Отправившись к Варсонофию, игумен возвестил ему обо всем происшедшем. Тогда святой Варсонофий сказал Дорофею:

— Приими сего отрока, ибо Господь чрез тебя благоволит спасти его.

После этих слов блаженный Дорофей с великой радостью принял юношу, поместив его вместе с собой в больнице. Имя тому юноше было Досифей. Когда наступило время обеда, авва Дорофей сказал Досифею:

— Ступай и подкрепи свои силы, только скажи мне, сколько пищи принял ты.

Возвратившись, Досифей сказал:

— Я съел хлеб и пол-хлеба, а в каждом хлебе было по четыре фунта.

Дорофей спросил его:

— Достаточно ли с тебя сего?

Юноша ответил:

— Да, господин мой, сего вполне достаточно с меня.

— И ты не голоден? — спросил Дорофей.

— Нет, — отвечал Досифей.

— В другой раз, — сказал на это авва Дорофей, — ты съешь хлеб с четвертью хлеба, а другую четверть раздели на две части, и одну из них также съешь.

Досифей так и сделал в следующий раз.

— Голоден ли ты? — спросил его Дорофей.

— Да, я чувствую некоторый голод, — отвечал Досифей. Спустя немного дней блаженный Дорофей снова спросил его:

— Чувствуешь ли ты, чадо, голод?

Юноша ответил:

— Нет, господин мой, твоими молитвами я чувствую себя очень хорошо.

— Теперь ты употребляй только хлеб и пол-четверти другого.

Досифей так и сделал. Чрез несколько дней преподобный Дорофей снова спросил его:

— Не чувствуешь ли ты теперь голодным себя, сын мой?

— Нет, я вполне сыт.

— Раздели, — сказал святой Дорофей, — и другую четверть на две части, одну из них ты можешь съедать, а другую сохрани.

Досифей исполнил слова своего наставника. Постепенно, с Божией помощью, Досифей стал употреблять в пищу вместо 6 фунтов всего только 8 лотов, ибо как и во всем, в пищи важна привычка: каждый ест такое количество, к какому успевает привыкнуть.

Всякое дело блаженный Досифей делал тихо и кротко; он прислуживал больным в больнице, и каждый благодарил его за его уход, ибо он старался всё держать в чистоте. Если же ему от усталости случалось сказать какому-нибудь болящему что-либо с гневом, то он тотчас оставлял больницу, входил в келарню и там плакал. Другие больничные служители старались в этих случаях утешать его, но старание их оставались безуспешными: Досифей оставался неумолимым к себе. Тогда они отправлялись к отцу Дорофею и говорили:

— Окажи милость, отче, узнай, о чем рыдает брат Досифей, мы не знаем сего и не можем его утешить.

Преподобный Дорофей входил и находил ученика своего сидящим на земле и плачущим. Он спрашивал его:

— Что с тобою, Досифей, о чем ты плачешь?

На это Досифей отвечал:

— Прости меня, отче, я в гневе сказал брату моему злое слово.

Тогда авва Дорофей говорил ему:

— Зачем ты гневаешься, Досифей, зачем позволяешь себе с гневом говорить своему брату? Разве ты не знаешь, что, оскорбляя его, ты оскорбляешь Христа?

Досифей склонял свою голову долу и ничего не отвечал. Когда же Дорофей видел, что Досифей уже довольно раскаялся, он тихо говорил ему:

— Бог простит тебя; встань, и с сего дня положим начало твоему исправлению, усугубим свое усердие к деланию добра, и Бог поможет нам.

Тогда Досифей вставал и с радостью принимался за свое дело, как будто получал прощение от Бога. Бывшие в больнице вскоре узнали обыкновение Досифея, и когда они видели, что Досифей плачет, то говорили:

— С Досифеем что-то приключилось, он в чем-то согрешил.

И затем обращались к блаженному Дорофею:

— Отче, ступай в келарницу, там есть для тебя дело.

Когда Дорофей входил и видел своего ученика плачущим, он разумевал, что опять Досифей сказал кому-либо злое слово, и говорил ему:

— Что с тобою, Досифей? Неужели ты опять оскорбил Бога? Неужели ты опять поддался чувству гнева? Неужели ты забыл о своем намерении исправиться?

Когда преподобный Дорофей видел, что его ученик пролил уже немало слёз, он говорил ему:

— Встань, Досифей, и да простит тебя Бог; ты же со своей стороны снова постарайся положить начало исправлению.

Утешенный сими словами, Досифей оставлял свою печаль и шел постилать постели, что он делал уже с кротостью. Постоянно исповедуясь пред своим наставником во всех делах своих и помышлениях, блаженный Досифей, постилая для болящих мягкие постели, часто говорил проходившему мимо Дорофею:

— Отче, моя совесть говорит мне, что я хорошо постилаю постели.

На сие авва Дорофей отвечал ему:

— Удивительное дело, Досифей, ты становишься хорошим слугою и отличным постельником, но из тебя не выходит хорошего инока.

Преподобный Дорофей никогда не позволял Досифею иметь к чему-либо пристрастия, и ученик исполнял все заветы своего учителя. Когда для Досифея нужна была одежда, авва Дорофей приказывал своему ученику самому сшить себе одежду и давал ткань. Блаженный Досифей удалялся и исполнял сие поручение с тщанием великим. Когда он кончал работу, авва Дорофей призывал его и говорил:

— Кончил ли ты, Досифей, свою работу?

— Да, мой отец, я хорошо сшил одежду, — отвечал Досифей.

— Иди, и отдай ее такому-то брату (он называл имя его) или больному.

Досифей с радостью исполнял сие приказание своего наставника, а блаженный Дорофей давал ему сшить другую одежду; когда он кончал и сию, наставник его говорил ему:

— Отдай ее такому-то брату!

И Досифей отдавал ее. Он никогда при сем не роптал и не говорил: «берет мою одежду и отдает ее другому», — но с усердием и любовью совершал всё, что приказывал ему его наставник.

Однажды монастырский строитель [5] принес от кузнеца хороший, острый нож. Досифей взял его, принес к авве Дорофею и сказал:

— Отче, брат строитель принес сей нож; я взял его, чтобы иметь его в больнице, если ты позволишь.

Блаженный же Дорофей всегда имел в больнице то, что было похуже; посему он отвечал Досифею:

— Покажи его мне; я посмотрю, хорош ли он.

Досифей подал нож своему наставнику. Святой Дорофей хотя и видел, что нож хорош, однако не желая, чтобы ученик его имел пристрастие к какой-либо вещи, сказал ему:

— Так ли ты хочешь, Досифей, чтобы тебе быть рабом сего ножа, и неужели ты не боишься того, что нож сей, а не Бог, будет обладать тобою?

Слыша сии слова, Досифей молчал. Достаточно пристыдив его, преподобный Дорофей сказал своему ученику:

— Ступай, положи где-нибудь сей нож, и не прикасайся к нему.

Блаженный Досифей свято исполнил сие приказание; он даже никогда не осмеливался подать сего ножа кому-либо другому, хотя другие служители и брали его: только он один не касался его; ни разу он даже не подумал:

— Зачем только мне одному приказано не брать его; разве я не равен с другими?

Никогда не помышлял так преподобный Досифей, но всегда совершал с радостью всё, что приказывал ему его наставник.

Даже, когда авва Дорофей, порицая его, говорил что-либо иносказательно, святой Досифей и в таком случае старался угадать и исполнить желание своего наставника. Так в его жизни имело место такое происшествие. Сначала Досифей имел обыкновение говорить очень громко. Блаженный Дорофей, желая, чтобы он говорил не так громко, сказал:

— Досифей, надобно принести чашу нерастворенного вина. Иди и возьми сосуд!

Он тотчас же отправился и принес полную чашу вина и хлеб. Подавая сие наставнику, он хотел получить от него, по обычаю, благословение. Дорофей, увидев сие, удивился и спросил его:

— Что ты хочешь сделать, Досифей?

— Отче, — ответил ему ученик его, — ты повелел принести мне сосуд нерастворенного вина; итак, дай мне благословение.

— Несмысленный, — отвечал авва Дорофей, — ты говоришь очень громко, словно готы [6], когда они упьются вином. Посему и я сказал тебе: возьми чашу вина, ибо ты кричишь так же громко, как готы.

Святой Досифей, поклонившись, положил обратно то, что принес, и с того времени стал говорить тихо.