Спустя немного времени, она получила от Бога дар чудотворений. Когда она посещала какого-нибудь больного, то тотчас уже самым ее пришествием прогонялась болезнь и подавалось больному полное здравие. Два евнуха ее — Прот и Иакинф пребывали с ней неотступно и были подражателями ее жизни, ее верными рабами и друзьями.

Спустя три года по ее обращении к Богу, скончался игумен того монастыря, и собравшаяся братия стали единодушно молить блаженную, чтобы она была их игуменом: они не ведали той охраняемой Богом тайны, что их Евгений по природе не муж, а жена. Они видели ее мудрое, непорочное и Богоугодное житие, несравненно превосходящее житие всех постников этого монастыря, и поэтому долго молили и понуждали ее принять начальство над ними. С одной стороны опасаясь, что ей, как жене, неприлично и противозаконно управлять мужами, с другой же — стыдясь обмануть и отвергнуть усердное моление стольких честных иноков, святая сказала им:

— Молю вас, братия, принесите сюда святое Евангелие.

И когда оно было принесено, она продолжала:

— Подобает христианам о всяком избрании прежде всего вопрошать Самого Господа Христа. Посмотрим, что нам повелит Христос в этом деле и будем повиноваться Его изволению.

Когда в присутствии всей братии разгорнули Евангелие, то нашли следующие слова: «а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом» (Мф. 20:26–27).

По прочтении этих слов, святая возгласила:

— Вот я повинуюсь повелению Христову и вашей просьбе. Пусть буду я слугой и рабом вашей любви.

И все обрадовались ее согласию. И принял мнимый Евгений, на самом же деле Евгения, игуменство в том монастыре, и стал для всех как бы пленником и рабом, непрестанно трудящимся на всю братию, носящим воду, рубящим дрова, чистящим все келии и с великим усердием служащим всем. Для своего пребывания Евгения выбрала келию вратаря, чтобы превосходством келий не показать себя выше других. Трудясь по монастырским делам, она никогда не пропускала обычного церковного правила, т. е. утрени, часов (а в особенные дни литургии) и вечерни. И казался ей понапрасну погубленным тот час, в который бы она не воздала хвалы Богу, и она тщательно наблюдала за тем, чтобы и час один не прошел без славословия Божия. В руках у нее была работа, а в устах непрестанная молитва. И получила она власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их из людей, и дана была благодать ей творить иные чудеса, подробно рассказать о которых не достанет и времени. Но расскажем, как началось гонение на святую, а также и прочее время и конец ее жизни и страданий.

Была в Александрии одна женщина, по имени Меланфия, богатая имуществом, но нищая добрыми делами. Она заболела лихорадкой и страдала ею больше года. Поместье ее находилось вблизи от монастыря, где жила Евгения. Услышав однажды, что инок, по имени Евгений, исцеляет всякие болезни, она поспешно отправилась к нему и молила исцелить ее от недуга. Сжалившись над ней, Евгения помазала ее святым елеем, и она тот час же извергла все, что было внутри ее вредного, причинявшего ей болезнь, и, выздоровев, пешком вернулась в свое поместье. Спустя немного времени, она приготовила три сосуда из чистого серебра и, наполнив их деньгами, послала к своему бескорыстному врачу в благодарность за полученное исцеление. Но Евгения не приняла подарка и отослала к ней обратно, сказав:

— Мы изобилуем и преизобилуем всеми благами о Боге нашем. Советую же тебе, возлюбленная Меланфия, раздать все это нищим и нуждающимся.

Увидев свои дары возвращенными, Меланфия очень опечалилась. Придя в монастырь, какими только мольбами она ни молила и какими просьбами ни понуждала Евгению не отказываться от принесенных даров! Наконец, ей с трудом удалось умолить настоятеля Евгения, чтобы он повелел отнести сосуды в церковную сосудохранительницу, где хранились вещи для церковного служения.

С этих пор Меланфия стала часто посещать Евгения, и возымела сильную любовь к нему, не зная того, что под мужскою одеждою и именем скрывалась женщина Видя его столь юным и прекрасным, Меланфия не думала, чтобы такой юноша мог всегда жить в чистоте, свое же исцеление она стала приписывать не святости, а его врачебному искусству. И вот со дня на день она стала разгораться все большим и большим желанием вступить с ним в плотскую связь и искала только удобного времени и места, чтобы исполнить свое желание. И вот однажды, находясь в своем поместье недалеко от монастыря, Меланфия, распалившись нечистой похотью к юному черноризцу, притворилась больной и послала к нему с просьбой посетить ее наедине и помочь ей, как и в первый раз.

Придя к ней, блаженная Евгения села перед постелью Меланфии, страдавшей не болезнью, но плотским вожделением. Взирая на лицо Евгения, Меланфия была не в силах далее скрывать в себе таившийся и долго разжигавший ее огонь. Она раскрыла свои бесстыдные уста и начала любодейную речь, прельщая его и увлекая ко греху, как некогда увлекала Иосифа египтянка, жена Пентефрия (Быт. 39:7–20).

— Я объята нестерпимым желанием и любовью к тебе, — говорила она, — и мой дух не может успокоиться, пока ты не согласишься стать господином над всем моим имуществом, а для меня супругом. Для чего ты напрасно умерщвляешь себя ненужным воздержанием и самовольно губишь в нищете и нужде дни твоей юности, в такой сильной степени изнуряя тело и иссушая красоту лица? Вот громадные имения, вот множество золота и серебра, драгоценных камней и дорогих одежд, великое число рабов и рабынь! Вот, наконец, ты видишь и меня, юную, прекрасную, овдовевшую только в этом году, к тому же бездетную, так что нет наследника моим богатствам. Наследуй им сам и стань моим господином и владыкой.

Все это и еще многое другое говорила Меланфия, прельщая Евгению. Но преподобная Евгения, стыдясь бесстыдства этой блудницы, грозно ответила ей:

— Замолчи, жена, замолчи! И не пытайся повредить мне ядом древнего змия. Я вижу, что ты соделала из себя великое жилище диавола, отступи от слуг Божиих, искусительница, богатства же твои пусть наследуют подобные тебе любострастники; наше же богатство заключается в убожестве со Христом. Что же касается до брака, то да не помыслит даже ум наш когда-нибудь о плотских наслаждениях. О блаженная чистота, не продадим тебя за тленные богатства! О святое девство, не оскверним тебя любодеянием! О Матерь Божия и Дева, на Которую уповаю, не изменю я своим обетам! Один у нас брак — наша любовь ко Христу, одни у нас богатства — блага, уготованные на небесах, одно наследство — познание истины!

Сказав это, блаженная тотчас же встала и ушла в свой монастырь, Меланфия же, исполнившись невыразимого стыда, а вместе с тем и гнева, отправилась в город и, явившись к правителю, сказала ему:

— Некий христианский юноша, выдающий себя за врача и живущий в монастыре недалеко от моего поместья, пришел ко мне в дом, и я позволила ему войти в мою горницу для врачевания. Но он, считая меня за одну из бесчестных и бесстыдных женщин, начал понуждать меня к дурному делу, сначала льстивыми словами, а затем хотел употребить насилие; и если бы я не закричала и рабыня не поспешила прибежать на мой зов, то этот бесстыдный юноша наверное бы осквернил меня насилием, как варвар пленницу.

Такие слова Меланфии привели правителя в сильный гнев, и он тотчас же послал слуг, чтобы взять не одного только юношу Евгения, называемого врачом, но и всех, живущих с ним, и, заковав их в железные оковы, держать в узах. Но так как одна темница не могла вместить всех иноков, находившихся с Евгенией, то их распределили по разным темницам. Слух об этом событии распространился не только по всей Александрии, но и по окрестным городам, и много оскорблений и поношений вынесли христиане от язычников, ибо все слышавшие рассказ Меланфии верили в истинность слов ее, так как она славилась среди язычников честностью и благородством происхождения.

Назначили день, когда должны были совершиться суд над иноками и казнь их, некоторых из них правитель хотел отдать на съедение зверям, других сжечь огнем, иных повесить на дереве, а прочих погубить разными другими мучениями. И вот, когда наступил назначенный день, сошлось множество народа не только из города, но и изо всех его окрестностей. Собралось также весьма много христиан, среди коих было много пресвитеров и несколько епископов: они пришли, чтобы увидеть кончину неповинных рабов Божиих (христиане были уверены в ложности клеветы), взять останки их и предать честному погребению.