В общем-то, ничего нового я из статьи не почерпнул. Сомнительным представлялся тезис о «живых консервах» — пауки, парализующие своих жертв, также создают своеобразные «консервы». Что же касается вывода об использовании жужжал в качестве приманки…
Я подумал. Версия о «живой приманке» бытовала давно, но, пожалуй, Паригаци первым отважился сказать об этом в научной статье. Есть повод для полемики…
Больше не сомневаясь, я скопировал выделенный фрагмент статьи Паригаци и перенёс в черновик диссертации.
5. С утра стояла пасмурная, слякотная погода, но к полудню похолодало, пошёл снег. Ближе к вечеру снегопад прекратился, однако мороз продолжал крепчать.
Когда я в сумерках походил к дому, пятиэтажка выглядела нежилой. Стёкла на окнах были расписаны морозными узорами, облепленные снегом провода антенн походили на паучью сеть, наброшенную на крышу. Ни в одном окне не горел свет, словно электроэнергию отключили за неуплату. Ничего удивительного в этом районе.
Во дворе было пусто и необычно тихо. Снег на асфальте лежал ровным нетронутым покрывалом, будто стояло раннее утро и из дома ещё никто не выходил. У подъезда с подоконника второго этажа сорвался ком снега и мягко, как клок шерсти, спланировал на землю.
Я открыл дверь, но войти в подъезд не смог — перчатка намертво приклеилась к ручке. Освободив руку от перчатки, я осмотрел дверную ручку. Какой-то шутник облил её прозрачным, густым клеем. Я осторожно потрогал клей острым ногтем. Клей был вязким, но ни к ногтю, ни к коже не приставал. Тогда я снял вторую перчатку, бросил её в снег и, достав из кармана баллончик с абгезионным составом, обрызгал одежду. В конце концов, не голым же идти?
Перила на лестнице местами были обмазаны клеем, а на ступеньках то здесь, то там валялись клоки бело-серого пуха. И чем выше я поднимался, тем больше пуха встречалось на моём пути. Он был под ногами, на стенах, гирляндами свешивался с потолка, витал в воздухе, но к одежде, обрызганной абгезионным составом, не приставал.
Когда я увидел, что все щели входной двери квартиры Алевтины законопачены пухом, что-то вроде жалости шевельнулось в душе. Но я подавил в себе это чувство. Знал, что так будет, и нечего рюмзать.
Дверь моей квартиры тоже была залеплена пухом. Как бритвой, я прошёлся по периметру двери остро оточенными ногтями, и пух медленно осел на пол.
Звонить я не стал. Достал из кармана ключ, провернул в замке и начал тихонько открывать дверь. Дверь поддавалась плохо, тогда я надавил сильнее и почувствовал, как по полу прихожей что-то мягко сдвинулось. Шагнув через порог, я увидел на полу труп.
Он лежал навзничь с широко открытым в немом крике ртом и стеклянными глазами смотрел в никуда. Реденькие усики на верхней губе топорщились, но им уже никогда не суждено было двигаться. И тогда я узнал его. Ошибся я при первой встрече — ничего общего у него с пауком-сенокосцем не было. Типичный представитель короткоусых мух Brachycere. Мог бы сразу догадаться по его пристрастию к тухлой ветчине.
Из проходной комнаты, сквозь лохмы свисающего с потолка пуха, пробивался свет настольной лампы. Чтобы не выдавать себя раньше времени, я сунул руки в карманы куртки и, раздвигая паутину локтями, направился на свет.
Пол в комнате был густо устелен пухом, он свешивался с потолка, со стен, но, надо отдать должное, во всём чувствовался анормальный порядок, создававший уют тёплого гнёздышка.
Она сидела на диване у настольной лампы и четырьмя руками, как богиня Кали, быстро вязала свитер. Обтягивающее чёрное трико подчёркивало большой круглый живот, как будто она была на девятом месяце беременности.
— Я ждала тебя, — сказала она с улыбкой, и я впервые услышал её голос. Густой, обволакивающий, как сироп. — Видишь, свитер тебе вяжу, мушка моя.
Чёрные глаза смотрели на меня равнодушно, губы разошлись в стороны хелицерами, открывая узкую пасть с копошащимися педипальпами.
— При первой нашей встрече, — спокойно парировал я, — я принял тебя за дрозофилу. Виноват, ошибся. Но и ты ошиблась. Я — не мушка!
Больше таиться не имело смысла. Я вынул руки из карманов и шагнул к дивану. Куртка на спине лопнула по шву, и в прореху высунулось осиное жало.
Евгений Камынин
Человек, упавший с неба
Фантастический триллер
ЧЕЛОВЕК, УПАВШИЙ С НЕБА.
ДОБРЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ и ЗЛОЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ, которые на самом деле оказались вовсе не следователями.
Действие происходит на Земле в середине 25-го века.
ДОБРЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ. Давайте ещё раз восстановим ход событий.
ЧЕЛОВЕК, УПАВШИЙ С НЕБА. Зачем? Я же во всём сознался…
ДОБРЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ. Чтобы лучше понять мотивы вашего поступка. Я бы даже сказал — нелогичного, несуразного, абсурдного поступка. Ведь вы же знали, что за картофельным полем колхоза «Дружба» ведётся круглосуточное видеонаблюдение, причём не только общее, но и за каждым картофельным кустом, а всё равно решились на несанкционированную копку трёх кустов. И при этом ваше объяснение, что «картошечки молодой захотелось», никак не выглядит убедительным. На это должна быть ещё какая-то веская причина. Например, временное умопомрачение.
ЧЕЛОВЕК, УПАВШИЙ С НЕБА. Не было у меня никакого умопомрачения. Просто картошечки молодой захотелось. А то, что там ведётся какое-то видеонаблюдение, я и не подозревал.
ЗЛОЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ (зло, сверкнув зрачком правого глаза). Не морочьте нам голову, у нас везде ведётся видеонаблюдение. По всему периметру Земли, во всех её уголках и на отдельно взятых площадях. Об этом каждый ребёнок знает.
ЧЕЛОВЕК, УПАВШИЙ С НЕБА. А я не знал.
ЗЛОЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ (зло, сверкнув зрачком левого глаза). Вы что, с неба упали?
ЧЕЛОВЕК, УПАВШИЙ С НЕБА (неуверенно). Может быть, и с неба.
ДОБРЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ (примирительно). Ну, допустим, упали вы с неба. Упали и…
ЧЕЛОВЕК, УПАВШИЙ С НЕБА. Что «и»..?
ДОБРЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ. Упали вы с неба и… Куда пошли?
ЧЕЛОВЕК, УПАВШИЙ С НЕБА. Я не сказал, что упал с неба. Я сказал, что, может быть, упал с неба.
ДОБРЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ну, хорошо, хорошо. Может быть, упали вы с неба и…
ЗЛОЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ (зло, сверкнув зрачком правого глаза). Да ни с какого неба он не падал! Если бы упал, на нём бы какие-то следы от этого падения остались. Ведь с неба — это не с крыши упасть.
ЧЕЛОВЕК, УПАВШИЙ С НЕБА. По всей видимости, я долго лежал…
ДОБРЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ. И…
ЧЕЛОВЕК, УПАВШИЙ С НЕБА. …следы падения прошли.
ДОБРЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ. А потом?
ЧЕЛОВЕК, УПАВШИЙ С НЕБА. Потом я, по-видимому, долго шёл.
ЗЛОЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ (зло, сверкнув зрачком левого глаза). Выражайтесь точнее. По-видимому или долго?
ЧЕЛОВЕК, УПАВШИЙ С НЕБА (упавшим голосом). По-видимому, долго.
ДОБРЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ. Что вас заставляет придерживаться этой версии?
ЧЕЛОВЕК, УПАВШИЙ С НЕБА. Видимо, то, что я изрядно проголодался.
ДОБРЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ. И…
ЧЕЛОВЕК, УПАВШИЙ С НЕБА. Проголодался и всё.
ДОБРЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вы что, это возникшее чувство голода никак не связываете с вашими дальнейшими действиями?
ЧЕЛОВЕК, УПАВШИЙ С НЕБА. Никак.
ДОБРЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ. А зря. Ведь это могло быть истолковано как смягчающее вину обстоятельство.
ЧЕЛОВЕК, УПАВШИЙ С НЕБА. А могло и как отягчающее вину. Ведь известно, закон что дышло.
ЗЛОЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ (зло, сверкнув зрачком правого глаза). Позвольте, у нас сейчас законы не то, что дышло. У нас сейчас самые справедливые законы за всю историю человечества.
ЧЕЛОВЕК, УПАВШИЙ С НЕБА (себе под нос). Ну, тогда точно, это было бы истолковано как отягощающее мою вину обстоятельство. Придумали бы какой-нибудь предварительный умысел или предварительный сговор со своим желудком.