— А ты как думаешь? По-твоему, я что, глупая? Или это потому, что я наполовину полинезийка и мне всего лишь двенадцать лет?

Джек вздохнул. Похоже, он всю жизнь так и будет говорить женщинам что-то не то…

— Значит, понимаешь, что я должен ехать, что у меня нет выбора?

— Да.

— И что я вернусь, как только смогу?

Юлани моргнула.

— Нет.

По крайней мере она ответила честно. Джек оглядел лагуну: в ярком свете утра она сверкала, словно изумруд, оправленный в слоновую кость.

— Думаю, у тебя не так много причин доверять мне, — сказал он, и голос его прозвучал не слишком весело. — Но я все равно вернусь… Если меня не повесят.

Внезапно Юлани взглянула на него потемневшими глазами.

— Может быть, ты захочешь взять это. — Она протянула ему какой-то предмет.

Джек с недоумением уставился на покрытый песком сверток. Его растерянность была столь велика, что он не сразу понял, о чем идет речь, а когда понял, его дыхание на мгновение прервалось.

Перед ним были карты и журналы «Леди Джулианы».

* * *

Низкие ветки деревьев били Индию по лицу, секли по ногам, но она все продолжала бежать. Когда дорога пошла вверх, дыхание се участилось, и чтобы устоять на ногах, она стала хвататься за изогнутые корни деревьев и скальные выступы. Ботинки ее утопали в вязкой плодородной почве, она была измучена, но все же изо всех сил пыталась в последний раз увидеть корабль, который увозил от нее Джека Райдера.

Взобравшись наконец на отвесный травянистый склон, Индия почувствовала прохладное, невыразимо приятное дуновение пассата на своем мокром от пота лице. Далеко в море ветер играл с белыми барашками волн и наполнял своим дыханием белые паруса «Барракуды», покидавшей порт.

Шаги Индии замедлились, стали неровными, на самом краю склона она остановилась, тяжело и часто дыша, и пригладила рукой растрепанные ветром волосы.

Сердце ее, казалось, было готово вырваться из груди, в голове проносились ужасные, непереносимые видения. Она может больше никогда не увидеть Джека, если ему не удастся очистить свое имя от обвинений и получить свободу. А может случиться так, что, став свободным, он отвернется от нее, потому что, когда он больше всего нуждался в ней, все ее старые, удушающие страхи завладели ею и она не смогла оказать ему поддержку, которую он так искал.

Грудь Индии болела, словно огромная взрывная волна разорвала ее сердце пополам, а все тело разбилось вдребезги и истекло кровью. Внезапно с жуткой ясностью она поняла, что совершила ужасную ошибку, позволив страху перед неизведанным отнять у нее то, что было ей больше всего на свете нужно. Ей нужен был он, и она знала об этом с первой же минуты, с того самого момента, когда увидела его стоящим на конце причала.

Она боролась, отрицала, пыталась бежать, но то, что произошло между ними потом, захлестнуло ее. За последние недели они вместе смотрели в лицо опасности, познали и страх, и радость, и горечь поражения. Теперь Индия знала, что может доверить ему свою жизнь, свое сердце и свою душу, но она еще не научилась доверять самой себе.

Там, далеко в море, пассаты дули все сильнее, и вскоре корвет превратился в едва заметную точку на горизонте, а затем и вовсе скрылся из виду, но Индия по-прежнему стояла на краю скалы, под тропическим солнцем, которое нещадно припекало ее непокрытую голову, и ее сердце все больше сдавливал тяжелый груз печали и сожаления.

Глава 38

Он пришел к ней ранним утром, когда манговые деревья были в цвету, а невероятно голубое море ласково вздымалось вдалеке.

Вместе с Пату и Юлани Индия побывала на одном из Маркизских островов, где они исследовали каменные статуи и записывали истории из местного фольклора. Они провели на острове уже неделю, когда она обнаружила еще одну группу необычных фигур на вершине холма над глубоким темно-синим заливом, где стоял на якоре «Морской ястреб». Пату спас его из водной могилы и теперь с любовью ремонтировал и заново оснащал.

Индия зарисовывала статую гигантской черепахи, удерживая на боку свою тетрадь. Лоб ее пересекла морщинка: она изо всех сил пыталась верно передать пропорции, когда краем глаза вдруг заметила какое-то движение у подножия холма. Замерев, Индия приподняла голову, карандаш замер в ее руке. Сколько раз за прошедшие месяцы ей уже доводилось повторять одно и то же движение, напряженно вглядываясь вдаль, ожидая, надеясь! Вот и сейчас она не позволяла себе верить в то, что это он, но сердце ее вырывалось из груди, она едва могла вздохнуть от переполнявших ее чувств.

Легкий бриз, теплый и сладковатый от запахов моря, влажной земли, наполненный роскошными ароматами трав и цветов, бросил прядку волос прямо ей в глаза, и Индия вскинула руку, чтобы убрать волосы. Золотые лучи яркого солнца освещали ее лицо, взгляд ее был устремлен вперед, туда, где легко шел по склону высокий мужчина: его темные волосы развевались на ветру, воротник рубашки был расстегнут.

Блокнот выскользнул из ее рук. Индия застыла словно парализованная и вдруг резко сорвалась с места. Вцепившись руками в юбку, она бежала, высоко поднимая колени.

— Джек! — отчаянно закричала она, сердце ее переполнилось любовью и радостью. — О, Джек!

Мужчина остановился и, запрокинув голову, пристально посмотрел на нее. Его глаза ярко полыхнули, он засмеялся, открывая навстречу ей свои объятия. Индия бросилась к нему и, оказавшись в его руках, сразу почувствовала тепло и уют. Джек поднял Индию так высоко, что ноги ее оторвались от земли. По инерции они закружились, она обхватила его за плечи и, откинув голову, смеялась вместе с ним.

Внезапно смех Джека оборвался, кожа на скулах натянулась, и он медленно опустил ее на землю. Индия сразу почувствовала себя неловко и даже немного испугалась.

Она потянулась вверх и кончиками пальцев коснулась напряженной линии его рта.

— Ты вернулся…

— Как обещал. — Джек сузил глаза, лицо его напряглось. Некоторое время он испытующе смотрел на нее, потом глубоко вздохнул, грудь его поднялась. Он словно пытался собраться с силами, укрепить свой дух, прежде чем услышит ответ. — Я тебе все еще нужен?

На дрожащих губах Индии стала медленно появляться улыбка, сердце неистово колотилось, ужасаясь тому, что она собирается сказать и сделать.

— Каждую минуту, которую я прожила без тебя, ты был мне отчаянно нужен. Я хочу просыпаться ночью и видеть, что ты спишь рядом со мной. Я хочу рожать от тебя детей, хочу провести всю свою жизнь, радуясь и горюя с тобой, вместе с тобой же постареть. Ни в чем и ни в ком я не нуждалась так, как в тебе. Но… — Ее голос сорвался, она замолчала и напряженно сглотнула. — Но я все равно боюсь, ужасно боюсь.

Внезапно она ощутила, как все ее тело наполняет невероятное облегчение, словно после того как главные слова были произнесены вслух, страх ослабил свою ледяную хватку и она смогла избавиться от его оков.

Черты лица Джека смягчились, тело расслабилось.

— Людям свойственно бояться, Индия. — Он взял ее руку и поднес к губам, не сводя с нее глаз. — И я тоже боюсь: боюсь оказаться не тем мужчиной, каким ты меня считаешь, не тем, кого ты сможешь любить всегда.

Пока Джек произносил эти слова, глаза его светились любовью, и Индия подумала, что никогда не встречала такого храброго мужчины, такого уверенного в своих чувствах к тем, кого он любит, такого уверенного в себе. Она поняла, что именно Джек был тем человеком, каким она хотела бы видеть своего избранника, но ей не хватит даже вечности, чтобы полностью узнать его. Что ж, и прекрасно: это лишь означало, что ее любовь к нему никогда ей не наскучит.

— Я люблю тебя, — сказала она, дрожа от собственной смелости. — Я люблю тебя так сильно, что сама сила моей любви пугает меня. — Она засмеялась, и он засмеялся в ответ. Потом Джек прижал ее к себе, и пальцы его зарылись в ее волосы, глаза его сузились, и в них появилось напряжение — они обычно становились такими перед тем, как он собирался поцеловать ее.