— Спасибо, — пробормотала девушка. Она не ожидала от него такой щедрости.

— Спасибо за что? — усмехнулся он. — За то, что позволил Вам выспаться? Было бы за что благодарить!

— Но ведь Вы с таким же успехом могли выставить меня из города прямо сейчас.

— В самый глухой час ночи, чтобы Вы, заснув, упали с лошади или, еще хуже, попали в руки сброду, промышляющему ночью разбоем?

— Валар, я Вас не понимаю, — озадаченно покачала головой Стелла. — То Вы желаете моей смерти, то не хотите, чтобы со мной произошел несчастный случай. Я совсем запуталась!

— Потому что слишком много домысливаете и, как следствие, делаете неверные выводы. Стелла, давайте не будем отнимать друг у друга время. Надеюсь, Вы не против? Что ж, прекрасно. Сарадан, арикан минос!

Дакирец развернул коня и скрылся из виду.

— Как все странно! — Девушка провела рукой по лбу и в недоумении посмотрела на то место, где Стеарх написал загадочное слово. Интересно, что же все-таки он написал? Короткое слово, вызвавшее недовольство Валара. Объяснение. Умей он говорить, она спросила бы его, но, увы, конь умел общаться только посредством букв.

— Странно и нелогично, — повторила она и медленно побрела к берегу, не обращая внимания на встречавшихся на пути часовых, впрочем, они ее не трогали — хоть в этом король держал слово.

У берега ждала лодка с двумя заспанными слугами на веслах — прощальная любезность.

Принцесса обернулась, посмотрела на замок — отсюда были видны только темные силуэты башен. Стоило ли сюда приезжать? Что ж, иногда полезно избавляться от иллюзий.

На берегу ее ждали и под почетным конвоем проводили до гостиницы: видимо, боялись, что убежит. Но куда и как она могла убежать?

Возбуждение прошло, его место заняла усталость. Принцесса с удовольствием повалилась на кровать и, не успев раздеться, заснула. Ей снился сад, Шек, какие-то коридоры…

Проспав до полудня, девушка привела себя в порядок, позавтракала, расплатилась и, выполняя условия договора, покинула Дайану. Но это был единственный пункт, который она претворила в жизнь.

Интересно, что чувствует зверь, заслышав призывный рог охотника? Страх, злобу, недоумение? Стелла раньше не знала, но теперь, оказавшись на месте животного, прочувствовала всю гамму эмоций и желаний жертвы.

Оказывается, если долго бояться, то уже не боишься, если долго бежать, то забываешь, куда, зачем и от кого бежишь. И она бежала, ведомая странным чувством на юг, вместо того, чтобы спешить на север.

Залив Тантар узкой полосой врезался в материк; берега его, пологие, поросшие редким кустарником, были пустынны, лишь в самом конце, по обеим сторонам острия водной стрелы вырос Милагро — самый старый порт побережья моря Уэлике, славившийся августовским базаром и самыми лучшими лавками среди стран Мендиара.

Когда-то, еще во времена Хризской империи, Милагро был центром небольшого княжества Бункуров, затем ставших вассалами дакирской короны. О княжестве и былой независимости напоминали только две вещи: зловещий замок в западной части города — бывший оплот княжеской власти, а ныне — королевская резиденция, и озеро Буакур, получившее название от исковерканного слова «Бункур».

В мрачный неприветливый город (старые города обычно все неприветливы, ведь их строили не для красоты и удобства, а как неприступные крепости, чье главное предназначение — оборона от неприятеля) принцесса въехала через Львиные ворота с барельефом с изображением спящего царя зверей. Палева едва передвигала ноги, поэтому нужно было подумать об отдыхе.

За те несколько дней, которые прошли после вынужденного отъезда из Дайаны, девушка успела кардинально изменить внешность при помощи парика и новой одежды. Так как платье плохо сочеталось с ношением оружия, Стелла предпочла восточный стиль, прятавший то, что нужно скрыть. Ходить в новом наряде было непривычно, но удобно, как с точки зрения свободы движения (при условии отсутствия дамского седла), так и с точки зрения безопасности: ей не грозило стать «белой вороной» в окружении приезжего восточного населения.

Принцесса остановилась перед забавной вывеской «Гай рой» («Веселый паренек») с улыбчивым мальчишкой в зеленом сюртуке и решила, что это именно то, что ей нужно. Во-первых, не в центре, значит: а) безопасно; б) недорого, во-вторых….хм, во-вторых, ей просто понравилась вывеска.

Пять дней, отведенные Валаром, истекли сегодня утром (их должно было хватить на обратный путь в Супофесту, но уж никак не в Милагро), поэтому ей не хотелось задерживаться в городе, да и однообразно серые стены, суровостью и аскетизмом напоминавшие адилаские, не располагали к приятному времяпрепровождению.

Может, ей удастся купить место на каком-нибудь корабле и доплыть до Родезы или, что еще лучше, до Консуло, но вероятность счастливого случая в лице нужного судна была крайне мала, и девушка начинала корить себя за напрасное путешествие на юг. Но что сделано, то сделано.

Перед входом в таверну сидела женщина в длинном синем платье; такого же цвета платок обвивал ее плечи. Удобно устроившись на ступеньках, она, бессмысленно уставившись в одну точку, шептала:

— Дарбар, авард минос эс дарбар. Зви абавена, сенад вита. Северс радана, двантер амар. Хотс фиан деллар рой… Балак даман бренк абавена, инарт палердас арика. Треб балак даман!

Стелла с удивлением уставилась на женщину: нет, она не нищенка — в ушах дорогие серьги, на руке — кольцо… Молодая, даже красивая, только глаза — большие, подведенные черным, хотя и без того очень заметные… и безумные.

Из таверны вышел какой-то человек, с участием посмотрел на умалишенную.

— Кто она? — тихо спросила принцесса.

— Агилера Саркатар, баронесса Саркатар. Она безумна, но во время ее сумасшедших видений ей является истина.

— Истина — в бреду сумасшедшей?

— Не смейтесь! Она не простая сумасшедшая. Ее мать поклонялась духам, которые отняли разум у ее старшей дочери, наделив колдовской и пророческой силой. Если ее безумство когда-нибудь пройдет, — шепотом добавил он, — снова возродится княжество Бункур. Но сумасшествие не проходит, — дакирец вздохнул.

Стелла с трепетом взглянула на безумную чародейку. Интересно, что она видит и безумна ли она на самом деле, ведь бывают, что боги просто лишают людей языка, оставляя нетронутым разум. Они пытаются предупредить, оградить сограждан от бед, но изо рта вырываются бессвязные фразы. Наверное, она такая же.

— О чем она говорит сейчас?

— О бедах, смерти, какой-то седьмой заре и двадцатой любви. — Он не удивился тому, что она не знает дакирского — вот, что значит правильно подобранный костюм. — Еще о черном коне, приносящем беду и внушающем счастье. Да Вы не слушайте, приходите!

— А почему она пророчествует здесь?

— Почем я знаю? — пожал плечами собеседник. — Она бродит по городу, останавливается где-нибудь и начинает говорить, каждый день — в новом месте. Мы к ней привыкли, уже не обращаем внимания.

Стелла хотела обойти пророчицу, но колдунья вскочила и ухватила девушку за край одежды; глаза ее горели.

— Амар дарбар, хостес радана, дарунта. Огранат мину паэр дзан вред арикан.

Принцесса отшатнулась от нее, как от чумной, вырвав полу из цепких пальцев. Слова сумасшедшей напугали ее, посеяли беспокойство в душе.

К таверне подбежала молоденькая девушка. Странно было видеть бегущей такое утонченное создание, чьи ножки, несомненно, привыкли ступать по коврам, а не по грубой мостовой. Незнакомка совершенно не вязалась с этим кварталом: богато одетая, в серых мягких кожаных туфельках, кокетливо выглядывавших из-под платья, явно не предназначенных для пеших прогулок, с идеально уложенными локонами и золотыми сережками в ушах.

Она подлетела к Агилере и, схватив за руку, прошипела:

— Гай!

Сумасшедшая покорно встала и, скривив губы в улыбке, обернулась к Стелле, по-прежнему стоявшей возле лестницы:

— Бланэль и дарбар. Вер ишэсфавед цер фатара.

— Агилера, перестань! Сколько раз я тебе говорила: держи свои мысли при себе! — одернула ее девушка с локонами. Поправив растрепавшиеся волосы безумицы, она сконфуженно улыбнулась: