оставшись один, Винтер неторопливо занялся осмотром дома. Собственно то, что ему было нужно, он нашел быстро. Дипломат с валютой, гонораром Пежо за проделанную работу, лежал в комнате на втором этаже. К удивлению Винтера денег оказалось гораздо больше, чем он думал. Очевидно, запросы Пежо и Федора были гораздо меньше, чем их доходы. Валюту Винтер собирался честно присвоить. К чему зря кормить ненасытный молох государства, если есть возможность осчастливить самых достойных его граждан? Под самыми достойными он имел в виду себя.

Спустившись вниз, он остановился у софы и долго смотрел на лицо маленького мертвого человека. Волей судьбы они жили совсем рядом, в соседних домах. Винтер подружился с Пежо лет в двенадцать. Пежо было лет на шесть больше, но эта разница не чувствовалась. Его всегда окружала толпа пацанов, как называл их отец Винтера — адъютанты. Маленький, заводной, вечно смеющийся по поводу и без повода странным беззвучным смехом, неистощимый на выдумки, он словно стремился своей дерзостью компенсировать маленький рост.

Что стоил хотя бы его проезд по самому центру города на краденом мопеде да еще со снятым глушителем за пять минут перед началом первомайской демонстрации! Но свое истинное призвание он ощутил после случайного просмотра в кинотеатре повторного фильма Бог знает с каких пор оставшегося и уже забытого тогда «Тарзана». Именно в Тарзане он нашел свой идеал. От природы не боящийся высоты, он прибил над дверью своей комнаты узкий двадцатимиллиметровый уголок и часами висел на нем, тренируя фаланги пальцев. Через полгода на глазах восторженной толпы «адъютантов» Пежо вскарабкался на двадцатиметровую отвесную стену разрушенного во время войны форта.

Оттолкнул Винтера от Пежо случай с кошкой. Животных Пежо откровенно не любил. Ни одна кошка или собака не могла пройти мимо него спокойно. Пинок ногой это как минимум, порой он привязывал собакам горящую веревку, смоченную в бензине, но особо изощренные казни придумывал для кошек. В тот день он притащил на чердак дома, обычное место встречи, красивую черную кошку, пушистую, с белыми аккуратными кончиками передних лапок, словно обутую в носочки, и таким же аккуратным «галстуком» на груди. Все ожидали, что он ее скинет с крыши, как не раз уже бывало, но он придумал нечто иное. Держа абсолютно безмятежную кошку за загривок (по ее поведению чувствовалось, что она ручная, домашняя), Пежо вытащил из кармана непременный свой атрибут — остро отточенный выкидной нож, одним резким движением вспорол ей живот и бросил на пыльный, засыпанный керамзитом и голубиным пометом пол. Кошка сначала заорала от боли, попыталась бежать, волоча за собой сизые кишки, потом упала на бок, и, подняв голову, посмотрела на них всех мутными желтыми глазами. Как и почему — не понятно, но этот взгляд что-то изменил в душе маленького Винтера. На чердак он больше не ходил, а еще через неделю разбился один из «адъютантов» Пежо, сорвавшись с крыши строящегося дома. Именно тогда стало понятно, что с психикой этого маленького человечка не все ладно. Стоя на крыше дома, Пежо до слез смеялся, показывая пальцем вниз, где лежало на земле окровавленное тело. А вскоре, через год, он первый раз сел, неудачно нырнув в одну из чужих форточек.

Сейчас перед Винтером лежал не просто труп особо опасного преступника Александра Шнейдермана. С этим человеком умерла и большая часть детства Винтера, самая темная и страшная его часть.

16

На набережной аники-воины устроились возле башни, в небольшом кафе под цветастым тентом. Илья, с наслаждением поглощавший огромную порцию мороженого, с удивлением посматривал на друзей. Настроение у всех троих было явно подавленное. Первая кровь, пролитая ими, сильно подействовала на каждого, причем по-своему. Стрижу, после того, как прошел первоначальный мандраж, снова подумалось, что он зря втянул друзей во всю эту историю. Прошлой весной, да и раньше, два года назад, все было иначе. Может быть, немножко больше каждый из них стал ценить жизнь, может, просто другая ситуация. Одно дело, если врага видишь далеко, на мушке прицела, и совсем по-другому воспринимается общение со смертью вот так, лицом к лицу.

Сергей, вроде бы дремавший, откинувшись на спинку пластмассового сиденья, вдруг неожиданно выругался и открыл глаза.

— Ты чего, Серега? — удивился Илья.

— Не могу. Глаза закрою, и снова возникает эта дурацкая лопата. Лезвие блестит и опускается, как в замедленной съемке.

— Перепугался? — сочувственно спросил Стриж.

— Да нет. Даже сейчас страха нет. Просто глаза закрою и вижу. Как после рыбалки, уже домой придешь, спать ляжешь, а поплавок все перед глазами прыгает, и круги по воде.

— Да, странное какое-то чувство, — поддержал его Андрей. — Бугай этот врача зарезал и даже не ойкнул, нас бы всех там запросто положил лопатой, а все равно… Какое-то отвращение.

— Может, лучше было бы сдать его в милицию? — спросил Илья. — По закону бы их судили, все равно от вышки бы не отвертелись.

— Да нет, Илья, — отрицательно покачал головой Андрей. — Ну, взяли бы их, и что? Пежо умер у нас на глазах, а парень с лопатой вряд ли что знал, к тому же сколько пришлось бы с ним возиться. Так что Винтер, конечно, прав. Ты не забывай, мы выигрываем главное — время. Да, Толян? — обратился он к Стрижу.

Тот пожал плечами.

— Я знаю одно: зря я вас во все это втянул. А насчет законов, они сейчас очень странные. И не таких прощают.

— Надо всех тех, кто убивает, автоматически приговаривать к расстрелу, — с жаром бросился в бой Илья.

— Умный ты больно. А ты не припомнишь, скольких ты уже на тот свет сам отправил? — осадил его Стриж.

Илья смущенно почесал затылок. А Стриж продолжал:

— Серега вот про лопату другую историю напомнил мне. В зоне я подружился с одним человеком, высокий такой, худощавый, в очках с толстыми линзами. Урки еще над ним издевались, заставят полы мыть, а очки отнимут. В казарме полутьма, окошки маленькие, пара лампочек на весь барак, да и то ватт по сорок. Вот он и тычется головой в койки, они ржут. Потом смотрю, книжку толстую читает, историка Ключевского. Я попросил посмотреть, разговорились. Оказалось, школьный учитель, жена, двое детей. Работали всей семьей на даче, пололи свои грядки, а тут подвалили трое молодых пьяных подонков, покуражиться им захотелось. Стали задираться, потом просто его избили. Совсем в раж вошли, жену решили изнасиловать, это на глазах детей, представляешь? Народу на дачах было полно, воскресенье, а тут как вымерли все. Ну он не выдержал, за лопату, одного сразу, а другой через неделю умер в больнице.