— Конечно, Эрик, — согласился Матерс.

Хансен сполз со своего табурета и кое-как взобрался на тот, что рядом с Доном.

— Вы уверены, что вам еще нужно, литнант Хансен? — обеспокоенно спросил Гарри. — Ведь вы мне говорили, что сегодня вы отправляетесь на патрулирование.

— Заткнись, — промямлил Эрик. — Поэтому-то я и хочу еще. Давай текилы, хотя какого черта я должен пить эту дрянь. Дон, везучий ты сукин сын, как дела?

— Я не просил навешивать мне эту побрякушку, — раздраженно отозвался тот.

— Я не об этом. Я хотел сказать, что тебе повезло остаться в живых.

— Я тоже так думаю, — согласился Дон, стараясь держать себя в своей обычной скромной манере. — Но любой сделал бы так же.

— Вступить в бой с крейсером краденое? Черта с два я бы согласился. Я бы держался от него подальше, как только мог, и доложил Командованию. Вообще-то я так и сделал, когда встретил их корабль.

— У тебя не было времени приблизиться. — Дон чувствовал себя неловко. — Ты успел их только заметить.

— И слава богу, что только это, — проговорил Эрик. — Я и так чуть не наделал в штаны.

Матерс ничего не ответил. Он взял соль, поднял стакан и сказал:

— Ну, за встречу!

Они выпили. Эрик покачнулся, и Дон забеспокоился, как бы тот не упал со стула. Гарри тоже встревожился.

— Почему его не отправят на гауптвахту? — спросил он Дона.

Дон старательно играл роль героя и проговорил с оттенком горечи в голосе:

— Нет. Его отправят в космос с двойной кислородной дозой, и там он протрезвеет. Как ты думаешь, сколько пилотов-разведчиков улетают пьяными?

Расстроенный Гарри ничего не ответил.

— Хочешь, я кое-что скажу тебе, Дон? — спросил Эрик.

— Говори.

— Помнишь, в нашу последнюю встречу ты спросил, точно ли я видел краденое? Ты мне рассказывал о своем друге, который не верит, что они сюда прилетают. Знаешь, я пришел к выводу, что он прав. У меня была космическая хандра, постучу по дереву… — он постучал по пластиковому столу, — и мне так показалось. Но теперь я понял, что ошибся. Если ты сбил их корабль, значит, они еще прилетают.

Дон не знал, что сказать.

Эрик посмотрел на свои часы и пробормотал:

— Мне пора на базу. Слушай, Дон, почему ты в штатском?

— Я только что ушел в отставку.

— Мне бы так! — Эрик сполз с табурета. Он обвел взглядом бар, и глаза его остановились на двух кактусах в горшках по бокам от двери.

— Ладно, друзья, адью. Или как там говорят в Мексике?

Дон и Гарри не знали, как там говорят.

Оба посмотрели, как пилот поковылял к выходу.

— Он слишком пьян, — волновался Гарри. — Неужели пилотам в дальнем космосе нужно быть постоянно начеку и не отвлекаться?

— В первые сутки — не обязательно, — объяснил Матерс. — Начало полета проходит под управлением автоматики. До тех пор, пока не долетишь до своего сектора.

Дон Матерс уже пошалел, что пришел сюда.

Едва Эрик Хансен ушел, как дверь вновь открылась, и Дон с барменом увидели верзилу с рыжей гривой на голове.

С удивлением Дон узнал посетителя. Только как же его звали? Кажется, Тор, или что-то вроде этого. Тот самый гигант, что спас его от пьяных бандюг и дал ему отоспаться у себя дома после пьянки. Все вспомнилось. Пацифист нового времени, который не признает войны с краденами.

Викинг-богатырь вошел, и его лицо озарилось улыбкой.

Он протянул руку:

— Тор Бьорнсен. Помнишь меня?

Дон пожал руку и ответил:

— Конечно, помню. Ты спас мою шкуру. Что ты здесь делаешь?

Бьорнсен осмотрелся, заметил, что бар пуст, и обратил внимание на кабинку в дальнем углу.

— Ищу тебя, — сказал он. — Уделишь мне несколько минут?

— Сколько хочешь. Выпьешь?

— О’кей. Пойдем в кабинку. Не хочется, чтобы нас слышали.

Они заказали выпить и прошли в кабинку, где уселись друг против друга.

— Как ты узнал, что я здесь? — спросил Матерс.

— В утренних новостях передали, что ты вернулся в Центр-Сити. Я вспомнил, ты тогда ясно дал понять, что не в восторге от службы. Поэтому я предположил, что ты первым делом уйдешь в отставку, — объяснил Тор, посмотрев на одежду Матерса. — Я прав?

— Да.

— В общем, я отправился на базу к центральным воротам. Наконец, там я тебя увидел. Ты оттуда улетел, а я последовал за тобой сюда.

Дон отпил глоток, хмуро взглянув на Бьорнсена. Текила показалась ему ужасной после тех напитков, которые он пил в последнее время.

— Зачем?

— Я хочу поговорить с тобой об уничтоженном корабле краденов. Видишь ли, ты сжег крейсер и заодно разрушил всю мою систему аргументов.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил Дон.

— Помнишь? Мы говорили, что крадены не возвращались. Что это была мирная экспедиция, возможно, коммерческая, или они искали планеты, которые еще не заселены.

— Конфликт, который произошел с ними полвека назад, не доказывает их миролюбия, — недовольно проговорил Матерс.

Рыжеволосый гигант выглядел расстроенным.

— Как я уже говорил, есть основания сомневаться, что крадены участвовали в конфликте. Возможно, они подвергнувшись атаке, просто исчезли, возвратившись в свое гиперпространство или куда-нибудь еще.

— Даже если они не имели агрессивных намерений, после нанесенного им удара они, тем не менее, вернулись.

— Вовсе не обязательно, — отрицательно покачал головой Бьорнсен. — Конечно, человечество не следует беспрекословно заветам Христа, говорившего, что если тебя ударили по одной щеке, то подставь другую. Но это еще не означает, что более развитые и просвещенные цивилизации должны думать в таком же духе. Убедившись в нашем недружелюбии и даже потеряв несколько кораблей, они не стали отвечать ударом на удар и просто улетели.

— Тогда почему этот крейсер вернулся?

— А крейсер ли это? Может, это не военный, а исследовательский корабль с миролюбивыми посланцами другой цивилизации на борту.

Тор Бьорнсен подался вперед и спросил:

— Скажи мне правду, Дон. Они тебя обстреливали? Хотя бы после того, как ты начал атаковать?

Дон Матерс облизал губы. Ему нравился этот человек, и он сомневался. Однако, в его положении нельзя ничего говорить, не подумав.

— Откровенно говоря, я не уверен. Все произошло очень быстро, и я волновался.

Бьорнсен откинулся на спинку стула и задумался. Наконец, он проговорил:

— Очень возможно, что крадены опять прилетали с миссией мира, надеясь после пятидесяти лет увидеть в нас больше миролюбия.

— Возможно, — сказал Матерс с сомнением в голосе.

— Но этого мы никогда не узнаем, — с горечью произнес Бьорнсен, допивая содержимое своего стакана. — А что ты теперь будешь делать, уйдя со службы? Я думал, ты останешься, получишь какое-нибудь выгодное назначение для поддержания своего престижа и будешь держаться подальше от космоса.

— Я не собираюсь носить форму для поддержания, как ты говоришь, престижа. У меня появляется желание плюнуть на этот самый престиж. А вообще-то, я собираюсь заняться укреплением обороны и организовать разработку урановых месторождений на спутнике.

Тор Бьорнсен посмотрел на него.

— Разработкой месторождений и так занимаются слишком много. За десять лет от них ничего не останется. Если мы не решим проблему ядерного синтеза, то сырьевые запасы у нас иссякнут.

Дон Матерс не стал ничего говорить на это. Просто сейчас ему хорошо было чувствовать себя свободным от Демминга и Ростоффа, и хорошо бы так было все время.

Тор заказал еще выпить и вновь обратился к Дону.

— Уничтожая сырьевые запасы Солнечной системы мы, тем самым, уничтожаем сами себя. Это идиотская социально-экономическая система. Ты знаком с нашей экономической историей?

— Нет, — ответил Дон. Тема ему явно мало знакома.

— Тогда послушай. Последний век был очень хаотичным. Классический капитализм, так яростно критиковавшийся Марксом, пришел в упадок еще в 1929 году и больше уже никогда не достиг высшей точки своего развития. После десятилетнего хаоса вновь начался подъем, вызванный Второй Мировой войной. Все ресурсы мира, как человеческие, так и сырьевые, были брошены на военные нужды. Деловая жизнь тоже переживала бум. Но войне, как и классическому капитализму, пришел конец. Ему на смену пришел государственный капитализм, и власть государства в экономике стала доминировать в экономике. Неуклонно развивался военно-промышленный комплекс, а правительства поддерживали его развитие. Богатство обеспечивалось за счет бесконечных миллиардных инвестиций в военную промышленность. Началось противостояние Запада и Востока, но фактически их социально-экономическое устройство имело мало отличий. Советский блок считался коммунистическим или социалистическим, но на самом деле это была лишь разновидность государственного капитализма. Главное различие заключалось в том, что на Западе собственниками средств производства были отдельные капиталисты и корпорации, а на Востоке в роли собственника выступало государство, управляемое коммунистическими партиями, чьи руководители пользовались выгодами такой системы. Но по сути своей, экономика Востока и Запада была затратной экономикой, направленной на уничтожение национальных богатств, загрязнение окружающей среды, инфляцию, сохранение уродливой финансовой системы, перепроизводство в развитых странах и низких его темпов в малоразвитых. Все это вместе с неконтролируемой рождаемостью вело к полной катастрофе, и только появление краденов ее предотвратило. Сказалась нехватка боевой мощи, как и во Второй Мировой войне. За короткий срок вся планета, объединившись, превратилась в боевую крепость. Космическая программа стала переживать свое бурное развитие, и на всех планетах и спутниках, где возможно хоть как-то закрепиться человеку, были построены колонии. Безработица перестала расти, а производство, наоборот, возросло.