Таким образом, 6 июня 1944 г. 12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд» не смогла принять участие в боевых действиях. Здесь констатируем, что в общем и целом день 6 июня для немцев был потерян, однако неразбериха в их штабах продолжалась. Так, дивизию СС «Гитлерюгенд» снова перевели под начало I танкового корпуса СС. В 17: 00 6 июня Зепп Дитрих и штаб I танкового корпуса СС получили первый внятный приказ из Ставки: приготовиться к контратаке западнее Кана на рассвете 7 июня, в ходе которой сильным ударом сбросить противника в море.

Нужно сказать, что после войны многие немецкие генералы в своих мемуарах утверждали, что своим успехом в день «Д» союзники прежде всего обязаны Гитлеру, который запрещал использовать подвижные танковые дивизии без своего личного разрешения. Однако факты свидетельствуют, что немецкое командование во Франции (в частности, главнокомандующий на Западе, фельдмаршал Герд фон Рундштедт и Зепп Дитрих), ввело в действие танковые дивизии без предварительного разрешения ОКБ. В дальнейшем, уже утром 6 июня, штаб группы армий «Б» начал отправлять в вышестоящие инстанции победные реляции об отражении десанта. Кроме того, командующие на Западе до конца не были уверенны в верной оценке обстановки. Кроме этого, и Гитлер и немецкий Генеральный штаб считали, что главное внимание следует уделить побережью Па-де-Кале, где, по общему мнению, и будет производиться основная высадка союзных сил. И только после прояснения общей ситуации, в 15:40, Гитлер отдал приказ об организации контрудара, но немедленно организовать сильный удар уже было невозможно (в том числе и из-за «растянутости» «Гитлерюгенд»). Интересно, что бывший полковник вермахта Ганс фон Люк в своих мемуарах утверждает, что командир 21 — й танковой дивизии генерал-лейтенант Эдгар Фойхтингер имел четкий приказ: в случае воздушно-десантной высадки противника немедленно атаковать. Правда, в день высадки Фойхтингер отсутствовал на месте, а вышестоящее командование (например, в лице Шпайделя) не разобралось в ситуации, поэтому атака не состоялась.

Неизвестно, имела ли подобный приказ дивизия СС «Гитлерюгенд», но это и неважно. Главное то, что из-за плохого руководства, отчасти вызванного неразберихой, не удалось организовать скоординированную атаку двух сильных танковых дивизий и добиться каких-либо положительных результатов на фронте вторжения, когда это еще было возможно.

Около 23: 00 к Курту Мейеру прибыл офицер связи из 21-й танковой дивизии, командир которой генерал-лейтенант Эдгар Фойхтингер ожидал Мейера для брифинга на командном пункте 716-й пехотной дивизии. Командный бункер размещался в штольне рудника за пределами Кана. Мейер выехал немедленно и незадолго до полуночи 6 июня уже стоял перед командиром

716-й пехотной дивизии генерал-майором Вильгельмом Рихтером и Фойхтингером. Последний не имел связи со своими частями, а об обстановке имел самое общее представление. Рихтер уныло сообщил, что положение серьезное, его дивизия разгромлена, афронт в большей или меньшей степени прекратил свое существование. В бункере царило пессимистическое настроение. Мейер уже собрался покинуть бункер, как туда позвонил Фриц Витт (находившийся на командном пункте 21-й танковой дивизии у Сен-Пьер-сюр-Див) и попросил Мейера проинформировать его об обстановке. Витг молча выслушал малоутешительный отчет Мейера, после чего заметил: «Ситуация настоятельно требует быстрых действий. Прежде всего, противник не должен быть допущен в Кан и на аэродром в Карпике. Можно предположить, что части и соединения противника в данный момент готовятся к обороне, поскольку они еще не готовы к дальнейшему наступлению. Следовательно, было бы ошибкой вводить в бой части нашей дивизии по мере их подтягивания. Единственно возможный вариант — предпринять атаку во взаимодействии с 21-й танковой дивизией»[69]. Дальше Витт передал приказ I танкового корпуса СС: 7 июня в 12:00 разместиться по левую сторону от 21-й танковой дивизии, начать наступление и сбросить врага в море. Нужно сказать, что этот приказ запоздал ровно на сутки, чтобы поддержать атаку 21-й танковой дивизии у Перира, а возможность нанести удар по плацдарму в момент, когда союзники еще не смог ли толком закрепиться, была попусту потеряна.

В ответ на это Мейер, «щеголеватый полковник», как назвал его один из офицеров, присутствующих в бункере, тут же заявил, что не намерен задерживаться ни на одном рубеже вплоть до выхода на побережье[70]. Правда, Фойхтингер не разделил его оптимизм. Так что немудрено, что самоуверенный Мейер произвел на Фойхтингера крайне негативное впечатление. Он вспоминал: «Я объяснил Мейеру ситуацию и предупредил его, что противник силен. Мейер изучил карту, повернулся ко мне и самоуверенно заявил: "Мелкая рыбешка! Утром мы сбросим их в море!"»[71]

Свой командный пункт Мейер развернул на западной окраине Кана, в небольшом кафе в Сен-Жермен-ла-Бланш- Эрб. Накануне Кан был подвергнут сильному налету авиации союзников, местами он еще горел, а улицы были завалены обломками. Важно отметить, что налету подвергся мирный город, в котором не было немецких воинских частей, разве что пост жандармерии. В итоге Мейер пустил свои силы в обход города. На основании полученного приказа Мейер в 03:00 отдал своим командирам устные приказы готовиться к атаке. Всю ночь эсэсовцы собирались с силами, прибывал батальон за батальоном. Группа Мейера заняла позиции на линии Франкевиль — Отье. Прибывшие роты прямо после трудного марша начали окапываться на местности и оборудовать позиции для артиллерии. I батальон занимал правый фланг и соседствовал с 21-й танковой дивизией (между Эпроном и Ла-Фоли), II батальон сконцентрировался в районе Сен-Контест, а III — занимал левый фланг, перекрыв дорогу Кан — Байе. По одной танковой роте находилось на правом и левом флангах, а полковая артиллерия расположилась к югу от Кана. III артиллерийский дивизион Карла Бартлинга (150-мм орудия) развернули на северных окраинах Кана[72]; в 09:00 Бартлинг доложил Мейеру, что его орудия готовы к открытию огня. Задерживалось лишь прибытие танков, первые машины II танкового батальона появились лишь около 10:00[73]. Карл-Хайнц Принц доложил, что в данный момент имеет 50 танков Pz-IV, а остальные прибудут в течение дня и ночи[74]. Танковые экипажи были сильно утомлены долгим ночным маршем, водители засыпали прямо на своих местах.

Свой новый командный пункт Мейер разместил в монастыре в Арденнах. Он был «старой развалиной с большим садом, окруженный высокими стенами из твердого камня. Две монастырские башни господствовали над местностью, обеспечивая великолепный обзор»[75]. Одну из башен отдали под наблюдательный пункт III артиллерийского дивизиона, вторую башню Мейер «оставил себе». У монастыря расположился командирский танк Макса Вюнше. Общая обстановка атаке эсэсовцев никак не благоприятствовала. В воздухе роились штурмовики союзников, блокируя любое передвижение по дорогам. К активности авиации добавился огонь мощной корабельной артиллерии: снаряды калибра до 3 80-мм, как «скорые поезда», проносились над головами немцев.

Между тем и Витт и Фойхтингер верили, что мощным ударом блестяще оснащенной дивизии СС «Гитлерюгенд» удастся сбросить англичан в море. Приказ на наступление был ясен и оптимистичен: дивизия совместно с 21-й танковой дивизией наступает на высадившегося врага и сбрасывает его в море. Для организации наступления Витт провел совещание с командиром 21-й танковой дивизии Фойхтингером и командиром 22-го полка этой дивизии полковником фон Оппельн-Брониковски. На этом совете и решили наступать, пока «англичане не свалятся в море»[76]. Однако сосредоточение дивизии сильно задерживалось. До полудня усиленный 26-й полк СС так и не вышел на исходные позиции, а I танковый батальон не мог двинуться с места из-за нехватки горючего, которое нельзя было доставить из-за интенсивных атак с воздуха. В итоге общую атаку перенесли на 16:00.