— Это, скорее всего, наша последняя встреча. У меня всё готово. Посылку я собрала. Скоро пришлю её тебе, — Женя непринуждённо допивала свой кофе и говорила абсолютно спокойно, без нервов.

— Давай, тем более дедушка с бабушкой уже интересуются. На этот раз они нарисуют хороший портрет, не то что тогда. Мазню какую-то, — Монькина подруга была слегка напряжена, немного дёргалась и озиралась по сторонам.

— Я тоже на это надеюсь, прошлый портрет меня дико разочаровал. Думаю в этот раз у нас всё с тобой получится. Нам понравится портрет. Главное, чтоб у дедушки с бабушкой руки больше не дрожали. Ладно, мне пора. Жди посылку, — Женя напоследок обняла подругу и, не спеша, встала из-за стола. И вдруг, как назло, у Метиса зазвонил телефон. А зазвонил он, естественно, русским рингтоном, какой-то попсовой песенкой. У Мониной метёлки глаза поползли на лоб, а у Женьки чуть не случился инсульт — она, как рыба, безмолвно, губами начала заглатывать воздух. Метис, с тупой улыбкой, осматривал ошарашенных, незадчливых подруг, с понтом не понимая, что происходит. Женька, пятясь, смахнула салфетку, прикрывашую скрытый телефон-диктофон. Она попыталась его схватить, но Метис её опередил и резким движением выхватил из её рук убойный компромат.

Две побледневшие девчушки пулей вынеслись из кафе и куда-то побежали. Метис, тоже немедля, подорвал ко мне на хату. Тут же было принято решение бегом бежать в участок. Там мы всё рассказали, продемонстрировав запись — конечно, она ничего не доказывала, но её было достаточно, чтобы Женьку и Монину деваху взяли в душную разработку. По месту жительства Евгению не застали, друзья её в том городе тоже не знали где она находится. Наречённая Моньки дома в тот вечер не появилась. Наконец-то всё стало ясно. Это были они, неясно только зачем. Моня ходил мрачнее тучи, он клялся разорвать свою любимую напополам и отрезать ей руки, и сломать ноги, и оторвать башку, засунуть ей в жопу гранату и много чего ещё он грозился сделать.

Оно и понятно. Гадюка, которую он пригрел у себя на груди, организовала беспрецендентное покушение. Как же человек может так отплатить за добро и заботу? Что у этого человека в голове? Как мыслит это животное, уже даже не человек. Я помню, он мне тогда признался, что если бы её увидел, то не задумываясь мочканул бы. И пускай сажают или стреляют. У него не укладывалась в голове вся эта ситуация. Вся эта несправедливость. Вся эта бессмысленность. Не мог этого понять и я.

На следующий день его подругу сняли с междугороднего поезда. Она взяла билет до Женькиного города. Когда её вязали, она не сопротивлялась, не кричала, не плакала. Она просто сидела с каменным лицом и стеклянными глазами. И на первом же допросе во всём созналась. Её история меня убила наповал. И всех моих друзей и даже видавших виды полицейских и следаков. А Моню она просто уничтожила.

Всё началось полтора года назад, когда Моня ещё гонял с Женькой. Они никогда особо ладили, но его постоянно к ней тянуло. Она была склочной и сварливой бабой, пилила его по каждому поводу и без. Наседала на него как инквизитор, он чуть не тронулся умом. Но почему-то терпел все её выходки и даже щедро её одаривал и часто водил по ресторанам. Она принимала это как должное и каждый раз когда он хотел провести время с друзьями, она закатывала такие истерики, что у них в доме скоро не осталось не единой тарелки. У меня даже с ним из-за этого на какое-то время испортились отношения. Он уходил от неё тысячу раз, но всё время возвращался. И вот однажды она в ювелирном магазине увидела какое-то украшение и конкретно положила на него глаз. И начала капать Моне на мозги, мол, купи.

У того таких бабок не было и он не мог себе позволить такие покупки, о чём он её, собственно, и предупредил. Что тогда началось. Всё, что Моня переживал раньше показалось ему райским наслаждением ибо после отказа она превратила его жизнь в сущий ад. Она заходилась в приступах гнева и злости. Дескать, он её не любит и даже ненавидит. Пожалел какие-то копейки ей на подарок. Она ни дня в жизни не работала и не знала каким трудом людям достаются деньги. Таким образом, в один прекрасный день он не выдержал и когда она в очередной раз начала причитать, он молча, на её глазах, собрал ей чемоданы и пинками выгнал её из своего дома и своей жизни заодно. Такой поступок её очень сильно озадачил, но проситься обратно она не стала и вернулась к своему бывшему мужу.

До Австралии она была пробитой пэтэушницой из какой-то глухой деревни. Потом как-то в городе познакомилась со своим будущим мужем. Он был неплохим бухгалтером и давно мечтал иммигрировать в кенгурятник. Тогда австралийский вид на жительство в России получить было гораздо проще чем сейчас. Он его получил и, поскольку Женька была его женой, она автоматически тоже стала резидентом. На новом месте совместно они прожили всего пару месяцев, потому что она начала загибать пальцы и выказывать непомерные запросы. Тот мужик её тоже отселил и она скиталась по каким-то непонятным хатам, пока, наконец, её не занесло в Брисбэйн, где она и познакомилась с Моней. Уж чего-чего, но Женька была симпатичной бабой. Этим она Моньку и пленила, и поначалу всё у них складывалось нормально. Но тут её сучья натура опять начала брать верх и она стала крутить Моне яйца.

Вобщем когда он её спровадил, она побежала к бывшему мужу. Мужик тот заселил её к себе на неделю, мол, неделю живи, ищи работу, крутись как хочешь, а потом вали отсюда. И больше не возвращайся. За неделю она с горем пополам устроилась куда-то офисной уборщицей. И именно в то время, в её светлой голове прочно укрепилась мысль о том, что это никто другой как Моня виноват во всех её несчастьях. И тогда она решила его заказать. Почти год она искала подход к этому делу, пока случайно не познакомилась с двоюродным братом Мониной крали. Он тоже раньше жил в Брисбэйне и когда они смотрели его фотки, она увидела Моню в компании этой самой крали. У её брата она взяла номер её телефона.

Женька позвонила ей, сообщив, что у неё есть интересная информация касательно Мони. Она предложили встретиться и обсудить некоторые детали, если той крале, конечно, это было интересно. Типа, Женька по делам должна была оказаться в Брисбэйне и могла выделить несколько минут для подобной беседы. Естественно, это предложение заинтересовало Монину подругу и она согласилась встретиться. Женя специально ради этого прилетела и уже на первой встрече стала проводить психологические атаки.

— Ну как живёте? Всё нормально у вас? — Женька по-умному начала издалека подходить к главному предмету разговора.

— Нормально, конечно, а что может быть ненормального? Уже почти полгода вместе. Ни разу крупно не ссорились. Всё в порядке, — вторая метёлка абсолютно ничего плохого не предвидела.

— Ой, как я рада за вас. Слава богу, что всё хорошо. А вот у нас как-то не заладилось, знаешь. Поначалу, он тоже был хорошим мальчиком, просто лапочкой. А потом…

— А что потом? Что случилось-то?

— Ну, это как-то незаметно стало происходить. Он при тебе пьёт?

— В смысле, пьёт? А, нет, конечно, он, вообще не пьет. Он же спортсмен. Не пьёт и не пил никогда.

— Вот и я так же думала. Но, однажды, он пришёл домой вдрызг пьяный и…,- Женька зашмыгала носом и через пару секунд разрыдалась. В соплях взахлёб она рассказала, как Моня в тот раз её изнасиловал. У него пошли напряги с учёбом и спортом в связи с чем он погружался в глубокие запои в во всех смертных грехах обвинял Женьку. Первая встреча длилась минут 15 и Монина подруга как могла старалась пожалеть и ободрить Евгению. Разошлись они уже лучшими подругами. Только одна осталась с тяжёлым грузом на душе, в пережеваниях, а вторая в чувством частично выполненного долга. И под занавес, Женька предложила новой знакомой просто понаблюдать за Моней. Она всё просчитала.

Его метёлка с охотой последовала этому совету — ей же никоим образом не хотелось разделить Женькину участь. И мало по малу она начала замечать за Моней несуществующие косяки. То посмотрит не так, то лишний раз не приголубит, не поцелует. Все эти мелочи потихоньку стали портить ей нервы, она срывалась на крик истерики. А Моня тоже ведь не каменный был и, соотвественно, его нервы также стали сдавать. Тем более у него начинались экзамены и усиленные спортивные тренировки — он готовился к важному боксёрскому поединку. В доме опять началась брань и склоки. И когда Моня один раз не удержался и отвесил ей пощёчину за то, что она непонятно где шаталась до утра, подруга его уже сама начала названивать Женьке.