Я в двух словах рассказал Костику о своих догадках. Истории о Розентале он раньше не слышал… вы заметили, наверно, какое она на него произвела впечатление. Живет он небогато. Всерьез заниматься диссертацией и одновременно работать практически невозможно, он решил сначала довести дело до защиты, а потом уже думать о деньгах… Мысль о золоте ему очень понравилась.
Мы решили не тянуть, и сразу проверить мою гипотезу. У меня был второй акваланг: приятель, с которым мы летом осматривали затопленные развалины в Черном море, случайно утонул, его снаряжение так и осталось у меня. Костя когда-то тоже нырял, и мы решили, что все это дает нам хороший шанс, глупо было бы его не использовать…
Вход в подземные склепы был уже в советское время закрыт бетонной плитой с обычным люком: поэтому, наверно, ими до сих пор никто не интересовался. Но я давно догадывался, что никакой канализации на кладбище быть не может, тем более в старой его части. И телефонных кабелей там проложить не могли. Таким образом, я знал, как попасть в склепы. Но лезть туда у меня желания раньше не возникало.
Было еще темно, и по пути мы никого не встретили. Когда мы залезли в люк и включили фонари, я сразу понял, что не ошибся: стены были не бетонными и даже не из кирпича. Это была настоящая каменная кладка… Темный коридор уходил куда-то вниз.
Метров через сорок мы заметили лестницу, перил у нее не было. Начиная с пятой или шестой ступеньки она уходила под воду… Вода была застоявшаяся, вонючая. Но возвращаться было как-то неудобно. Мы одели акваланги и стали спускаться.
Коллега перебил профессора:
— Стоп, я не понял. Как вы собирались искать могилу Розенталя под водой? Если все склепы затоплены, без того, чтобы их осушить, вряд ли что получится.
Шаройко покачал головой:
— Да, это, в общем-то, верно. Но на плане, который у меня был, обозначены трубы для стока. Монастырь строили на берегу Невы, и понятно было, что где-нибудь сквозь стены обязательно будет течь вода… Подразумевалось, что вся она будет в конечном итоге скапливаться в колодцах, находящихся ниже склепов. Они соединяются с подземными полостями, и переполняться, по идее, не должны… Вообще же система осушения в склепах очень сложная, в ней есть даже кое-какая автоматика, поддерживающая в подземных водостоках приемлемый уровень воды… знаете, что-то вроде сливных бачков при унитазах. Ей, кстати, и князь интересовался — я нашел свидетельства, что он бывал в склепах еще при жизни. Все, связанное с покойниками, вызывало у него живейший интерес; человеком он был очень увлекающимся…
— Ладно, но почему тогда лестница оказалась под водой?
— Либо строители что-то не рассчитали, и некоторые колодцы оказались переполненными, либо, что более вероятно, подземелья кое-где обвалились, и трубы оказались забиты… Но я был уверен, что хотя бы часть склепов должна быть сухой.
— Почему? Если уже верхняя часть лестницы была затоплена, то все, что находится ниже…
— Нет, совсем не обязательно. Система осушения склепов состояла из нескольких независимых частей. Если часть труб уже не работала, остальные вполне могли оказаться в порядке. И потом, коридоры внизу, как я понял из плана, имели свои спуски и подъемы, были разделены в нескольких местах чем-то вроде шлюзовых камер… Устройство их хорошо продумано — ясно же было, что построить подземелья в болотистой питерской земле будет нелегко. Поэтому была надежда, что внизу мы сможем найти сухие участки. Так, кстати, оно и оказалось.
По лестнице, уже под водой, мы спускались метров десять-двенадцать… Ниже была толстенная дубовая дверь, обшитая медными полосами. Я захватил топорик, еще кое-какие инструменты, и двери теперь там нет.
Когда мы с Костиком прорубили первую дыру, нас чуть не затолкало в нее потоком воды… Понимаете, что это значило? За дверью воды не было! Прямо за ней находится огромная шахта стока. В нее поместилось почти все, чем была заполнена лестница, и когда водопад утих, в коридоре, в котором мы стояли, воды осталось меньше, чем по пояс.
Мы пошли дальше. Акваланги нам больше не понадобились. Когда мы поняли, что впереди относительно сухо, то оставили их, чтобы забрать на обратном пути. Я свой одел только при выходе — к тому времени я очень устал, боялся, что не смогу перепрыгнуть шахту водостока около входа, оступлюсь и упаду в нее. Кстати, так оно и случилось… Я и на лестнице опасался, что опять упаду и скачусь вниз. Могла и вода откуда-нибудь прорваться.
Но все это было позже. Тогда мы шли вперед… Метров через двадцать стали появляться первые склепы. Интересно, что гробы были, сделаны, похоже, из совершенно разных пород дерева, или выборочно их пропитывали чем-то совершенно особым. Некоторые были почти не повреждены, а от некоторых осталась одна пыль. В почти полной темноте, в узких лучах двух фонарей впечатление все это производило невеселое. Вокруг были сотни скелетов, гробов, каменных саркофагов… Я тогда еще вспомнил, как вы меня спрашивали, почему гробокопатели не спускались в склепы в одиночку… Смешно мне стало. Когда человек один попадет в такое место, любая тень — а тогда там наверняка водились крысы — легко могла привести к разрыву сердца. Мне постоянно казалось, что за спиной у меня раздаются какие-то шаги… пару раз почудилась, что мелькнула какая-то тень… Что удивительно, у Константина возникли те же галлюцинации. Было такое впечатление, что призрак Розенталя идет за нами по пятам.
Я сам участвовал когда-то в раскопках древних захоронений, да и алкоголь тогда еще не совсем выветрился… поэтому совсем не ждал, что чувствовать себя буду так отвратительно.
Мы шли около часа… Ориентироваться было трудно, но план подземной части монастыря я когда-то внимательно изучал, и в основном примерно представлял, где мы находимся.
Наконец, мы подошли к тому месту, где встречали призрак Розенталя…
Профессор замолчал на некоторое время, глядя куда-то сквозь стену. Несмотря на выпитое, он был бледен, лицо его слегка подергивалось. Мы разлили еще по одной.
— Костик шел впереди. Я, помню, оглянулся направо — там был проем в стене, вход в очередной склеп — но тут я услышал сначала какой-то щелчок… что-то лязгнуло… потом всплеск. Света Костиного фонаря впереди уже не было. Я шарил своим какое-то время по стенам… я совершенно не понимал, что произошло… И тут впереди увидел Розенталя. Это было всего секунду или две, потом я отвернулся, ища Костю, а он исчез. И я остался один.
Шаройко замолк. Я спросил:
— Но на все это ушло, наверно, несколько часов…
— Да, часа три-четыре.
— А что вы делали там остальное время?.. Мне бы на вашем месте немедленно захотелось вернуться наверх.
— Мне тоже хотелось. Но я не мог… Я искал Костю.
— Не нашли?
Профессор долго молчал.
— Нет. Но я, похоже, понял, что произошло… Золото Розенталя, я думаю, найти все-таки можно. Только ради бога, не пытайтесь сделать этого сами. Шутка князя заключалась в том, что за его деньги многие заплатили своей жизнью, так их и не получив. Вы еще не догадываетесь, как он это сделал?
Мы с коллегой сидели у меня дома. Пьянки ночью удалось избежать, но чувствовал я себя неважно: встал утром слишком рано, к тому же от мыслей о трупах, некрофилах и подземных склепах уже тошнило; при упоминании фамилии «Розенталь» хотелось застрелиться. Дело было пора кончать.
Я раскуривал сигару, Валерка кисло смотрел в окно.
— Шаройко, хоть и алкоголик, дело свое знает. По-моему, насчет могилы он тоже угадал. Надо это как-то использовать против убийцы, наверняка он тоже ищет золото.
— А кто убийца? Ты все-таки уверен, что могилы разрывал не Розенталь?
— Оставим пока этот вопрос… Тут много чего не ясно. И прежде всего — почему убиты две женщины из похоронной конторы, почему убили самого Розенталя? Для чего? Известно, что в убийстве нужно прежде всего искать мотив.
Но есть и другая сложность: почему все было тихо, а потом вдруг трупы стали появляться один за другим? Сначала убили Свету, потом — самого Розенталя… у меня такое ощущение, что и Шаройко чуть не угрохали. Но что-то убийце пока мешает. Возможно, ты был прав — его оставили в живых на случай, если поиски зайдут в тупик… Это если профессор не сам всех их убил.