Забабашкин закурил сигарету.

— Вы, ребята, сами чего-то путаете. Я здесь второй год участковым работаю и тоже знаю совершенно точно — никаких запутанных историй с этим домом быть не может. Он принадлежал одному очень хорошему человеку. Полярному летчику Потапову. В прошлом месяце Потапов переехал из Москвы на Шпицберген. Есть такой остров в Северном Ледовитом океане. А дом продал…

— Вот видите! — воскликнул Володька.

— А дом продал, — не слушая его, продолжал лейтенант, — другому очень хорошему человеку. Генералу, который в Кремле работает. Между прочим, в Службе охраны президента.

— Ге-не-ра-лу, — по слогам повторила я, начиная смутно догадываться, о ком идет речь. — А как фамилия этого генерала?

— Глотов его фамилия.

— А зовут — Виталий Сергеевич?!

— Да.

У нас с Володькой так челюсти и отвисли.

РИСКОВАННЫЙ ПРЫЖОК

Участковый инспектор Забабашкин оказался ментом что надо! Он отпустил нас на все четыре стороны. И мы отправились в обратный путь.

— Ни фига не понимаю, — всю дорогу твердила я. — Неужели Глотов действует заодно с Мясником и Федякиным?!

— Разберемся, Мухина, — невозмутимо отвечал Володька. — Но звонить ему пока не следует.

Домой мы вернулись в первом часу ночи. Конечно, домой к Володьке, а не ко мне. Моя-то квартира была под наблюдением.

И сразу бухнулись спать.

Утром, проснувшись, я побежала в Володькину комнату. Он еще дрых.

— Вставай, Воробей, — принялась я его тормошить. — Потом сон досмотришь.

— Отстань, Мухина Дай поспать.

— Володька, у меня гениальная идея.

— У тебя все идеи гениальные. Отвали.

— Нет, правда. Слушай. Раз Ольгу Васильевну заменили на другую тетку, значит, им нужна не Грохольская, а то, что находится в квартире. Поэтому нам надо понаблюдать за квартирой. Ну как идейка7 Володька встал, потягиваясь.

— Эту идейку, Мухина, я еще вчера высказал.

— Ничего подобного! Ты говорил, что им нужна квартира, а не то, что находится в квартире.

— Да какая разница?

— Большая, Воробей1 Иди, давай, готовь телескоп!

Быстро позавтракав яичницей с сосисками, мы начали по очереди наблюдать в телескоп за окнами старухи Грохольской.

Лже-Грохольская вела себя спокойно. Бесцельно бродила по комнатам; долго пила кофе на кухне; смотрела по телеку музыкальные клипы. А затем собралась и куда-то ушла.

Вернулась она только к вечеру и опять села пить кофе.

— М-да, — разочарованно сказала я. — По-моему, она и не думает ничего искать. Володька оторвался от окуляра.

— Симпатичная девушка. Слушай, Мухина, а может, она ни в чем не виновата?

Просто выразить не могу, как я разозлилась.

— Симпатичная?!. Не виновата?1. Запомни, Воробей: внешность обманчива! Наполеон тоже был симпатичный, но это не помешало ему угробить всю армию под Ватерлоо!

Свет в окнах квартиры Грохольской внезапно погас.

— Гляди, гляди! — возбужденно произнесла я. — Что это значит?!

Володька посмотрел в телескоп.

— Это значит — она легла спать.

— Тьфу ты! А нам-то чего теперь делать?! Воробей направил трубу телескопа в небо.

— Лично я собираюсь наблюдать комету Морнауха. Как раз сегодня она начинает приближаться к Земле.

— Никуда твоя дурацкая комета не денется! — Я снова направила телескоп в окна Грохольской. — Понаблюдаешь ее в следующий раз.

— Ты шизанулась, Мухина! — возмущенно закричал он. — Другой раз будет через сто световых лет!

— Вот тогда и понаблюдаешь.

Без церемоний столкнув его со стула, я уселась сама, прильнув глазом к окуляру.

Володька, дурачась, начал громко декламировать:

Мухина Эмма На речку пошла! В среду нырнула, В субботу всплыла!

Я не обращала на его приколы никакого внимания. Дело в том, что я заметила странное несоответствие. Мою комнату и кухню Грохольской разделяла общая стена. Я отлично знала, что окно в комнате расположено не посредине стены, а почти в углу, так же, как и окно кухни Ольги Васильевны. Другими словами — на фасаде здания оба окна должны были находиться совсем рядом. Однако, глядя в телескоп, я видела между ними такое большое расстояние, словно там была еще одна комната.

Мне показалось это подозрительным.

Я тут же выложила свои наблюдения Володьке. Он перестал дурачиться и задумался.

— Получается, что между твоей комнатой и кухней старухи Грохольской существует еще одна комната, — высказал он вслух мою мысль. — Потайная.

Я молча кивнула.

— Ну, дела! — Воробей азартно взъерошил свои волосы. — А что, если нам сейчас пойти к тебе и дрелью просверлить дырку в стене. Вот и узнаем, что там за комната.

— Как это, интересно, мы пойдем, если квартира под наблюдением?!

— А, черт! Совсем забыл! Он снова задумался.

А у меня в голове уже созрел отличный план.

— Володька, все классно выходит! Смотри, рядом с моим домом чего-то строят. Стрела от подъемного крана — как раз на уровне крыши. Мы залезем на стрелу и спрыгнем с нее на мой балкон. Клево придумано?!

Воробей потрогал мне лоб.

— Ты случайно не заболела, Эммочка?

— Сам ты больной! Чем тебе не нравится моя идея? Там прыгать-то каких-нибудь полтора метра.

— Правильно. А до земли лететь каких-нибудь десять этажей.

— Да ты прикинь, мы же не просто так будем прыгать, а с веревкой. У тебя есть бельевая веревка?

Володька свирепо засопел.

— Мухина, ты действительно дура или притворяешься?

— Дискуссия окончена, Воробьев, — твердо отрезала я. — Бери веревку и пошли.

И, представьте себе, Володька, как миленький, взял веревку и пошел. Вот так надо с пацанами разговаривать!

Время было позднее; почти полночь.

Мы перелезли через забор на строительную площадку и, крадучись, направились к подъемному крану. Хватаясь руками за железные скобы лестницы, я быстро полезла наверх.

Позади меня пыхтел Володька.

— Главное, не смотри вниз, — предупредила я его. — А то голова закружится.

— Не учи хромого ковылять, — сердито ответил он.

Чем выше мы поднимались, тем сильнее дул холодный пронизывающий ветер. Он резко бросал в лицо мелкие капли начинающегося дождя. Добравшись до кабины крановщика, мы малость передохнули.

— Давай, я первый прыгну, — предложил Володька.

— Нет, Воробей, — отказалась я. — Здесь опыт нужен. А я, как ты знаешь, и с поезда прыгала, и с самолета. Так что я прыгну, привяжу к балкону веревку, а ты спокойненько по ней спустишься.

Мы полезли дальше. Теперь уже не по лестнице, а по стреле. Мимо огромного электродвигателя, с которого свешивался стальной трос с крюком на конце.

Я случайно глянула вниз, и у меня невольно сжалось сердце. Да уж, с такой высоты гроба-нешься — костей не соберешь. С этой веселенькой мыслью я и подползла к тому месту, откуда до балкона было ближе всего.

— Привязывай веревку! — крикнула я Володьке сквозь завывание ветра.

— Уже привязал! — прокричал он в ответ.

Спустившись по бельевой веревке до уровня балкона, я начала раскачиваться, будто маятник.

Туда-сюда. Туда-сюда.

Несколько раз коснувшись ногами перил, я уже была готова спрыгнуть на балкон. Но вдруг, откуда ни возьмись, налетел мощный порыв ветра и, подхватив меня, словно пушинку, отбросил в сторону… На мгновение я растерялась, а когда опомнилась, то со страхом увидела, что еще более мощный порыв ветра несет меня прямо к окнам старухи Грохольской.