- Он спит, - фыркнула Инайя, - И просыпаться пока даже не думает. А я твоих бурундуков не боюсь, так что поднимай его, вытереть надо.

 Равен проворчал что-то еще, но послушно приподнял безвольное тело, попутно подцепив заранее приготовленную чистую одежду с лавки.

 Тон его жены резко изменился, став воркующе-ласковым, пока она обихаживала разомлевшего химера. Дыхание у того стало ощутимо спокойнее и уже без лишних страшных звуков.

 - А вот теперь можно и под одеяло. А лучше под два, - скомандовала вемпари, оглядев дело рук своих.

 Ее муж только кивнул, снова подхватывая Каинара на руки. Легкий, совсем легкий... А ведь, если по костяку судить, это должна быть немаленькая горушка мускулов и жил. Ничего, выходим, решил он, сам себе внушая уверенность в этом по дороге до маленького отгороженного закутка, которому предстояло служить дикому химеренышу убежищем. Там, в уютном углу, занимая почти всю комнатушку целиком, стоял большой низкий топчан, заваленный одеялами и подушками. Равен опустил свою ношу на это мягкое ложе и как можно теплее накрыл, озабоченно вглядываясь в костистое бледное лицо. Дыхание было сиплым и тяжелым.

 Послышались легонькие шаги, и в уголок заглянула все та же девочка - едва ли двенадцати лет, тоненькая, одетая как мальчишка, в штаны и длинную теплую рубаху, но с роскошной шкурой ирсана поверх. Из-под нахлобученной на макушку головы шкуры выбивались длинные пепельные пряди. И в довесок ко всему она была босая.

 - Крылатый господин, скажи, что со старшим братиком? Он будет жить?

 - Будет, будет... - кивнул Равен все еще, напряженно разглядывая исполосованное лицо. Еще только девчонки не хватало для полного счастья! Но ничего, и ей применение найдется.

 - Проследи за ним, но будь поосторожнее - не хватало, еще, чтобы он тебя разорвал. Начнет задыхаться или кашлять - позовешь.

 И почти вылетел, не в силах больше видеть напоминание о собственной вине. Надо бы жене помочь с уборкой да сборы травяные поискать.

 Девочка неловко помялась, присела рядом на топчан и по-кошачьи, не мигая, смотрела на тихо посапывающего химера. Сейчас тот выглядел не в пример лучше, хоть и лишился гривы. А вот лицо, когда зрение стало человеческим, начало казаться страшненьким. Но - старший братик есть старший братик! Родственников не выбирают. Даже если они неожиданные. Вот только имени его она до сих пор так и не знала. Но это ничего. Всегда спросить можно, правда же?..

 Поэтому она мурлыкала и гладила его за ухом. Ну не вылизывать же в человеческом облике!

 Сон, впрочем, нельзя было назвать спокойным. Химер дергался, иногда рычал, порой заходился в судорожных приступах кашля, пугая кошку. Иногда он при этом открывал глаза и смотрел на нее - невидящим, слезящимся взглядом. И тогда она отлетала к противоположной стене и ждала, пока он снова не забудется, чтобы подойти ближе. Один раз она испугалась достаточно, чтобы снова врасти в шкуру и даже броситься искать Вемпари...

 Каинар же метался, то затихая, то снова начиная дрожать и скулить. Боль, отчаянье, удушье, ощущение падения в бездонный колодец - и резко простреливающая все тело судорога, когда спина во сне соприкасалась с дном. Россыпи пятен, ярких и ядовито-тусклых, перемешанных рукой пьяного безумца, которые складывались в неясные картины прошлого и настоящего. Синий, серый, белый... мягкость и спокойствие, снедаемое ощущением затаившейся опасности. Где?!.. Нет, никого... и смех, шипящий старческий смех, растущий из испуганного хрипа - что, когда? Почему болят легкие, словно от крика? Что было - там, за гранью сознания, за невидимым Рубиконом остатков вменяемости?.. Огромная кошка молчала, когда пальцы цеплялись в мягкую шерсть с густым подшерстком. Вылизывала неестественные костяные рожки и бугристые стежки шрамов. Отстранялась только когда видела когти - все же ей тоже хотелось жить.

 А потом пришел Равен. Принес горячий еще дымящийся настой, пряный, пахучий. Травы, собранные в нем, могли и успокоить надсадный кашель, и сбить жар, и утихомирить испуганное сознание, и просто прибавить силенок измученному телу. Полтора года Каинар жил на одной лишь только выносливости и звериной злобе, подхлестывавшей его. Сейчас, когда все это пропало, его тело сдалось и отчаянно нуждалось в сторонней поддержке.

 Крылатый заставил кошку спрыгнуть с постели, поправил сбившееся на сторону одеяло и снова накрыл им свое новоприобретенное чадо. Присел на край топчана, отведя назад крылья, и долго смотрел в лицо спящему, запоминая каждую черточку. Заново узнавая, заново привыкая. Потом осторожно протянул руку, коснулся горячего лба, погладил по волосам.

 - Каинар, просыпайся... Просыпайся, мальчик.

 Химер недовольно заворчал и попытался отвернуться, чтобы поспать еще. Чуть кашлянул и постарался отмахнуться от Равена. Ему и так было хорошо. Нюх говорил, что опасности нет, поэтому он не вскинулся от прикосновения.

 - Ишь, соня, - усмехнулся Равен, продолжая теребить его. - Просыпайся, лечиться будем.

 Химер разлепил один глаз и хмуро посмотрел на приставучего крылатого, словно спрашивал "Ну чего тебе надо?". Равен вздохнул и взял со стоящего неподалеку стола дымящуюся кружку и ложку.

 - Раз ты не хочешь просыпаться и пить, как следует - я напою тебя с ложечки.

 Каинар вздохнул, прикрыл глаза, словно обдумывая что-то, а затем демонстративно открыл пасть - мол, вызвался? Пои! И, чуть приоткрыв глаз, хитро рассматривал крылатого.

 Сердиться на это чучело было ни в коем случае нельзя. Да и, если честно - невозможно. Наоборот, стоило радоваться, что он хоть как-то оживает... Равен, стараясь сохранять плавность движений, подсел поближе и, зачерпнув питье, осторожно поднес ложку к губам химереныша.

 - Это целебные травы, Каинар. Тебе от них станет легче, болеть перестанешь.

 Пасть с лязгом захлопнулась, едва не откусив ложку по самую середину черенка. Глаза зверя снова стали настороженными, ноздри раздраженно затрепетали. Одно дело дразниться и совсем другое - но настоящему позволять вливать в себя что-нибудь. Равен невольно вздрогнул - эти челюсти вполне спокойно могли перекусить руку ребенку, а его собственную ладонь превратить в фарш. Мобиус, видимо, пытался сделать машину для разделки людей в фарш...

 Крылатый убрал погрызенную ложку и сокрушенно покачал головой:

 - Этак ничего не выйдет. Ты хочешь болеть и мучиться кашлем? Ты ведь падаешь и даже сидеть не можешь без моей помощи.

 Химер заворчал, словно пытаясь переспорить уверенного вемпари, но ворчание превратилось в кашель, Он упрямо смотрел на Равена и рот не спешил открывать. Не верил и точка.

 - Вот ты все рычишь, - спокойно сказал вемпари, решив пока плюнуть на безнадежно остывающий отвар, - а разговаривать можешь? Ты же не зверь лесной.

 Каинар задумался, словно переваривая ответ, после чего пару раз открыл и закрыл рот, и только потом, с трудом и хрипом выдавил:

 - Бо...льно... ч-чшелюс-сти... но могх-ху...

 И снова закашлялся.

 - Ну, вот видишь, - ободряюще улыбнулся Равен. - Ты хотя бы помнишь, как это делается, уже хорошо. А больно, потому что болеешь. А болеешь, потому что тело усталое. А будешь лечиться - у него будут силы стать правильным и крепким.

 Крылатый старался говорить искренне, без малейшего намека на хитрость или лукавство. Если почует - снова закроется, и выцарапать его наружу будет куда сложнее.

 Химер думал еще какое-то время, после чего снова заворочал языком:

 - С-сно...твфор-рное?..

 - Нет, что ты, - мягко улыбнулся вемпари. - Ты и без него спишь за троих, я еле тебя разбудил. Лекарство. От кашля, от жара, от боли. Наверняка ведь голова болит?

 Каинар чуть кивнул. И, полежав еще немного, словно смирился с карой небесной:

 - Хор-р-рошо... вфыпью...

 - Вот и молодец, - легонько потрепал подопечного по белой голове вемпари. - Честное слово, оно даже не противное... Но ты ложку испортил, придется пить так.

 Равен усадил Каинара в подушки, придвинулся чуть ближе и принялся неторопливо и осторожно поить его прямо из кружки. Клыки скребли по глине, иногда Каинар снова начинал кашлять, и приходилось делать перерывы. Признаться, поначалу глотал он медленно, с опаской и неохотой, но потом видимо жажда подняла голову, и пил он, уже со вкусом.