А другие говорили:

— Это не волхв, но раб Христа, Бога его, и поистине велик Бог христианский, от Коего сейчас был ниспослан голос сей!

Тогда игемон приказал четырем воинам силою растянуть святого крестообразно на земле; страдалец же Христов, и без того уже измученный, возвел очи свои к небу и сказал:

— Господи Боже мой, разумевающий помышления человеческие, надежда христиан, прибежище и покой находящихся в бедах! избавь меня от пагубного коварства бесослужителя Домитиана, дабы все предстоящие познали Тебя, что Ты есть Бог живой, сущий прежде всех веков, и что Ты существуешь от века.

И в то время многие из предстоявшего народа, удивляясь такому великому терпению мученика, уверовали во Христа; игемон же, видя всё это и боясь, как бы все не обратились к христианской вере, пристыженный, ярясь и даже скрежеща зубами, стал размышлять, какою бы лютою смертью погубить раба Христова. Наконец он повелел принести медный одр и разложить под ним сильный огонь, чтобы над ним сжечь мученика. Когда этот одр был сильно разожжен, он приказал положить на него нагим святого страстотерпца. И лишь только Зосима, сотворив на себе крестное знамение, взошел на одр, как тотчас же Господь претворил огонь в росу; ибо чрез Ангелов Своих Он снизошел на помощь к мученику. И в то время, как все предстоящие думали, что мученик скончался от лютого огня, Ангелы Господни, подняв святого с одра, на виду у всех, поставили его около одра живым и нисколько не поврежденным пламенем. Народ, видя такое чудо, прославил истинного Бога, Который, послав святых Ангелов Своих, избавил раба Своего от такого огня; и многие тогда обратились ко Христовой вере. Игемон же, восстав со своего судейского места, со стыдом отправился домой, а мученика приказал взять и держать под стражею.

Вскоре после этого игемон Домитиан, отправляясь в город Кононейский [4], приказал вести за собою связанным и мученика Зосиму, чтобы там в мучениях умертвить его. Придя в этот город и воссев на судилищное место, он приказал обуть мученика в железные сандалии, в которых были набиты острые гвозди, и привязать его железною цепью к молодым необъезженным коням, чтобы он шел за ними. Святой же, будучи привязан к тем коням, в железных с гвоздями сандалиях, так быстро бежал, что, казалось, перегонял даже коней: ибо с ним был Господь, помогавший ему. При этом святой так говорил:

— Господи Боже, дающий ногам моим быстроту оленя, даруй мне терпение до конца!

Игемон, видя такое терпение мученика, повелел заключить его в темницу и отнюдь не давать ему ни пищи, ни питья, чтобы он погиб от голода и жажды. Через три дня, в продолжение которых святой пребывал без пищи и питья, двое прекрасных юношей вошли в темницу; из них один нёс чистый хлеб, а другой — воду в сосуде; и сказали они святому:

— Прими сей драгоценный дар, посланный тебе от Господа Бога твоего.

Мученик же Христов, взяв его, ел и пил, и укрепившись телом так воззвал ко Господу:

— Благодарю Тебя, Господи, что Ты умилосердился надо мною и не презрел меня, но насытил небесным Твоим хлебом и питием; хвалю и славлю величиствие Твое во веки, аминь.

 На следующий день, игемон, снова воссев на судилищное место, повелел привести к себе мученика Христова. Святой предстал с светлым лицом; ум же его в то время был всецело устремленным ко Господу. Игемон удивился, увидев мученика нисколько не изменившимся в лице после таких мук, и сказал ему:

— О, Зосима, так как ты теперь, по-видимому, пришел в себя, то принеси жертву богам, чтобы более не подвергаться ранам и не умереть лютою смертью.

На это святой отвечал:

— Ты, если хочешь, приноси жертву подобным тебе бесам, а я, как и прежде говорил, служу одному Богу моему.

После этого разгневанный игемон повелел снова повесить мученика на древо и при этом сказал ему:

— Видишь ли, окаянный, сколь многим мукам подвергаешься ты? неужели ты всё-таки еще не послушаешься меня и не принесешь жертвы богам?

Святой на это ответил:

— Любящий Бога живого ни во что вменяет эти муки.

И повелел игемон строгать тело мученика железными гребнями. Святой же мученик, претерпевая все эти страдания, громким голосом воззвал к Богу:

— Ныне особенно я познаю милосердие Твоего благоутробия, Христе, Творец света, так как Ты укрепил меня мужественно всё претерпеть и даже словом не обнаружить страданий, дабы в моих муках еще более уразумели силу Твоего Божества.

Когда святой произнес это, правитель приказал снять его с мучилищного дерева и снова поставить его пред собою; когда это было исполнено, он сказал ему:

— Много мучений ты перенес ради Христа своего, и всё же никакого облегчения не получил; итак, приступи и принеси хотя теперь жертву богам.

Святой на это ответил:

— О, Домитиан, лютейший, бесчеловечный и исполненный всякого нечестия мучитель! убойся небесного Бога, оставь свое заблуждение и не называй идолов богами: ведь, они бесы, а не боги.

Тогда игемон сказал:

— Ты ли, пребеззаконнейший человек, дерзаешь наших богов называть бесами, — богов, которым в известные дни празднует весь мир?

На это мученик сказал:

— Те праздничные ликования, которые теперь приносятся твоим богам, во аде пусть будут после возданы и тебе, и царю твоему, и всем верующим в них.

После этого правитель снова приказал повесить святого Зосиму на мучилищное дерево и опалять чрево его зажженными свечами.

Тогда мученик сказал правителю:

— Не только чрево мое, но и всё тело мое сожги, — и всё-таки никогда не победишь меня, ибо со мною укрепляющий меня Христос: я даже желаю быть умерщвленным тобою, так как ведь это слава моя пред Христом, если я умру за Него.

Не зная, чтобы еще сделать с мучеником, правитель, наконец, осудил его на смерть, именно — на усечение главы его секирою. Когда святого Зосиму вели на место казни, он так молился Господу:

— Господи Боже мой! призри на меня, грешного, и приими душу мою с угодившими Тебе от века, так как Ты слава моя и похвала от ныне и во веки вечные.

Когда мученик подошел к тому месту, где обыкновенно казнили, он был усечен мечем, положив честную главу свою за Христа своего. Это произошло 19 июня, в городе Кононейском, — в то время, как в Риме господствовал Траян, а над нами, христианами, царствовал Господь наш Иисус Христос, — Ему же слава и держава во веки веков, аминь.

Память преподобного отца нашего Иоанна Отшельника

Преподобный отец наш Иоанн, оставив мир, посвятил себя монашеской жизни и, желая пребывать в пустынном отшельничестве, поселился в Палестине, недалеко от Иерусалима; здесь все дни своей жизни он проводил богоугодно, — в посте и молитвах.

О его святой жизни в книге, называемой Лимонарь [1], которая, как известно, составлена преподобными отцами нашими Иоанном и Софронием (после патриархом Иерусалимским), повествуется следующее:

— Нам, Иоанну и Софронию, авва Дионисий — пресвитер и сосудохранитель святой церкви, находившейся в Аскалоне [2], поведал об авве Иоанне отшельнике, что сей муж был велик по своей жизни и весьма богоугоден. Жил он в окрестностях села Сехуста, отстоящего от Иерусалима на двадцать поприщ; в пещере своей сей старец имел образ Пречистой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии; изображена Она была имеющею на руках Своих превечного Младенца Христа Бога нашего. И нужно сказать, что когда старец сей собирался пойти куда: в даль ли своей пустыни, или в Иерусалим, чтоб поклониться честному кресту и гробу Христову и вообще когда хотел посетить те или другие святые Иерусалимские места; или когда хотел помолиться на Синайской горе или тем святым мученикам, мощи коих находились далеко от Иерусалима, — ибо старец сей любил воздавать честь святым, так что иногда он уходил даже и в Ефес, — ко гробу святого Иоанна Богослова, а иногда и к преподобному Феодору в Евхаиты, и даже к святой Фекле в Селевкию Исаврийскую [3], — словом, куда бы он ни уходил на богомолье, он всегда ставил в своей келлии пред этим образом Пречистой Богородицы кандило [4] и, по обычаю возжегши его и став на молитву, молил Бога, дабы Он благословил путь его. И при этом, взирал на икону Пресвятой Богоматери, он всегда так умолял Ее: