В 60-е годы в системе мер по устранению причин существования преступности важное место отводилось кампании по борьбе с тунеядством и ведением паразитического образа жизни. 4 мая 1961 года Президиумом Верховного Совета РСФСР был принят Указ «Об усилении борьбы с лицами, уклоняющимися от общественно-полезного труда и ведущими антиобщественный паразитический образ жизни». В нем отмечалось, что, сосредоточив главное внимание на борьбе с лицами, уклоняющимися от общественно-полезного труда, органы прокуратуры и милиции не местах плохо выявляют людей, работающих для видимости, а фактически живущих на нетрудовые доходы и обогащающихся за счет государства и трудящихся, то есть наиболее злостных и закоренелых тунеядцев. Советские трудоспособные граждане, уклоняющиеся от общественно-полезного труда и ведущие паразитический образ жизни, должны подвергаться по месту их жительства мерам общественного воздействия через народные дружины, товарищеские суды, собрания граждан, административные комиссии при исполкомах Советов депутатов трудящихся. Товарищеский суд или собрание граждан в отношении таких лиц могли ограничиваться предупреждением с установлением срока, в течение которого они должны заняться общественно-полезным трудом. Если такие лица продолжали вести паразитический образ жизни, общее собрание граждан могло вынести общественный приговор о высылке их на срок от двух до пяти лет с обязательным привлечением к трудовой деятельности по месту ссылки. Общественный приговор о высылке подлежал утверждению в исполкомах районного или городского Совета депутатов трудящихся.[789] Указ начал повсеместно претворяться в жизнь: только за 1961 год по стране было выселено около 200 тыс. человек.[790]

Практику применения данного указа рассматривал пленум Верховного Суда СССР 12 сентября 1961 года. Им было изучено более 800 материалов дел на лиц, привлеченных по указу. Среди них назывались житель Перми гражданин Печерский, который, не работая в течение 10 месяцев, жил за счет сдачи в аренду двух комнат в своем доме и, кроме того, частным путем занимавшийся ремонтом мебели; житель Ростова гражданин Бедрасов, не работавший четыре месяца и занимавшийся извлечением доходов от эксплуатации своей личной автомашины. Замечания Верховного Суда вызвало то, что народные суды, рассматривая имущественные дела о разделе земельных участков, домов, квартир и сталкиваясь с фактами получения нетрудовых доходов, не реагировали на них, не проявляли должной инициативы в вопросах привлечения таких лиц по указу от 4 мая 1961 года. По изученным 800 делам оказались выселенными 738 человек, на срок два года — 196 (26,6 %), три года — 262 (35,5 %), четыре года — 77 (10,4 %), пять лет — 203 (27,5 %). Верховным судом были установлены и серьезные нарушения в практике применения указа: в ряде судов привлеченных называли подсудимыми, обвиняемыми, предоставляли им последнее слово, несмотря на четко обозначенную в указе исключительно административную ответственность. Некоторых граждан привлекали по указу совершенно необоснованно.[791] К примеру, в Ленинграде было оформлено дело на выселение сроком два года 60-летнего инвалида второй группы с 34 годами трудового стажа.[792] В разряд «тунеядцев» зачисляли людей свободных профессий — художников, артистов, поэтов, не являвшихся членами творческих союзов. Эти люди становились жертвами морального террора, травли со стороны не только органов порядка, но и соседей по дому. К ним часто применялась высылка на жительство в отдаленные районы. Такого рода судебная расправа в 1964 году были учинена над поэтом И. Бродским.[793]

Другой кампанией, широко развернутой в 60-е годы, стала борьба с алкоголизмом и пьянством, которые являлись реальной причиной совершения большого числа правонарушений. Как свидетельствовала судебная практика, до 90 % проявлений хулиганства и 70 % умышленных убийств, изнасилований совершались в нетрезвом состоянии. Пьянство прочно вошло в повседневную бытовую жизнь многих советских граждан. К примеру, в Москве постоянно росло количество попавших в медицинские вытрезвители: в 1958 году туда было доставлено 139 843 человека, в 1959 — 171 389, в 1960 — 224 674 человека.[794] Борьбе с этим антиобщественным явлением были посвящены Указы Президиума Верховного Совета СССР от 29 января 1960 года «О мерах борьбы с самогоноварением и изготовлением других спиртных напитков домашней выработки» и от 8 мая 1961 года «Об усилении ответственности за самогоноварение и изготовление других спиртных напитков домашней выработки».[795] Велась разработка системы мер по борьбе с алкоголизмом. Предлагалось упорядочить торговлю спиртными напитками, запретить продажу водки в буфетах, столовых, в общественных местах в выходные и праздничные дни, в дни выдачи зарплаты, установить нормы продажи в одни руки и до определенного часа, повысить цены на алкогольную продукцию. Утвердить порядок, когда всех, злоупотреблявших алкогольными напитками, не взирая на занимаемую должность, увольнять с работы и направлять для исправления в отдаленные места сроком от одного до трех лет, а при повторении — пожизненно.[796] Жесткие меры по борьбе с алкоголизмом и самогоноварением пропагандировались, в первую очередь, самим Хрущевым: «Надо наказывать не только тех, кто гонит самогон, а и потребителей, которые покупают самогон, потому что, если бы не покупали самогон, его не гнали бы, их тоже как соучастников нужно судить».[797]

Однако потребление алкоголя не уменьшалось. Так, в Уфе после принятия мер по ограничению торговли водкой количество продаваемой алкогольной продукции не снизилось: если за весь 1960 год было продано 4 376 670 литров водки и ликеро-водочных изделий и 1 506 000 литров виноградных и плодово-ягодных вин, то за 9 месяцев 1961 года реализовано соответственно 3 782 200 и 1 680 000 литров.[798] По большому счету, в таком положении были заинтересованы местные власти, так как это решало многие вопросы наполнения бюджета. Продажу алкогольной продукции использовали также и для проведения конкретных общественных мероприятий. Как, например, в Тувинской АССР, где решили провести воскресник по благоустройству и озеленению города. Не надеясь на добровольный приход трудящихся, власти договорились с торгующими организациями о доставке к месту воскресника грузовика с водкой. В результате мероприятие превратилось в коллективную пьянку и драку, в которой были вырваны ранее посаженные деревья. Все закончилось прибытием усиленного наряда милиции.[799]

Реформа правоохранительной системы имела определяющее значение для формирования нового лица послесталинского общества. Прекращение массовых репрессий, уменьшение уголовного пресса, восстановление элементарных норм законности — все это было необходимо для преодоления мрачного наследия 30 — 40-х годов, замешанного на духе средневековья и инквизиторства. Поэтому не случайно, что изменения в административно-правоохранительной политике стали самыми первыми шагами нового руководства КПСС и Советского государства, предпринятыми буквально сразу же после смерти Сталина. Перенапряжение общественного организма от бесконечных и беспрецедентных беззаконий хорошо понимали новые политические лидеры страны. Их незамедлительное и бесповоротное прекращение они попытались использовать в своем внутреннем соперничестве за власть, так как имидж избавителя от репрессивного гнета виделся очень выгодным и перспективным. Первые шаги в этом направлении предпринял Берия. Осуществляя непосредственное руководство силовыми структурами, ему было удобнее всего разыграть эту политическую карту, тем самым заблокировав возможность собственного разоблачения после «многолетних трудов» на высших постах репрессивных ведомств. Указ «Об амнистии», первые реабилитационные дела явились как раз следствием его устремлений и практических шагов.