Кэт принялась яростно тереть глаза, не давая слезам пролиться.

— Не изводись, Лани. И не надо ставить себя на её место. У тебя чересчур богатая фантазия при полном неумении оперировать фактами. — Берди была само благоразумии.

— Да что факты! Иногда интуиция важней, чем факты. Кому это знать, как не тебе? Ты ведь сама сегодня сказала, что если бы послушалась своей интуиции, то, может быть, успела бы предотвратить…

— Заткнись, Кэт! — Берди привычным движением запустила пальцы в волосы и прижала подбородок к груди. — Ты что же думаешь, я совсем бесчувственная?

Горящее полено взорвалось фонтаном искр. Обе испуганно отпрянули. Берди, нахмурясь, стряхнула крошечные огненные брызги с мохерового свитера. Глядя на неё, Кэт обозвала себя дурой. Как будто нельзя защищаться, не вспыхивая, как это полено!

— Не сердись, Берди. Я понимаю: ты сделала всё, что могла. Давай выпьем какао или ещё чего-нибудь. И пойдём спать — уже поздно. Я-то хоть днём поспала. Вот, наверно, и перебила сон. Ой, а какой ужас мне приснился!.. Знаешь, дождь, ну просто ливень, а я стою…

Кэт направилась в кухню и всё говорила, говорила, как заводная. Берди, не слишком прислушиваясь, шла за ней, скрестив руки на груди.

— …а внутри яблока — пиявка, она извивалась, махала хвостом, как та гусеница, которую я видела в туалете — брр! Джереми сказал, я орала на весь дом. Он только что вернулся и… Ты меня слушаешь, Берди?

— Да-а, — рассеянно протянула Берди. — Извини, я немного отвлеклась. Значит, тебя разбудил Джереми. А Ник был с ним?

— Ник? С какой стати?

— Но домой они вернулись вместе?

— Да не знаю! Наверно. Ник же был за чаем?

— Да… да, мы все были, кроме Джилл. Она перебралась в отель «Сосны», не так ли?

— Надо было и мне в эти «Сосны» перебраться, — раздражённо бросила Кэт, гремя чашками. — Или ещё куда-нибудь, подальше от этого проклятого места. Знаешь, раньше я так любила бывать здесь. А теперь дом кажется мне страшным, зловещим. Когда ты побежала к Терезе, я выглянула из окна ванной. Там, на траве, сидела Зоя и мастерила подарок для фей, которые отыскали ковчег. Такая вроде бы милая сценка: девочка сидит и мирно играет на травке, но, когда я смотрела на неё сквозь грязное стекло этой холодной вонючей ванной, у меня почему-то возникло странное ощущение: как будто что-то не так… неестественно.

— Почему? Что ты заметила? — с любопытством спросила Берди.

— Да, в общем, ничего. Зоя на плетёном коврике возилась с цветными бумажками и ножницами. Вокруг никого — кусты, деревья и гараж… — Кэт повела плечами. — Просто какое-то неприятное чувство. Хотя чему тут удивляться? Все мы здесь постоянно как на иголках. Даже Бетси сказала, что у неё такое ощущение, будто кто-то желает ей зла. Помнишь, я тебе рассказывала?

— Да-да! Испоганили её любимый уголок и всё такое.

— Но вот что любопытно: Бетси склонна к наигрышу, но в этот раз она мне показалась искренней… На, выпей како.

Кэт вернулась к камину. Берди задумчиво брела за ней.

— Слушай… — Кэт искоса взглянула на неё, — а может, она что-то поняла? Ну, что всем она поперёк горла, и ей вдруг стало не по себе?

Берди с отвращением рассматривала своё какао.

— Тут пенки. — Она отломила лучинку от полена и принялась помешивать ею в чашке. — Ну-ну, продолжай!

— Дело в том, — произнесла Кэт, стараясь не замечать этих негигиеничных манипуляций, — что прежде Бетси безнаказанно командовала всеми и никто не осмеливался ей перечить. Она всю жизнь была слишком… самоуверенной. А тут вдруг убийство… да ещё в таком месте… Возможно, она наконец поняла, что сама виновата во многом, слишком она любит нагнетать обстановку. Посеешь ветер — пожнёшь бурю. По-моему, она почувствовала свою уязвимость и испугалась.

— Возможно. Вид у неё, во всяком случае, как у побитой собаки.

— Это не значит, конечно, что её мучают всякие страсти вроде: «Я могу оказаться следующей». Просто насилие, смерть стали реальными, они витают в воздухе… — Кэт внезапно подскочила. — Чёрт, я же чуть не забыла про фей! — Она проворно встала и пошла на чёрный ход, лихорадочно роясь в карманах.

— Ты что, спятила?

— Да нет же, я должна забрать с крыльца Зоин подарок. Перед тем как лечь спать, она мне под большим секретом сообщила, что оставила на крыльце подарок для фей. А я чуть не забыла! У тебя есть монетка?

— Вон там на столике какая-то мелочь, — проворчала Берди и неодобрительно на неё покосилась.

Кэт выбрала монетку и отполировала её рукавом кофты, смеясь над озадаченным видом подруги. Потом вышла на крыльцо.

Туман ещё не рассеялся, и ступеньки были едва видны. Кэт, подобрав ночную рубашку, стала осторожно спускаться. На траве, у края дорожки, были разложены разноцветные бумажные фонарики, вырезанные звёздочки, птички, а рядом лежал аккуратно заклеенный конверт из плотной зелёной бумаги; надпись на конверте — «Добрым феям!» — была сделана фломастерами всех цветов; крупные печатные буквы уже начали понемножечку расплываться от ночной влаги. Кэт собрала «сокровища», рассовала по карманам и на их место положила серебряную монетку. Как странно, думала она, поднимаясь по лесенке, здесь недавно убили человека, отравили, как букашку, и оставили умирать в конвульсиях, а совсем неподалёку одинокая, затравленная женщина открыла газ и сама приготовилась умереть, а я вожусь тут с подарками для фей! Ей вдруг стало неловко за себя.

Берди всё ещё сидела, глядя в огонь и подпев подбородок кулаками. Кэт стремительно пересекла комнату, опустилась рядом с ней на колени и схватила её за руку.

— Ну что опять?

— Вот что, Берди, выкинь это из головы. Не мучай себя. Ты боишься, что Тереза умрёт, так ведь она сама этого хотела. И ты, сколько ни терзайся, ей уже не поможешь.

Берди молчала.

Кэт ещё немного посидела около неё, затем со вздохом поднялась.

— До завтра, — шепнула она и возвратилась к себе, к тёплому и сонному дыханию своего семейства.

21 Компания едет в город

Сороки с самого утра раскричались, наполняя воздух переливчатыми гортанными звуками. День обещал быть тёплым. Туманы, стоявшие несколько дней, вдруг бесследно рассеялись. Даже погода радуется, что мы наконец-то выберемся отсюда, подумала Кэт.

Она проснулась рано, несмотря на то что полночи не спала. Какое-то беспокойство не давало ей понежиться в тепле и столь непривычном покое. Она пробралась на кухню, намазала хлеб маслом, налила горячего чая и села на маленькой открытой веранде, слушая, как кричат сороки, глядя на старые яблони и до конца только теперь понимая, почему Алиса их так боготворит.

Щелчок двери дал ей понять, что тут кроме неё есть ранние пташки. Кто-то вышел на чёрный ход, натянул резиновые сапоги и сбежал по ступенькам. Кэт приподнялась на стуле и облокотилась о перила. Так и есть — Зоя! Присела на корточки у нижней ступеньки и что-то лихорадочно ищет в траве.

А ещё Кэт заметила какое-то движение в глубине сада; что-то блеснуло на солнце. А-а, это очки Берди: она бродит там среди деревьев. Кэт снова уселась поудобней и закрыла глаза; ну надо же: теперь, когда вернуться в постель уже невозможно, на неё вдруг навалилась усталость. Каким-то уголком сознания она отметила, что дверь отворилась и кто-то вошёл к ней на веранду.

— Ма-ам! — пронзительный шёпот вывел Кэт из оцепенения. — Они здесь были! Феи! Посмотри, что они мне оставили! — Зоя подбежала к ней и с гордостью показала монетку.

— Ух ты!

Кэт крепко прижала к себе маленькое тельце, чувствуя, как её захлёстывает волна нежности и необъяснимого страха.

— Я увидела, что тебя нет, и вышла.

— Пойдём-ка в дом, Зоя. А то ещё тётю Алису разбудим.

Они прошли в гостиную.

Зоя тут же склонилась над Ноевым ковчегом и принялась переставлять фигурки с места на место. Кэт села к столу и задумалась о Терезе.

— Мам, а Тереза умрёт?

— Не знаю, доченька. — Зоя уже не в первый раз поражала её своей способностью читать мысли. — Тереза очень больна. Доктора говорят, что, может быть, она ещё поправится. Она надышалась газа, а он ядовитый, ты же знаешь.