— О, хорошо тебе, — как всегда, она по-хорошему слегка завидовала моему беззаботному существованию.

На самом деле она за меня радовалась, и делала все, чтобы забот мне не прибавлялось.

— Чем ты там занимаешься? — спросила я.

— Стираю. Ты ведь приедешь, привезешь кучу грязной одежды. Мне будет легче, если все наше я постираю сейчас.

Я улыбнулась. Все-таки, моя мама — прелесть. Она освободила меня почти от всей домашней работы и от стирки в том числе.

Хотя в последнее время со мной все было гораздо проще. Оказалось, что вампиры не потеют, поэтому стирать вещи приходилось гораздо реже.

— Спасибо, мам. Слушай, я тут хотела спросить тебя об одной вещи… Извини, что по телефону.

— О какой?

— А ты не скажешь мне точно, когда родился мой брат и в какой больнице?

Как ни странно, но мой вопрос маму совершенно не удивил.

— Скажу, конечно. Он родился 23 августа в роддоме при Северной макеевской больнице.

Год проблемы не составлял. Я знала, что мой брат был на два года старше меня. Вернее, Ярослав был старше меня. А родился он 23 августа!

Сомнений в том, что этот симпатичный блондин с добрыми глазами темно-серого цвета — мой родственник, у меня и раньше почти не было. Тем не менее, сейчас мне все равно показалось, будто меня что-то сильно ударило. Воспоминание о его улыбке было слишком ярким, даже для вампира. Несмотря на то, что я уже более-менее овладела своей способностью «плавать» от настоящего к прошлому во времени, сейчас у меня словно закружилась голова.

Он — действительно мой брат, мой единственный родной брат; человек, ближе которого у меня не должно было быть никого. Он всегда должен был быть рядом, тем более, что разница в возрасте у нас была такой, которая не помешала бы стать настоящими друзьями. Я вспомнила свое детство. Сначала мы с родителями жили в маленьком Богом забытом поселочке, на самой окраине города. Большая часть жителей давно перебралась из него в спальные районы, застроенные многоэтажками, откуда было легко добираться до центра. Почти в полном одиночестве я исследовала развалины брошенных домов, которых было полно по соседству, бродила по заросшим сорной травой тропинкам, лазила по огромным тополям, словно маленькая обезьянка. Все эти приключения мы должны были разделить. Ярослав должен был быть рядом со мной и тогда, когда мы наконец-то переехали в многоэтажку, и я пошла в школу, где большинство девочек умело не лазить по деревьям, а ходить на каблуках и красить губы одолженной у мамы или старшей сестры помадой. Он поддерживал бы меня тогда, когда я не понимала, почему со мной никто не хочет считаться. Когда я стала студенткой, спешащей каждое утро на пары мимо целого ряда киосков с периодикой и каждое утро замирающей около них, разглядывая глянцевые журналы, с которых на меня смотрели красотки в платьях красивых настолько, что моим бывшим одноклассницам не пришло бы в голову даже попытаться примерить их на себя, Ярослав должен был хихикать над моей новой слабостью. А когда я наконец-то привыкла регулярно покупать их и из своих вещей стала сооружать ансамбли, чем-то напоминающие глянцевые фотосессии, он должен был бы поощрять меня. Он всегда должен был быть рядом, и никто не имел права разлучать нас на 25 лет.

Кусая губы, я дала себе слово, что обязательно докопаюсь до правды. Узнаю, кто и как заставил моих родителей считать Ярослава мертвым!

— Даша, я занята сейчас, — сказала мама. — Пора доставать белье из машинки. Звони, хорошо?

— Обязательно!

Закончив разговор, я села за вязание. О своем обещании позвонить вспомнила только вечером, когда на улице было уже темно. Но на сей раз на мой звонок никто не ответил. Наверное, родители уже легли спать. Нитки для вязания у меня уже подходили к концу. Чтобы не слишком скучать, я быстренько смоталась в центр Славянска, где в супермаркете еще успела купить себе несколько модных журналов. Как ни странно, здесь уже продавались ноябрьские номера. Затем я выпила крови и вернулась в пансионат. Ярослав знал, что его сестра не ложится допоздна, потому позвонил мне поближе к полуночи. Мы мило поболтали, заверили друг друга, что сильно скучаем и разошлись по кроватям. Я с удовольствием провалялась в постели до самого утра, занимаясь лишь тем, что перебирала в памяти моменты, проведенные в доме Кирилла. Меня никто не видел, так что можно было спокойно проматывать воспоминания перед глазами, словно трехмерное кино, смакуя каждое их мгновение.

Все-таки, мой вампир был удивительно хорош. И удивительно холоден.

Мне так хотелось бы, чтоб он был не только учителем…

И, словно в ответ на мои мысли, его имя высветилось на внезапно ожившем экране мобильного телефона.

— А-алло, — как-то неуверенно ответила я.

Буквально за пару секунд до этого меня поразило открытие, что вампирские фантазии могут быть не менее реальными, чем вампирские воспоминания.

— Чем ты занимаешься? — как-то хмуро спросил Кирилл.

Судя по звукам в трубке, он был в каком-то людном месте.

— Ничем особенным…

— Собирай вещи, — тоном, не терпящим возражения, приказал он. — Очень быстро собирай и спускайся вниз. Я заберу тебя максимум минут через 20.

— Что? — вспыхнула я, глядя на календарь; было только 27 октября. — Сейчас? Но почему?

— Собирайся!

В трубке раздались короткие гудки.

Кирилл еще никогда не позволял себе разговаривать со мной таким тоном. Обычно он был гораздо… нежнее. Я прямо-таки вспыхнула, вскакивая с постели и поспешно натягивая на себя ярко-розовый свитер.

5

Он появился у меня в комнате, когда я яростно пыталась застегнуть туго набитую сумку, не вырвав при этом ко всем чертям молнию. Оказалось, что такой исход вполне возможен. Увидев, как усиленно я трамбую в нее свежесвязанные свитерочки, Кирилл как будто подобрел.

— Позволь, — сказал он, мягко отстраняя меня от сумки и без видимых усилий застегивая ее. — Теперь пошли.

Он взял сумку и направился прямо к лифту.

Выражение его лица было озабоченным. Таким я никогда еще его не видела.

— Кирилл, — пискнула я, когда мы стояли у лифта, усиленно делая вид, что не спустились бы в сотню раз быстрее по лестнице, — Кирилл, что-то происходит?

— Не то чтобы, — угрюмо ответил он. — На самом деле, уже произошло.

Он сказал это таким голосом, что я вообще удивилась, что на мой вопрос все же ответили.

Черт! Нам нужно быстро делать ноги? Но в чем дело? Неужели Ярослав на самом деле был шпионом какого-нибудь враждебного вампирского клана и умудрился достать доказательства моего незаконного обращения?

— Даша, — произнес Кирилл, пристально глядя мне в глаза, когда за нами закрылась дверь лифта, — я должен сказать тебе одну вещь. Но я должен быть уверен в том, что ты воспримешь ее спокойно. По возможности, конечно. Но все же сейчас тебе придется быть такой сильной, какой, возможно, еще никогда не доводилось быть.

А вот такой поворот меня решительно не устраивал! Явно случилось нечто ужасное.

— Так ты будешь держать себя в руках?

— Д-да… — в моем голосе не было никакой уверенности.

— Твои родители погибли.

Что?

Это короткое слово из трех букв я так и не произнесла. Его словно прокричала вся окружающая действительность. Причем, так оглушительно, что на какое-то время оно заслонило собой все. Мое тело вдруг стало одним плотным сгустком недоверия. Нет, он не мог сказать это. Он мог сказать все, что угодно. Что Ярослав на самом деле был не тем, за кого себя выдавал, что я — полная дура, что он ошибся, сделав меня вампиром, и что теперь мне предстоит умереть. Но Кирилл точно не мог сказать того, что я только что услышала. После всего, через что мне пришлось пройти за последние месяцы, не могли вот так взять и умереть мои родители, совершенно не связанные со всеми этими вампирскими тайнами! Они просто были не при чем!

Охватившее меня чувство нереальности происходящего вдруг отступило под натиском его объятий. Таких же пьянящих, как и тот вечер, когда он просил меня уехать из Донецка на две недели. Сейчас он снова обнимал меня и только осознание того, что это он, и он так близко, помогло мне в тот момент не сойти с ума.