Рассказав о своем видении, Евстафий укреплял братьев в мужестве, говоря:

— Не отречемся, возлюбленные, от Христа Бога нашего пред людьми, чтобы и Он не отрекся от нас пред Отцом Своим и пред святыми Ангелы Своими (Мф.10:13).

— Брат наш и господин и отец, — отвечали Феспесий и Анатолий, — мы готовы умереть за Создателя нашего и ничто не отклонит нас от любви к Нему.

В то время, как они таким образом разговаривали, воины, сильно стуча в двери, громко кричали, чтобы им отворили. Наконец, Феспесий и Анатолий подошли к дверям и открыли их. Воины, ворвавшись внутрь, спрашивали их, кто еще находится с ними, а затем, по указанию Акилинова раба, поднялись на верх. Войдя в двери молитвенной комнаты, они увидели Евстафия, державшего в руках святое Евангелие. Внезапно разогнув его, он прочел: «не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить» (Мф.10:28).

— Начальствовавший над солдатами крикнул ему, чтобы он положил то, что держит в руках (сам он не смел прикоснуться к св. Евангелию, так как был сын христианских родителей). Евстафий прижал св. Евангелие к груди, приложился к нему и положил его на стол, причем один из солдат заметил:

— Смотри, как христиане любят свои книги, в которых заключаются всё их волхвования.

Солдаты, взяв Евстафия, повели его вниз. А он, осмотревшись и увидев священные книги, сказал, обращаясь к ним, как к живым:

— Обещаемся вам!

Потом, взглянув на множество дорогих вещей, которыми они торговали, воскликнул:

— Отрекаемся от вас и от всего тленного и идем за Христом!

Затем все вышли вон. Двери дома были заперты и опечатаны, а трех святых братьев солдаты, связав вместе, повели к императору Максимиану.

Увидев их, император улыбнулся и сказал:

— Кто приказывал связывать этих юношей? я уверен, что они — друзья наших богов.

И он велел сейчас же развязать их и спросил их:

— Прежде всего скажите, каждый, как ваши имена и из какого вы рода?

— Самое дорогое и славное для нас имя — христиане, — отвечал за всех Евстафий, — как старший; а при рождении — я назван Евстафием, брат мой, что направо — Феспесием, а налево — Анатолием; мы — братья по плоти, родились здесь от одних отца и матери, а отец наш, родом из Галатии, был пресвитером христианским.

— Кто поставил, — спросил Максимиан, — вашего отца пресвитером?

— Тот, — отвечал Евстафий, — кого ты недавно незаслуженно подверг смертной казни: святой Анфим, епископ нашего города; он и меня поставил в диаконы, чтобы я служил иереям Божиим, при совершении ими пресвятых и пречистых Таин Христовых.

Тогда царь сказал:

— Перестань говорить нелепости; поклонись лучше вместе с братьями нашим богам, и я вам дам почетное и славное положение при моем дворе. Если же нет, то я осужу вас на смерть от меча.

Святые в один голос отвечали:

— Делай, что хочешь: мы — христиане и покланяемся одному только Богу, сотворившему небо и землю, Его Сыну, Господу нашему Иисусу Христу и Святому Животворящему Духу; а вашим скверным и гнусным идолам не поклонимся никогда.

Разгневанный этим ответом, Максимиан велел повалить их на землю и бить палками. После долгих истязаний святые, как бы одними устами, воскликнули к Богу:

— Слава тебе, Господи, что сподобились мы принять мучения за Твое святое имя.

А святой Евстафий прибавил еще:

— «Много теснили меня от юности моей, да скажет Израиль: много теснили меня от юности моей, но не одолели меня» (Пс. 128:2–3), — помоги нам, Боже, Спаситель наш.

Когда святые были избиты до последней степени, Максимиан приказал бившим перестать и сказал мученикам:

— Безбожники! Долго ли вы будете переносить такие муки. Принесите жертву богам и не губите себя понапрасну из за веры в какого-то человека, который был бит так же, как и вы, и умер насильственною смертью.

— Да не будет, чтобы мы отреклись от Спаса Христа, — отвечали святые, — о Котором мы знаем, что Он есть истинный Бог, хотя и пострадал на кресте ради нашего спасения.

Тогда мучитель велел отвести их в темницу, накрепко забить им ноги в колодки [9] и не давать им ни есть, ни пить, чтобы заморить их и узами, и голодом, и жаждою. И вот, когда они сидели в темнице, в полночь однажды осиял их свет, явился к ним Ангел Господень, освободил их от уз, исцелил их, напитал манною [10] и сказал:

— Подвизайтесь подвигом добрым за Христа, а я не покину вас и во всех страданиях ваших буду с вами, ибо послан Христом Господом охранять вас.

Сказав это, Ангел сделался невидим, а святые, полные несказанной радости, благодарили Бога, при чем Евстафий говорил: «Господь разрешает узников, Господь отверзает очи слепым, Господь восставляет согбенных, Господь любит праведных. Господь хранит пришельцев» (Пс.145:7–9).

Чрез несколько времени Максимиан опять явился в суд и послал воинов в темницу привести во второй раз узников Христовых на испытание. Воины отправились и нашли святых освобожденными от уз, совершенно здоровыми и мирно спящими. Они подняли крик, бранили сторожа и добивались, кто освободил заключенных от уз. Сторож клятвенно уверял их, что никто не освобождал и что никто даже и не входил к узникам и не давал им есть или пить. Воины снова связали святых и повели их к царю.

Царь, увидев их здоровыми и веселыми, удивился, что на них не подействовали ни побои, ни узы, ни голод, ни жажда, и сказал им:

— Жалкие люди! Рассудите хорошенько, что для вас выгоднее и, убедившись, принесите жертву богам, — и я отпущу вас с честью.

Но святой Евстафий ответил:

— Не надейся изменить наше твёрдое решение ни лестью, ни угрозами, ни мучениями: ничем мы не привязаны к этой жизни, так как знаем, что как нагими вышли мы из чрева матери нашей, так нагими придется нам уйти из этой суетной жизни.

Царь приказал немедленно отдать их на съедение зверям, и их повели в цирк [11], где звери должны были пожрать их, а за ними пошел весь народ никомидийский, — и среди него множество тайных христиан, — и все желали видеть кончину мучеников. Когда они были поставлены среди цирка, на них выпущены были два льва и три медведя, и все зрители от рёва этих зверей пришли в ужас. Святой же Евстафий воспевал псалмы.

— «Спаси меня от пасти льва, — воспевал он, — и от рогов единорогов, услышав, [избавь] меня. Буду возвещать имя Твое братьям моим, посреди собрания восхвалять Тебя» (Пс.21:22–23) [12].

Феспесий и Анатолий устрашались звериного рычания, и Евстафий, видя их страх, сказал:

— Зачем, братья, боитесь вы этих зверей? Разве вы не знаете, что Владыка наш силен укротить их ярость, как укротил во рве Данииловом? Разве вы не помните слов Ангела, обещавшего быть с нами во всех страданиях наших и охранять нас?

Когда Евстафий говорил это, львы бросились к мученикам, но, приблизившись к ним, остановились и замахали хвостами, как собаки, признавшие своего господина, а Евстафий положил руки им на головы и, погладив их, как собак, совсем укротил их. Медведи же, схватившись между собою, бросали один другого на землю, а к святым мученикам близко даже и не подходили. Народ, собравшийся на зрелище, поднял шум, при чем язычники кричали: «они волхвы и колдовством усмирили зверей!», а христиане восклицали: «велик Бог христианский, заградивший пасть зверям, чтобы они не могли вредить святым рабам его!»

Наконец, царь велел опять бросить мучеников в темницу, и здесь они вторично были утешены явлением Ангела и подкреплены манною.

Между тем тяжко заболел сын царя Максенций [13], и царь, опечаленный и озабоченный его болезнью, поручил мучеников никейскому комиту [14] Антонию.