— Пожалуйста, — протянула она, — не заставляй меня отвечать! Я ничего не могу с собой поделать! Это сильнее меня. Я… я просто не могла остановиться!

— Значит, это правда? Ты суккуб?

Вместо ответа девушка ткнулась ему носом в плечо и расплакалась. Руки ее были связаны за спиной, она не могла прикоснуться к молодому рыцарю, и Керагаст впервые порадовался этому обстоятельству. Он почувствовал жестокое разочарование — его любовь оказалась обманом. О Единый, зачем только он встретил ее! Жил бы себе и жил, не зная этого разочарования!

Его горькие размышления прервал резкий натужный скрип и тихий голос:

— Прошу на выход!

Терибальд плечом налег на приоткрытую дверь, и одной рукой запихивал в сумку свои вещи. На висках блестели капельки пота.

— Прошу! Только не шуметь!

Дернув за веревку, которой была связана девушка-суккуб, Керагаст переступил порог. Как ни устал Терри, пока рыцарь осматривался, он прошел к входной двери, которая обнаружилась в противоположной стене, и проверил ее.

— Заперта на обычный замок, — объявил маг. — Такой мне открыть — раз плюнуть!

Они вышли через запасную дверь, которая была заставлена всякими вещами так, что ее практически не было видно. Большая часть силы Терибальда ушла именно на то, чтобы переместить все вещи в сторону и при этом ничего не нарушить. Чтобы взломать старую защиту, поставленную на дверь более полувека тому назад, много энергии не понадобилось — такие заклятия, если их не возобновлять, постепенно теряют силы.

Перед ними действительно оказался чей-то рабочий кабинет, и, осмотревшись, Керагаст тихо ахнул:

— С ума сойти! Вот уж не думал, что мы окажемся тут!

— Ты знаешь, где мы? — Терри начал тихонько шарить по шкафам и полкам. Судя по книгам и кое-каким вещам, обитателю этого места магия не была чужда. Молодой человек собирался пополнить свои запасы, а в первую очередь заменить то, что оказалось испорчено водой. Но, к его сожалению, здесь не было ничего из того, что ему было нужно.

— Я бывал тут прежде, — мрачнея с каждым словом, ответил Керагаст. — Вместе с сэром Годованом. Это кабинет сэра Бравлина.

— Там на столе какие-то записи, — подала голос девушка. Она стояла в середине комнаты, опустив голову и не делая попытки освободиться. При взгляде на нее в душе Керагаста оживали настолько противоречивые чувства, что он старался не смотреть на суккуба. Молодой рыцарь с готовностью бросился к столу, на котором действительно лежали какие-то бумаги.

Услышав его удивленный возглас, Терибальд перестал копаться в шкафах и на полках, бросился к другу. Керагаст перебирал бумаги, бегло просматривал один лист за другим.

— С ума сойти! — сказал он напарнику и протянул один лист. — Ты только посмотри, что тут такое!

— Свидетельство о рождении, — прочитал Терибальд. — У высокородного герцога Годольфина Второго Зеленодольского, принца и так далее, и леди Периллы из Гуревич родился сын, нареченный Бравлином. Место и дата рождения.

В основном это были какие-то выписки и черновики большого доклада, приготовленного, видимо, для правительственного заявления. Вперемешку с ними лежали какие-то схемы. Нарисованные на разных листах пергамента, они являлись кусочками мозаики, и молодые люди принялись лихорадочно складывать их, стремясь увидеть всю картину целиком.

Не прошло и минуты, как на столе лежало родословное древо Эвларских королей.

И только тут стал заметен один удивительный факт, которому за давностью лет практически никто не придавал значения.

На протяжении восьми столетий — все время существования сначала герцогства, а потом и королевства Эвларии — имелась всего одна династия, ведущая свой род от Ксерия Копьеносца, друга и соратника знаменитого Хьюга Косоглазого. В течение всех этих столетий у каждого короля был только один сын. Все остальные дети, сколько бы их ни было — как у Ксерия Третьего, имевшего девять потомков, — неизменно оказывались девочками. За восемь веков насчитывалось только одиннадцать исключений из этого неписаного правила, когда в семье рождалось два мальчика. Причем в восьми случаях из одиннадцати второй сын рождался, если первый умирал в раннем детстве. И только трижды оба принца доживали до совершеннолетия. У всех трех была разная судьба. Один стал жрецом и ушел от мира. Вторым был младший брат короля Богорада Первого, печально знаменитый принц Родавон, казненный по ложному обвинению. А третий…

— Годольфин Первый, рожденный в пятьсот шестнадцатом году от основания династии, — прочитал Керагаст. — Отец Баррабы Первого, герцога Зеленодольского…

Терри быстро пробежал глазами разложенные тут и там документы:

— Прапрадед сэра Бравлина! Это что же выходит, он тоже принц крови?

Молодые люди уставились друг на друга. Слов больше не требовалось. Все стало на свои места.

— Я только одного не понимаю, — нарушил молчание Керагаст, — а зачем ему тогда сэр Родавон?

— Месть, — предположил Терибальд. — Ты сам мне рассказал семейную историю нашего короля. Его отец, по сути дела, обрек сэра Родавона на монастырь, лишил имени, титула и будущего. Так что со стороны все должно выглядеть именно так. А на деле…

Он не успел ничего сказать — снаружи послышались шаги, кто-то подошел к двери с той стороны и вставил в замок ключ.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Лейру снилось что-то хорошее, солнечное, наверное, поэтому из сна он выныривал медленно, постепенно.

Где-то рядом звучали девичьи голоса, и юноша раздумал открывать глаза. Два голоса из трех были знакомы, а то, что они говорили…

— Ой, девочки, какой он красивый!

— Да, он гораздо лучше всех наших хозяев.

— Так бы и поцеловала!

— Да ты что! — хором откликнулись сразу два голоса. — Нам же нельзя!

— А мне он предлагал!

— Правда? — изумились те же два голоса. — А ты?

— А что — я? — послышался тихий вздох. — Отказалась. Но знаете, если бы не заклятие… Только никому не говорите!

— Да чтоб нас… чтоб мы сами исчезли, если скажем!

— Если бы не заклятие, я бы сама с ним… ну… Лейр не выдержал и фыркнул.

— Мама! — Девушки-свиллы даже подпрыгнули. — Он не спит!

— Все нормально, — не открывая глаз, произнес юноша. — Не обращайте на меня внимания!

Он открыл глаза. Возле постели сбились в кучку три девушки, двух из которых он помнил — это были Касса и Трель. Третья была новенькой.

На самом деле девушек было четыре — еще одна обнаружилась в дальнем углу. Она держала над головой таз с какими-то объедками и кидала их дракончику. Малыш ловил куски на лету и глотал не жуя. Он явно пребывал в хорошем настроении и, заметив, что проснулся любимый хозяин, кинулся к нему на постель и запрыгал, пытаясь лизнуть юношу в лицо.

— Фу! Нам… Нимту… Намру… Тьфу! — отказался он от попытки вспомнить, как дракончика окрестили свиллы. — Ням! Сидеть!

Малыш тут же плюхнулся там, где его застала команда, и Лейр взвыл — толстый и твердый задик малыша приземлился как раз на причинное место.

— Пшел во-он! — застонал Лейр, хватаясь за пострадавший орган. — Ск-котина!

Обиженный дракончик кубарем скатился с постели, а девушки — ну ничего святого! — захихикали, толкая друг друга локтями.

— Ничего смешного, — проворчал Лейр, постепенно приходя в себя. — Вам бы так!

— Не стоит так кричать, — давясь смехом, пояснила Трель. — Нимтуронг может обидеться и не исполнить ваше желание!

— Ня-ам! — обиженным басом подтвердил дракончик, выглядывая из-за чьей-то юбки. Впрочем, обида не помешала ему стянуть что-то со скамьи и начать жевать. Присмотревшись к тряпке, Лейр заторопился:

— Одеваться!

Трель тут же протянула ему штаны, в то время как две остальные девушки кинулись к сундукам в поисках запасной туники — ибо именно эту вещь сейчас доедал маленький зверек. Взяв штаны, Лейр поднял на девушку глаза. Она смутилась, но не отвела взгляда, и юноша в очередной раз подумал, что она настоящая красавица. Ее бы только приодеть — она легко затмит всех девушек герцогства. А там, как знать — может быть, и королевства. Лейр поймал себя на мысли, что едва ли не впервые думает о Холмогорье, как о своем герцогстве, и улыбнулся. Трель по-своему истолковала его улыбку, покраснела и отступила, пряча руки за спину и отворачиваясь.