— Буэнас ночес, сеньор Реннеро…И вам, проказники! На то они и дети, чтобы гулять, не правда ли? Ещё успеют, как я, насидеться дома под старость. Сегодня им двенадцать, завтра — пятнадцать, а уж затем… — она блаженно закатила глаза, до того похожая на божка с настольной лампы, что Аксель чуть не разразился визгливым нервным смехом. «Как вернёмся с Сан Антонио — неплохо бы куда-нибудь съездить и отдохнуть перед школой», — сказал он себе.
— Им купаться вздумалось на ночь глядя, — бросил Детлеф, небрежно опершись о стойку. — Вообще-то они у меня послушные… — прибавил он, заставив Акселя и Кри почувствовать всю глубину своего падения. — Но иногда на них находит.
— Дети есть дети! — заверила его Аделита Монтьель Санчес де Мирамар. — Вы уж мне поверьте…Я и сама не всегда была старухой, — кокетливо добавила она, подперев щёку ладонью и явно готовясь уйти в воспоминания. — Это сумасшествие, знаю, но я хочу рассказать вам о себе ужасную вещь! Как-то раз в монастырской школе, чьи стены стали суровым домом моей юности…
Однако у Детлефа всё-таки — точнее, не «всё-таки», а ничуть не меньше, чем у его детей, — было чувство долга. «Ужасная вещь» сеньоры Мирамар, судя по вступлению, заняла бы никак не меньше часа. Между тем, надо было срочно проверить, жив ли Луперсио, да и забыться сном хоть на пару часов не помешало бы. И вежливый немец позволил себе явную невоспитанность, перебив сеньору:
— Кстати, об ужасном…Уж вам-то нынче ночью досталось больше всех! Как поживает лорд? — Последнее слово он произнёс почтительным шёпотом, кивнув на тёмный коридор первого этажа.
— О-о-ох! Не спрашивайте, сеньор, ибо лучшим ответом станет моя безвременная могила! (Тема «безвременной могилы» тоже была достаточно апробирована в смысле потери времени и заняла бы минут сорок, так что Аксель и Кри печально переглянулись — и что только папа себе думает?) Я сбилась с ног…Вы понимаете, я не могу распространяться о частной жизни моих постояльцев, иначе одно лишь перечисление…
— Перечисление? О, простите, что я вас опять перебиваю, но я немного устал сегодня и боюсь забыть…Мой друг Эрих Винтер перечислил вам всю нужную сумму, не правда ли? Боюсь, у него могут возникнуть проблемы на работе, и он не приедет в срок…
— Оно и понятно, что вы устали, сеньор Реннеро, я ведь тоже сама не своя — то свирепый дождь, а то жара…Что, если я угощу вас кофе с лёгкой закуской? На этом острове кое-кто знает «эспрессо» тётушки Аделиты! Ночь тёплая, но под навесом уже прохладно. А если мне намекнуть… — и она усмехнулась столь таинственно, что божок с настольной лампы, наверное, почувствовал себя жалким дилетантом, — я уж, так и быть, налью вам рюмочку менорканского джина, и даже выдам пару секретов моей бабушки: что надо нюхать утром, днём и на ночь, если хочешь видеть розовые сны…
«Помогите, я сейчас умру!!!. Или укушу её за палец, — думал Аксель. — Нет, лучше укушу!» «А Я ПОМОГУ», — мысленно сообщила Кри. «КРИ, ВНИМАТЕЛЬНО ОСМОТРИ СВОЙ НОМЕР, КАК ПОПАДЁШЬ В НЕГО. МНЕ НЕ НРАВИТСЯ ИСТОРИЯ С ДВЕРЬЮ». — «ДА УЖ НЕ ВОЛНУЙСЯ! ШТРОЙ, ФРАНАДЕМ, СКЕЛЕТЫ С АВТОРУЧКАМИ И ТРУПЫ В КУСТАХ — ЭТО НА ЗДОРОВЬЕ, НО ДЕЛАТЬ ИЗ СЕБЯ КРУГЛУЮ ДУРУ Я НИКОМУ НЕ ПОЗВОЛЮ! ЗАВТРА ЖЕ, ИЛИ ПОСЛЕЗАВТРА, КОГДА ДОБЕРУСЬ ДО НОМЕРА, ВСЁ ПРОВЕРЮ». — «ЗАВТРА?! А ПОЧЕМУ НЕ ЧЕРЕЗ НЕДЕЛЮ?» — «НУ, МОЖЕТ, ОНА И ЧЕРЕЗ НЕДЕЛЮ НЕ ЗАМОЛЧИТ, ТОГДА ПРОВЕРЮ ЧЕРЕЗ ДВЕ…»
Но Детлефу всё же как-то удалось преодолеть и розовые сны тоже, вернув сеньору Мирамар к суровым будням. Оказалось, что сеньор Винтеро не только всё перевёл (это Детлеф, честно говоря, знал и сам) — он любезно прислал электронное письмо, подтверждая своё с дочерью завтрашнее прибытие. И ему уже успели ответить, что всё к прибытию готово! Может, сеньора и не сильна в немецком — нельзя знать все языки на свете, не правда ли? — но у неё есть готовые образцы ответных писем на шестидесяти трёх языках — не верите, взгляните сами! И это ещё не так много, учитывая, как велика слава частного пансиона «Мирамар» на всех континентах. Достаточно вспомнить…
— Папа, я хочу в туалет! — решительно заявила Кри. — В «Сервисиос»…
— О, туалеты у нас везде, — расцвела сеньора. — Вот уж нет проблем, малышка…Почему бы тебе и не зайти туда, пока мы с твоим отцом беседуем? И вовсе не нужно терпеть, пересекать патио, да подниматься наверх, особенно если дело срочное! Пройди по коридору в дальний конец первого этажа, только на цыпочках… — Она сделала жуткие глаза, специально вынув изо рта сигарету, чтобы ничем не сковывать свою мимику. — Если ОН проснётся…но нет, я даже не хочу тебя пугать, а то тебе, пожалуй, кое-куда расхочется…
Кри взвыла и кинулась в темноту.
— Разбудит она его… — вздохнула сеньора, садясь и расправляя вуаль. — Разве в мои времена — да и ваши, сеньор Реннеро, если только вы не обидитесь, что вас равняют с такой окаменелостью, как я, — да, так вот, разве в наши с вами времена молодёжь бегала по тёмным коридорам очертя голову? Я хочу сказать…
— И вы совершенно правы! — твёрдо закончил за неё Детлеф. — Но есть одна проблема. В аэропорту большие очереди на такси, а мой друг Эрих и его дочь устанут с дороги, и хорошо бы, если б этот водитель — кажется, его зовут Луперсио? — их подвёз. У вас случайно нет номера его телефона? Если только он извинит столь поздний звонок…
— Его зовут Гонсало Луперсио Хихон, коль уж на то пошло, — сообщила сеньора, придвигая телефон и задумчиво глядя на него. — Но он не любит имени «Гонсало», а почему — это целая история. Что? Потом? Как вам угодно, что же касается извинений за поздний звонок, то больше чести приличному человеку каяться перед бродячим котом с городской помойки, чем перед этим католиком на час! Ведь именно на него намекнул таким образом отец Эстебан во время последней мессы…
— Так вы знаете номер? — не вытерпел Аксель, на манер Кри выснувшись из-за отцовского плеча. — Давайте позвоним!
— Ну как же я могу не знать его номер? — с лёгкой укоризной сказала сеньора Мирамар. — Человека, который во всеуслышание зовёт меня второй матерью — хотя ни один добрый христианин не скажет вам, куда подевалась первая! Думаете, я просто так помянула бродячих кошек?
Но Аксель думал о другом. В голову ему только что пришла кошмарная мысль, что весь этот полночный бред не случаен! Аделита Монтьель Санчес де Мирамар сбегала в рощицу, прирезала Луперсио дамским сувенирным кинжальчиком, который у неё всегда наготове, запихала кровавый труп вот под эту стойку, а сейчас тянет время и издевается над жильцами! Мальчик задрожал, отступил и растерянно уставился сперва на пол — не натекает ли ему под ноги тёмная лужица, — а затем на сеньору…но тут же вспомнил её всегдашнюю доброту и устыдился. Просто жители Сан Антонио любят поговорить!
Тем более, что сеньора уже набирала номер.
— Луперсио? Буэнас ночес…Да, это я, старуха Аделита — я ведь прекрасно знаю, как ты зовёшь меня за глаза…Не клянись её святым именем, и она, и я — мы обе видим тебя насквозь! Потом расскажу…И об этом после, как тебе только не стыдно спрашивать такое, старый греховодник! Я и думать забыла о подобных вещах, к твоему сведению, да ещё в поздний час, а тебе что день, что ночь — всё едино…Не скромничаю, не скромничаю! И в доказательство расскажу тебе страшную историю… (Аксель тихонько заскулил и сам поразился. Он даже оглянулся — не Кри ли издаёт эти жалобные звуки, но та, видно, решила отсидеться в «Сервисиос» — и если даже она сейчас скулила тоже, с того конца коридора её не могло быть слышно). На ночь, на ночь, ничего с тобой не будет! Так вот. Помнишь ли ты сеньора Реннеро с двумя детьми, которых ты недавно привёз в мой дом? Нет-нет, перестань вопить, они живы и здоровы, и ждут сейчас вместе со мной, когда ты замолчишь! Так вот. У сеньора Реннеро есть лучший друг — сеньор Винтеро, а у сеньора Винтеро есть дочь — такая же красавица, как малютка Кри, дочь сеньора Реннеро и лучшая подруга дочери сеньора Винтеро. И вот они двое…я имею в виду сеньора Винтеро и его дочь, а не сеньора Реннеро с дочерью, понятно? Они хотят приехать в мой пансион, так как знают, что лучшего места для приятного отдыха им не найти. Но ты же знаешь, Луперсио, что такое наш аэропорт! Это сумасшедший дом, где больные лечат врачей — и правильно делают…