— Подай сюда! — приказал высокий и, скрежетнув зубами, добавил: — Люблю культуру!

— А я женский пол люблю. Слыхал, комиссар? — с придыханием хохотнул Юрочка. Потянувшись через стол, он схватил Василия за руку. — Эй, конюх, женский пол, кроме мадамы, в доме проживает?

— Друг! — Василий тоже потянулся к Юрочке. — Нету. И ну их ко псам, мадамов! Мы с тобой!.. Дай я тебя поцалую...

— От тебя несет конюшней, — скривив мину, Юрочка ткнул кулаком в лицо Василия. Тот пьяно взвыл...

Хотя высокий и был изрядно навеселе, однако, взяв из рук Нади гитару, по первому аккорду определил, что она совершенно расстроена, и принялся настраивать.

— Ну, какую? — спросил он, обращаясь главным образом к Наде.

— Слышь, друг, вота ту! — взмолился Василий и, не дождавшись аккомпанемента, высоким дрожащим фальцетом затянул:

— К черту златые горы! — прервал его высокий. — Буржуазийская! А мне надо такую, чтобы трудовой пролетариат, об его горе. — Он рванул струны и, закатив глаза, надрывно, страдальческим голосом запел:

— Комиссар, — прервал его Юрочка, — женского полу у нас мало.

Такое неуважительное отношение к его вокальным данным взбесило певца, и он гаркнул во все горло:

— Юрочка, ша!

Юрочка хотел что-то ответить, но высокий не удостоил его вниманием и снова затянул:

Считая, что наступил удобный момент, Надя решила воспользоваться им и стала чуть заметно продвигаться к двери. Однако это не ускользнуло от Юрочки, и он бросился ей наперерез.

— Вас, барышня, как зовут? — стараясь изобразить улыбку, спросил он.

Надя не совсем представляла да и не думала о том, что может произойти в ближайшую минуту: ей просто-напросто было страшно в этой компании, она видела перед собой не человеческие лица, а звериные морды в хищном оскале... И Василий совсем сдал. Сидит, покачиваясь, языком не ворочает. Только бы выскочить в гостиную... И тут Надя вспомнила: в гостиной стоят прислоненные к креслу винтовки. Только бы добежать, и тогда эти типы узнают... Что они должны были узнать — Надя не смогла бы ответить, но чувствовала: в. обиду она себя не даст!

— Зовут меня Надеждой, — сухо ответила она.

— Симпатичное имя, — не прекращая игры, восторженно сказал высокий и снова запел:

Значит, он наблюдает, все видит и слышит...

— Замужем? — спросил Юрочка.

— Нет... — односложно ответила Надя, тоном своим стараясь дать понять, что она не намерена продолжать разговор, что это ее личное дело и больше никого не касается. Все это Надя хотела сказать резко и прямо, но сдержалась, подумав, что не следует подливать масла в огонь.

— Выдадим замуж! — положив гитару на стол, сказал высокий. — Мы и об девушках заботимся.

— Ты где живешь? — подступая к Наде, спросил Юрочка.

— Где-нибудь живу...

— Пойдем на минутку. Выйдем. Разговор один есть... Об жизни... Об деле! — Юрочка попытался обнять Надю, но она, оттолкнув его, отпрянула в сторону. — Ты! Не шарахаться, — заорал он. — А то мокрое место из тебя исделаю!

Из-за стола поднялся Василий и, пошатнувшись, потянул на себя скатерть. Загремела, зазвенела полетевшая на пол посуда.

— Ме-меня... мутит... — нутряным голосом протрубил Василий и пополз и двери.

— Животная некультурная! — озлился высокий и с силой пнул его носком сапога. Затем, широко расставив ноги и засунув руки в карманы галифе, он остановился перед Юрочкой.

— Я сам поговорю с дамой!

— Чего?! — набычившись, спросил Юрочка.

— Иди, говорю! — потребовал высокий.

— А это не видел? — крикнул Юрочка и соорудил комбинацию из трех пальцев, лизнул языком выпятившийся большой и сунул ее к самому носу компаньона.

Этот воинственный и вместе с тем оскорбительный жест не возымел должного воздействия. Высокий откинул голову назад, отстраняясь от не совсем приятного сооружения, осторожно отвел руку Юрочки в сторону.

— Юрочка, — с нежностью сказал он. — Я тебя прошу: будь добренький — уйди! Ты можешь понимать русский язык?

— Сам уходи! Сматывайся! — свирепея, заорал Юрочка.

— Давай не будем, — примиряюще сказал высокий и, выхватив из кармана колоду карт, ловко перетасовал ее. — Тяни...

— Так, да? — недовольно, но уже более спокойным голосом спросил Юрочка.

— Закон! — ответил высокий.

Юрочка потер в нерешительности ладонь о ладонь и выхватил из колоды карту.

— Валет! — захлебываясь от радости, крикнул он.

Высокий бросил на карту косой взгляд, кивнул головой, мол, вижу, снова перетасовал карты, отдал их Юрочке; он тоже потасовал, затем снял добрую половину колоды, еще раз потасовал и протянул высокому. Высокий осторожно запустил пальцы в колоду и не спеша протянул карту.

— Туз, — безразличным голосом, не отрывая от компаньона глаз, сказал длинный. — Моя дама. Смойся! Валяй с обыском...

Надя поняла, что больше нельзя терять ни мгновенья, и со всех ног бросилась в гостиную. За ней с криком ринулись бандиты. Она кинулась к тому креслу, где находились оставленные винтовки, но их уже не было...

— Помогите! — в отчаянии закричала Надя.

С лестницы прогремел выстрел, и она увидела там студента. В руках у него была винтовка, вторая висела за плечом.

— Беги! — крикнул он. — Сюда беги!

Надя кинулась вверх по лестнице.

Тем временем опешившие вначале от неожиданного выстрела Юрочка и его компаньон открыли беспорядочную револьверную стрельбу по беглянке и невесть откуда появившемуся человеку, захватившему их винтовки.

Обручев и Надя притаились за выступом на втором этаже у самой лестницы. Сквозь просветы невысокой балюстрады они хорошо видели всю гостиную и имели возможность следить за каждым шагом Юрочки и высокого, тогда как громилы могли лишь догадываться об их местонахождении. Скрываясь за мебелью, грозя и ругаясь, Юрочка и высокий изредка постреливали — должно быть, заряды у них подходили к концу. У Обручева патронов тоже было немного — в карабине ни одного, а в магазинной коробке винтовки после сделанного выстрела осталось четыре. Обручев знал твердость своей руки и меткость глаза: среди офицеров полка он считался превосходным стрелком. Ему было вполне достаточно двух патронов, чтобы уложить находящихся внизу бандитов, он и первым выстрелом мог ухлопать одного из них, а это скорее всего был бы высокий, первым бежавший за Надей. Но Обручев этого не сделал, намеренно послал пулю так, чтобы она никого не задела. И жалел, что не мог влепить каждому из них. Понимал — нельзя.

Стоило ему взглянуть на вошедших, как он разгадал их, хотя они и понацепили на себя изрядно кумача. Юрочку он раньше не встречал, а высокого видел у полковника Рубасова и знал, что это уголовник, вор и убийца Сашка Бондарь, только что освобожденный из тюрьмы по приказу все того же полковника Рубасова. Обручев хорошо его запомнил.

Увидев, что бандиты ушли в столовую и не взяли с собой винтовок, он в первое мгновение даже глазам не поверил — такой невероятной показалась ему удача! Им овладела мысль — захватить винтовки. Обручев стал ждать подходящего момента, и такой момент наступил. Когда Бондарь, настроив гитару, рванул струны, поручик бесшумно спустился вниз, схватил оружие и через несколько мгновений был уже снова наверху. Торопливо проверил патроны — в карабине ни одного, в винтовке полная обойма. Теперь, в случае чего, просто так его не возьмешь!

Увидев, как из столовой выполз Василий и, пошатываясь и заплетаясь ногами, побежал к выходу, Обручев подумал, что это неспроста.