— Тартор, охотник за головами, наёмник, — стараясь скрывать дрожь в голосе, представился человек.

— Я чувствую твой страх, ничтожество… Но он… Не такой… Не тот, что нужен… Ты мне неинтересен… И твои соратники по стае — они такие же как ты. Ваш страх не такой сильный, как у других. От вас мало пользы…

— Это ты убил тех несчастных жителей Гродица? — Тартор добился полной твёрдости голоса.

— Когда луны вверху — я хочу есть… Сильно хочу…

— Ты должен убраться из этого города прочь!

— Нет. Вы — те, кому заплатил предводитель городских ничтожеств за мою шкуру. Но вы — мне неинтересны. Ваш страх — не будет вкусным… Я не хочу портить себе аппетит вами… Убирайтесь прочь! Не мешайте моему пиршеству!

Волк замолчал. Его глаза злобно смотрели на Тартора. Его пасть скалилась. Слабый лунный свет падал на громадные желтоватые клыки. Сколько душ отправили эти клыки в потусторонний мир — было даже страшно подумать…

Тартор стоял на месте. Смотрел убийце прямо в глаза. Что делать в сложившейся ситуации? Кинься наёмник к карете, закричи, пустись бежать — всё равно исход один. Смерть…

Раздался невероятно громкий для столь тихой ночи выстрел. За ним последовал второй. Волк взвыл от дикой боли, свинцовым шариком вгрызшейся в его бедро. Филика подняла вторую пару пистолетов, но выстрелить так и не удалось: враг помчался прочь.

— Ты цел? — подбежал к Тартору Тос.

Тартор лишь миг глядел на него непонимающим взглядом, а затем сипло закричал:

— Да не стой же ты, баклажан фиолетовый, в погоню! Это был убийца!

Но в погоню так никто и не отправился. Вскоре помутнённый жаждой преследования рассудок прояснился, и Тартор осознал бессмысленность своего требования. Чёрные волки — непревзойдённые мастера ночной маскировки. Последствия погони в подавляющем числе случаев оказались бы крайне плачевными… Даже самый ленивый и бестолковый наёмник это знает. Придётся ждать утра.

— Гиренов сын, он ведь был у нас в руках! — не унимался Тартор. — Пусти ты пулю в его тупую мохнатую башку!

— Славь своих богов, в особенности любимую Сифу, что в этой темноте хоть раз попала! — грубо ответила Филика.

— Так! Ты что-то имеешь против моей богини Сифы? — возмутился Тартор.

— Да, я против покровительства воровства. В любом, даже безобидном проявлении, — призналась Филика.

— Да ты, безбожница, вообще против любого покровительства! — выпалил Тартор.

— Закрой свою разящую нечищеной драговой глоткой пасть! — продолжала любезничать Филика. — Богам до нас дела нет. Никогда не было и никогда не будет! Ты это хотел от меня услышать?! Всё зависит только от наших усилий. Абсолютно всё!

— Мне тошно вас слушать, — заключил Моррот, после чего все замолкли. — Вы забываете, что нам ещё нужно выполнить контракт.

— Волк большой. Волк злой. Волк мстить, — добавил Лирк.

— Нужно выдвигаться на рашшвете, — сообщил Тос. — Теперь будет гораждо проще его найти. Как ты говоришь, его жовут? Ворк? Вожак чёрных волков? Я удивляюшь, как это он тебя ещё в живых оштавил.

— Эта тварь сказала, что жрёт чужой страх. Наш страх ей не по вкусу… — вспомнил ужасающий разговор Тартор.

— Упивается предсмертными мучениями, — с ненавистью прошипела Филика. — Как это похоже на чёрных волков… Всё, разговором здесь не поможешь. Завтра предстоит тяжёлый путь. Нужно набраться сил. Не стоило нам быть такими беспечными: с этого момента, каждую ночь двое будут на страже. Утром — смогут отоспаться в карете. Сегодня это будет, — она зло посмотрела на Тартора, — Тартор и…

— Эй! Ты это специально? — возмутился коренастый.

— Приказы не обсуждаются, забыл? — улыбка в первозданном злорадстве растеклась по красивому женскому лицу. — Так, Лирк, будешь вторым дежурным?

— Я перехочу спать, — забасил люрт. — Филика говорит — я делаю.

— Вот и отлично. До рассвета осталось не так уж и много.

До утра всё прошло спокойно. Стоило солнцу лишь краешком показаться из-за пустынного горизонта, как Смертельные Ищейки отправились в путь. Им повезло, что ночь выдалась безветренной. Начальное направление взять было не сложно: пятна засохшей на земле крови ещё не успели заместись песком. Волк бежал на северо-запад.

К обеду кровавый след был утерян. Видимо, зверь сумел окончательно зализать рану. Судя по тому, сколько крови он потерял — передвигаться ему крайне тяжело. По идее, он давно должен был замертво свалиться ещё несколько часов назад. Крепкий попался. Но ненадолго его должно хватить. Даже у самых выносливых существ когда-то кончается запал. Сомнений нет — он где-то неподалёку. Еле плетётся, часто отдыхает, тяжело дышит. Он уже не жилец! Осталось только добраться до него и добить…

Пустынная местность хороша для наёмника тем, что в ней практически негде спрятаться его жертве. Равнинная местность. Видимость — просто прекрасная. Волка здесь за километры видно. Да вот что-то пока нет его, волка. Ну как он мог, смертельно-раненный так далеко забежать?

А первая луна, тем временем, насмешливо взошла на дорожку вдоль своих небесных владений. Разноцветные бутоны цветов-звёзд принялись раскрываться, награждая быстро-темнеющий небосвод прекрасным сиянием. Вторая луна сегодня запаздывала: редкое, но вполне закономерное явление. Лишь когда пустыню жадно поглотил чёрный шёлк ночи, она лениво появилась с северной стороны размытого мраком горизонта.

Наёмники разбили лагерь. Сегодня на страже были Тос и возмутившийся до невозможного Тартор. Но, как говорится, в потустороннем мире за место в казане не спорят…

Утром возник вопрос: в каком направлении идти дальше? Ведь Ворк вполне мог изменить свой путь. Тут можно было выдвинуть уйму теорий: и идти обратно, и стоять на месте, и на все четыре стороны пойти… Но одна вероятность казалась наиболее близкой к действительности: раненный волк мог пойти на запад — к реке Нали. Это ведь только у наёмников — полные бочки питьевой воды в карете. А что первым делом будет хотеться измученному пустынной жаждой и страшной раной зверю? Ближайший источник пресной воды — река Нали. Тут направление преследования само собой напрашивается.

До заката день прошёл в пыльном, изнурительном пути. Жара стояла невыносимая — совсем не в пример прошлому дню. Взмыленные лошади едва перебирали ноги. На небе не было ни одной спасительной тучки, и, казалось, солнце беспрерывно лило на путников свой гнев. Песок заметало в щели кареты время от времени поднимающимся ветром. Салон нагрелся и превратился в невыносимую парилку. Внутри сидеть выдерживал только Тос. Да, после семи лет каторги он мог сносить и не такие испытания. У поводьев неизменно сидела полураздетая Филика. Она то и дело обливала себя водой. Остальные плелись рядом с каретой, делая отчаянные попытки попасть под крохотный огрызок тени.

Ночное дежурство разделили между собой Моррот и… Тартор…

Следующий день не предвещал ничего дурного, ровно как и ничего хорошего. Жара по сравнению со вчерашним днём ничуть не убавилась. В общем, пот заливал глаза, песок скрипел на зубах, в горле у каждого пересохло. Вода в бочках начала заканчиваться, поэтому расходовалась исключительно для попойки коней. Пришлось утолять жажду вином. Это хорошо, конечно, но вот на таком солнце… Сморенные ко сну наёмники были вынуждены забраться в парилку салона и предаться забвению хмельного сна.

Хуже всего было Тартору. За всё это время ночных дежурств он практически не сомкнул глаз. Сушёная ножка голубого кита — гриба, способного надолго прогонять сон — помогала, но вызывала приступы депрессии. И с каждой новой ножкой (которых приходилось для нужного эффекта принимать всё больше) депрессия усиливалась. В карете было слишком жарко для того, чтобы хорошо поспать. Блаженными для Тартора стали те мгновенья, когда солнце начинало близиться к закату, и жара немного спадала. Тогда-то часик-полтора он мог поспать в карете в относительном спокойствии.

С каждым километром местность начала меняться. Равнины перетекали в пологие подъёмы и склоны, растительность становилась всё гуще. Под ногами начинала шуршать пожелтелая от солнца трава. Всё больше деревьев встречалось на пути.