Постепенно Морозевичи втянулись в работу — Лера освоилась, практически, в первые же дни, а вот Андрею, хотя он тоже с первого же дня засучил рукава, привыкать пришлось чуть подольше. Но и он вскоре стал чувствовать себя достаточно опытным не только работником городка, но и полноправным руководителем службы теплохозяйства. Его в работе служб удивило только одно обстоятельство, вопрос о котором он не решился задать в первый рабочий день майору Стабровскому. В Борстеле майор Лукшин проводил с начальниками служб довольно расширенные планёрки, ст. лейтенант, а затем капитан Коридзе сократил их до минимума. А вот в Белитц-Хальштеттене такие планёрки майор Стабровский не проводил вообще. Он примерно раз в неделю или десять дней знакомился с планами работы начальников служб, изредка их корректировал и далее не вмешивался в их работу. По всем текущим вопросам сами начальники служб по мере надобности разыскивали майора и согласовывали с ним те или иные вопросы, особенно в части поставки материалов.

Это было и хорошо и не очень. С одной стороны вроде бы прибавлялось больше личного времени, но, с другой стороны, часто это личное время тратилось на возможность контакта со Стабровским, которому часто приходилось отлучаться за пределы городка по производственной необходимости и встречаться с ним для решения каких-либо горящих вопросов приходилось и в неурочное время. Поэтому со временем Андрею довелось составлять даже для себя более расширенные планы работы и хорошо обдумывать все их детали, чтобы можно было оперативно решить с заместителем командира по АХЧ одновремённо несколько вопросов. Но ко всему постепенно привыкаешь, и постепенно Андрей тоже привык к такому положению дел и даже находил его довольно удобным для себя — никто, по крайней мере, не теребит тебя ежедневно по мелочным вопросам, не контролирует каждый твой шаг. Так Андрей, одновремённо с вынужденной большей самостоятельностью своих подчинённых, приобрёл и большую личную самостоятельность в работе. Но это совсем не уменьшало тот объём работы, который ему доводилось тянуть на новом месте и главной частью, как и указывала Лера, стала (что характерно для большинства руководителей) её организационная составляющая.

Отсутствие планёрок несколько сказалось и на времени знакомства Морозевича со своими коллегами — начальниками сантеххозяйства и электрохозяйства. В Борстеле планёрки (а отчасти и совместное питание в технической столовой) благоприятствовали быстрому знакомству и налаживанию рабочих контактов. В Белитц-Хальштеттене эти службы оказались как бы сами по себе, внешне, на первый взгляд, никем не объединённые. И редко когда начальникам служб ставились задания в присутствии их коллег, общих обсуждаемых вопросов тоже было мало. И всё же следует отметить, что контактировали начальники служб между собой вполне нормально. При этом Андрею больше приходилось общаться с начальником электрохозяйства — отключение и подключение различных агрегатов теплохозяйства, конечно же, не могло обойтись без участия электриков, а делалось это довольно часто. Немного меньше пришлось Андрею иметь дело с сантехниками. Начальники обеих родственных теплохозяйству служб были примерно одного возраста с Морозевичем — один немного старше его, второй же чуть моложе. Были они вполне комунникабельными и всегда старались помочь один другому. Однако прошло немало времени, пока Андрей с ними достаточно хорошо познакомился, наладил контакт и стал себя чувствовать среди них в своей нормальной рабочей среде.

Справедливости ради следует отметить, что не так уж быстро нашёл доверительный контакт Морозевич и со своими подчинёнными. И главной причиной этого было то, что в подчинении Морозевича находились работники, которые проработали в Белитц-Хальштеттене уже немало времени. Среди кочегаров было всего пара человек, которые работали менее полугода, но и они уже имели достаточный опыт в силу того, что котельная работала круглогодично. Слесари же уже все проработали более года. Наиболее опытными слесарями-ремонтниками в теплохозяйстве были Виктор Коваленко и тот же Максим Фисунов. Среди кочегаров такими были Михаил Шепелев, Игорь Рутович и Андрей Копалов. Выяснил это Морозевич в первые же дни, и это была хорошая ему подмога в более детальном ознакомлении с хозяйством. Андрей, вообще, старался первые пару недель больше общаться со своими подчинёнными и он, если только не был занят другой работой, пытался с утра побывать в мастерской, где собирались слесари. Он утром пораньше выскакивал из дому и спешил к котельной, а точнее к отводу железнодорожной ветки — посмотреть, не пришли ли вагоны с углём. Если они были, то Морозевич срочно мчался к командиру санитарной роты (хорошо, что располагалась она по соседству) — нужны были солдаты для откатки и разгрузки вагонов. А вот если вагонов не было, то Андрей, заскочив в котельную, направлялся к месту сбора кочегаров. Первые дни слесари воспринимали нового начальника теплохозяйства с некоторым недоверием. Они считали себя старожилами, а Морозевич был для них "котом в мешке" — что он, мол, может знать о хозяйстве госпиталя, да ещё только приехав в ГДР. А они именно так считали. Или же новости в госпитале разлетались не столь быстро, как в Борстеле (что было понятно — гарнизон был значительно больше борстельского), или же никто не счёл нужным сообщить, что новый начальник теплохозяйства переведен из другой части. Андрей это смутно ощутил ещё в первый день хождения с Фисуновым по городку, но не придал этому значения. Но, спустя пару дней, понял, что в эту ситуацию нужно будет вносить уточнения, иначе контакт с подчинёнными придётся налаживать долго.

В Борстеле всё было по-другому, там как бы все были равны. Большинство кочегаров и слесарей приехали в ГСВГ в тот же год, что и Морозевич — где-то с февраля по май месяц. Были, конечно, и опытные работники — те же Кравченко, Шмелёв, Жуков, Пампушко — но их было меньше, да они и не старались как-то выделиться и не показывать своё преимущество. Остальные же и сами только знакомились с хозяйством, это обстоятельство и уравнивало всех. А вот в Белиц-Хальштетене всё было по иному, особенно со стороны слесарей-ремонтников. Они, хотя и не так уж назойливо, но периодами довольно открыто в разговорах кичились своим знанием, как городка, так и самой ГДР. Уже в начале новой недели после приезда нового начальника теплохозяйства один из слесарей, а был это Якимчук Владимир (уроженец города Николаева, куда отправился дослуживать майор Лукшин), который как раз менее других проработал здесь (около 1,5 лет), спросил Морозевича:

— Ну, как вам, Андрей Николаевич, Германия? Как наш городок? Как другие города, которые вы успели увидеть, добираясь сюда?

— Городок ваш, а теперь уже наш, — улыбнулся Андрей, — мне, честно скажу, очень нравиться. Другие города — многие из них производят тоже очень хорошее впечатление. Но одни я знаю получше, а с другими я не очень-то хорошо знаком.

— А какие это вы знаете получше, Франкфурт-на-Одере что ли? — спросил кто-то. — Где вы ещё успели побывать?

— А вы во многих городах успели побывать? — вновь улыбнулся Андрей.

— Ну, не так уж и во многих, но в некоторых всё же побывали.

— И в каких же это, учитывая даже проездом?

— О, если проездом, то тогда во многих. Например, в том же Франкфурте, Фюрстенвальде, Кёнигс-Вустерхаузене, Людвигсфельде. Ну а более детально — это Белитц, Потсдам, Берлин, Фихтенвальде, Бранденбург. Можно ещё парочку назвать. Кто-то был в одних, кто-то — в других городах. А вы, кроме первых перечисленных, наверное, нигде и не были?

— Ну почему же. Как раз в Фюрстенвальде, Кёнигсе-Вустерхаузене и Людвигсфельде я не был, а вот в других городах или городишках успел побывать.

— И в каких же это?

— О многих из них вы, вероятно, не слыхали.

— Да? Назовите тогда города, в каких вы были.

— Пожалуйста, загибайте пальцы, если только у вас их хватит на руках — Франкфурт-на-Одере, Йютерборг, Финстервальде, Цербст, Кётен, Борстель, Стендаль, Гарделеген, Зальцведель, Акен (Андрей проезжал его по пути из Цербста в Кётен), Коммерн, Мёкерн, Бург, Гентин, Тангермюнде (уже по пути из Кётена в Борстель), Вюнсдорф, Берлин, Магдебург, Дрезден, Росток. Есть ещё городишки, которые я проезжал, но уже не помню их названий. Но, я думаю, что и так достаточно.