Почти все арахниды в той или иной степени ядовиты. Некоторые из них — скорпионы, гигантские волосатые пауки и, очевидно, часть сенокосцев — весьма ядовиты. В этом отношении с паукообразными соперничает еще одна группа представителей обширного типа Arthropoda (членистоногих), в который они входят вместе с насекомыми и ракообразными. Эту группу (надкласс) определить легче — к ней относятся разные многоножки и сороконожки; в науке она известна под названием Myriapoda, то есть «многоножки». Малоизученность паукообразных многоножек — арахнид и мириапод — объясняется не только тем, что все они несъедобны, но и еще кое-какими причинами, которые вы узнаете из рассказа о нашей деятельности после того, как мы расстались с прекрасным лагерем на горе Арипо.
Если на Тринидаде вы сумели пережить те ужасы, которыми вас пугают коренные обитатели острова, то есть кровососущих вампиров, то у местных жителей есть про запас еще один зоологический объект, который нагонит панику. Я имею в виду «остров сороконожек». От надежных и ненадежных людей и вообще со всех сторон мы слышали о лежащем близ северо-западного побережья Тринидада небольшом островке, который не только необитаем — к нему и подступиться нельзя из-за гигантских многоножек и чудовищных волосатых пауков, заполонивших его целиком. Мы даже встречали людей, которые видели «сороконожек» своими глазами и уверяли, что они «во-от такие», сопровождая свои слова классическим жестом рыболовов. Само собой, нас это очень заинтересовало, мы втайне от всех договорились о «транспорте» и тщательно выбрали свой «персонал» — речь идет о шофере такси, который прославился и получил прозвище Пятница, так как снимался в фильме про Робинзона Крузо на острове Тобаго. Своими планами мы поделились с немногими избранными, и все они, возводя глаза к небу, восклицали: «О! Будьте очень, очень осторожны!»
Мы отправились как бы в самое обычное туристское путешествие, стараясь выдать мешок для коллекционирования за припасы для пикника. Пятница ни о чем не догадывался, несмотря на то, что дело было в субботу — единственный день недели, когда он находился в полном сознании. Путем осторожных расспросов мы выведали, что «остров сороконожек» расположен как раз напротив известного пляжа. Туда мы и направились, держа на виду купальники. К наше великой радости, на берегу оказалось множество лодок, которые дают напрокат. Выскочив из машин мы сразу бросились отыскивать самого «просоленного морского волка», что оказалось не так-то просто: все владельцы лодок — дочерна загорелые молодцы в ослепительно белых брюках прямо-таки оксфордского покроя и пестрых модных рубашках.
Когда мы выразили желание нанять лодку часа на два, нами даже заинтересовались, несмотря на явно дикарский английский акцент! За довольно скромную сумму мы получили суденышко небесно-голубого цвета с желтыми веслами и уже выходил навстречу волнам, когда владелец решительно и громогласно потребовал сообщить, куда мы направляемся. Я был не прочь и соврать, но островок-то был весь на виду, а кроме того, от этого явно могла пострадать честь родной Англии. Поэтому я постарался как можно более небрежно сообщить: «Вон на тот островок!»
Действие моих слов было подобно разорвавшейся бомбе. Хозяин пришел в ужас; все остальные владельцы лодок сбежались к нему на помощь. Нам вослед понеслись грозные вопли, но, к счастью, я плохо владею тринидадским жаргоном, зато гребля — единственный вид спорта, которым я занимался всерьез, так что, пока хозяин решал, что дороже — лодка или белые штаны, мы были уже вне досягаемости, хотя они даже побежали к другой лодке, грозя пуститься в погоню. Однако карибская лень и неповоротливость дали им время сообразить, что от англичанина ничего другого ждать не приходится. Немного полюбовавшись их жестикуляцией, мы направили суденышко в лазурные морские волны.
В полумиле от берега, в центре прелестного залива, возвышался «страшный остров», его источенные морем скалистые берега отвесно обрывались в море, и все там было мертво, мрачно, пустынно и жутко. Когда мы подходили к острову, на берегу залива стояла небольшая группа людей в костюмах веселой расцветки — среди них был и наш Пятница, — судя по всему, они молча молились о нашем спасении.
На единственном пологом участке берега нас ожидала первая загадка. Это была чистенькая доска, на которой в недвусмысленных выражениях было объявлено, что берег является собственностью некоего лодочного клуба и нарушители будут преследоваться по закону. Потом выяснилось, хотя нам было искренне жаль того человека, который водрузил столь бесстрашную заявку на собственность, что вступать во владение островками, разбросанными вокруг Тринидада, небезопасно. Мы слышали, как несколько лет назад, после землетрясения, жители одного из побережий, проснувшись поутру, увидели среди ленивых тропических волн длинный невысокий островок, протянувшийся перпендикулярно берегу. Вести об этом достигли, как и следовало ожидать, ушей губернатора, который тут же снарядил экспедицию с проводниками, запасами сэндвичей для ленча и при участии представителей муниципалитета и менее заметных членов «правительства»; не забыл он и флаг Великобритании — «Юнион Джек». В новых владениях Великобритании была проведена чрезвычайно торжественная церемония, в результате которой империя увеличилась на целых двенадцать миль покрытого водорослями морского дна, едва приподнятого над водой. Со всей торжественностью был водружен «Юнион Джек». Территория Британской империи получила прибавление. Но уже неделю спустя, опять под таинственным покровом ночи, новые владения безмолвно скрылись в волнах и с тех пор более не являлись человеческому взору.
Рассмотрев объявление и рассудив, что нам придется иметь дело только с законом, мы решили рискнуть и, соблюдая осторожность, высадиться на остров. Причалили лодку, уткнув ее носом в коралловые утесы, и довольно долго собирались с духом, созерцая сквозь прозрачную как хрусталь воду множество пестрых рыбок и прочих морских обитателей, прежде чем высадиться на берег.
В длину остров оказался ярдов двести, не больше; это был фактически самый южный участок суши в этой части света. Бескрайние тропические леса Амазонии простираются на все Гвианы и переходят на Тринидад, большую часть которого они покрывают как влажное зеленое одеяло. Только на самой дальней, северо-западной оконечности острова сохраняется кусочек сухой пустынной тропической зоны, распространенной в Карибском регионе, и в особенности на северном побережье Венесуэлы. «Остров сороконожек» — ее самый южный аванпост, крохотный, как булавочная головка, клочок земли, покрытый иссохшими зарослями кустов, кактусами и ксерофитными колючками что составляет разительный контраст с берегами залива, где царит тропическая пышность. Сам островок похож на громадный кусок пемзы, источенный, как сито, с множеством трещин, пещер и извилистых нор, которых здесь даже больше, чем на горе Арипо.
Чуть правее места нашей высадки виднелась пещера, и, когда мы в нее вошли, нас встретило чудесное зрелище. Пола здесь не было — дно внизу уходило прямо в море. К тому же вода была так прозрачна, что солнечные лучи высвечивали всю пещеру, до малейшего уголка, а дно было устлано чистейшим серебристым песком. В этом волшебном бассейне плавали несметные стаи рыб, расцвеченных всеми цветами радуги. Стены были украшены ярко-алыми и зелеными водорослями, а посредине у самого дна притаилась небольшая акула. На потолке гроздьями висели летучие мыши, Hoctilio leporinus, с заячьей губой, в рацион которых входит и рыба — они ловят ее, летая над водой и пикируя, как чайки.
Тут мы распаковали свой коллекторский мешок, где были сачки, бутылки, громадные деревянные пинцеты, а также, на всякий случай, йод, бинты и скальпель. Обсудив шепотом план действий, мы принялись с превеликой осторожностью переворачивать камни и обломки деревьев, ворошить листья и делать прикопки.
Должен сказать, что я собирал животных в сорока пяти странах, — надо признаться, не везде с одинаковым рвением, и я не видел ни одного места, где не обнаружились бы пауки и многоножки. Похоже, что они — истые анахореты среди животных, которые обитают в безжизненных пустынях, выше линии снегов в высоких горах, на необитаемых соленых отмелях и на самом дне лишенных воздуха пещер. Но отныне следует занести в анналы сведения о том, что эти две группы все же обитают не повсеместно: по крайней мере мы открыли одно место, где не нашлось ни единого экземпляра из этих групп. Островок был крохотный, мы трудились целый день, пробираясь в пещеры, спускаясь в недра земли, взбираясь на деревья, вскрывая кактусы, даже заглядывая внутрь цветов — не говоря уже о привычных обиталищах многоножек и пауков, которых здесь тоже хватало. Может быть, эти существа появляются только в определенный сезон, а может, те орды, которыми, судя по слухам, кишел остров, просто слопали друг друга, как политические соперники в некоторых странах. Во всяком случае мы были горько разочарованы: ни одного завалящего паучка, ни одной самой ничтожной многоножки! Мы сообщили о своем открытии Пятнице, но его реакция на наш рассказ была столь странной, что мы сочли за благо держать язык за зубами и как можно быстрее покинуть страну. Вот что удивительно: о нашей вылазке нас не расспрашивал ни один из знакомых. А тут еще почта внезапно обнаружила громадный мешок с письмами, которые забили весь отдел «до востребования»; то, что мы до сих пор не возвращаемся домой, вызвало тревогу, и в письмах требовали нашего немедленного возвращения. По множеству причин мы поняли, что уезжать необходимо без промедления. Сели на корабль, отправляющийся на Гаити, и сразу же свалились на свои койки с приступом жестокой лихорадки.