— В противном случае бумага неизбежно разбухает, а на переплетах выступают почкообразные отеки и мелкие пузырьки, похожие на прыщики или герпес.
Елене была выделена небольшая солнечная комната, когда-то предназначавшаяся для служанки. Приземистый ночной столик и шкаф орехового дерева дышали гостеприимством, перины и свежие простыни обещали спокойный сон. Договор подразумевает проживание, питание и скромное денежное вознаграждение. Что касается обязанностей по ведению хозяйства, то компаньонка могла бы взять на себя покупку продуктов и живых цветов, топку изразцовой печки в особо холодные дни, но без строгих обязательств, по настроению... А вот обязательно и безусловно ей придется помогать хозяйке разбираться с многочисленными воспоминаниями. По мере того как слоями осаждалось время, старой даме становилось все труднее и труднее приводить в порядок даже самое необходимое из того, что хранила ее память.
— Суконной тряпочкой следует устранить желтоватые пятна...
— Отпаривание в растворе питьевой соды, чайная ложка на стакан воды, поможет вернуть блеск...
— Ради предосторожности сузьте или обшейте затененные и распоротые места...
— Засыпьте их сухой лавандой или заполните зрелыми каштанами...
— Да и пыль к старому так и липнет...
Лишь спустя несколько дней, когда Елена привыкла к новому месту и более или менее познакомилась с расположением комнат и порядками в доме, Наталия Димитриевич добавила:
— Господи, боже мой, я совсем забыла самое важное! По вечерам, а можно и днем, не сомневаюсь, что мы с вами договоримся, когда именно, мне бы хотелось, чтобы мы вместе с вами читали. Все остальное можно делать как вздумается, а вот насчет чтения хотела бы попросить вас быть особо внимательной. Вашу предшественницу даже трудно было назвать компаньонкой, настолько она оказалась поверхностной. Когда она неслась вперед сломя голову, перескакивая через строки и даже страницы, я еще терпела, старалась нагнать ее. Но вот когда она начала засыпать над книгой или же весьма невнимательно следить за текстом, мне пришлось с ней любезно расстаться...
Это дополнительное требование было высказано как бы мимоходом и показалось Елене невинным. Подумав о книгах на английском, стоявших в застекленной части полок, она даже понадеялась, что рядом со старой дамой сможет продолжить занятия этим языком, необходимым ей для отъезда. Определенные и неопределенные артикли, слово за словом, фраза за фразой, степени сравнения прилагательных, образование времен, формы неправильных глаголов, читая вслух, она лучше запомнит. Может быть, еще и поэтому она так неосмотрительно согласилась:
— Конечно, я буду стараться.
7
Стоял прошлогодний декабрьский день, тоже понедельник, с давних пор самый подходящий день для начала любого дела. Хозяйка предложила девушке выбрать плетеный садовый стул из нескольких стоявших в библиотеке, стул, который с этого дня будет считаться Елениным. Сама села напротив, взяла очки с необычно увеличивающими стеклами, предварительно тщательно протерев их, надела на нос и перестала моргать. Совместное чтение предполагало целый ряд мелких предварительных действий.
— Нужно всегда быть прилично одетым, никогда не знаешь, кого можешь встретить... — сказала она, застегивая пуговицу своего классического выходного костюма и без всякой необходимости поправляя свежезавитые волосы.
— Там время сжато, бывало так, что здешние пять минут длились целый час, а бывало и наоборот, наши системы измерений там не имеют силы, так что можете спокойно не обращать внимания на часы, можете вообще их снять... — предупредила она компаньонку.
— Откройте третью главу, там течет река, к которой я часто хожу, мне кажется, она хорошо подходит для вводных комментариев, — заключила старая дама и протянула девушке одну из двух книг с одинаковым названием.
Елена все это время боролась с изумлением. На замечание о необходимости прилично одеваться она покраснела, ее матерчатые теннисные туфли, несомненно, не соответствовали пониманию моды госпожой Наталией. Услышав рассуждения относительно времени, она смущенно расстегнула ремешок ручных часов и сунула их в карман своей тонкой спортивной куртки. Но когда она поняла, что совместное чтение подразумевает одновременное чтение одной и той же книги, более того — одних и тех же страниц, то не смогла побороть впечатления, что поступки госпожи Димитриевич опасно колеблются на самой грани здравого рассудка. Но, снова взглянув на ее старческое лицо, на спокойно-зеленые глаза и блаженную улыбку, она не смогла сделать ничего другого, кроме как кивнуть головой в знак согласия.
— Итак? — спустя некоторое время услышала она, безуспешно пытаясь сосредоточиться на тексте, находящемся у нее перед глазами.
— Итак?! — повторила она, надеясь выиграть время и не понимая, чего, собственно говоря, от нее ждут.
— Итак, мне интересно услышать, что вы скажете, как вам нравится? — спросила старая дама
— Ну, нравится... — протянула она неопределенно.
— Нравится?! Неужели это все, что вы можете сказать?! — Наталия Димитриевич разочарованно смотрела на компаньонку. — Но вы ведь видите эту гладкую поверхность воды?
— Нет... то есть да, — быстро поправилась девушка, найдя спасение в глазах старой дамы, где, увеличенная стеклами очков, поблескивала мощная река, спокойствие которой нарушалось лишь пульсацией сильного течения на самой ее cередине.
— Сейчас вы поймете, почему я так люблю приходить туда. Кроме того, немного августа в декабре совсем не повредит моим суставам. Речь идет о двух мирах. Достаточно похожих и достаточно непохожих одновременно. О водном бассейне того, второго, а точнее, первого достоверных сведений нет, так что трудно сказать, от чего зависит, пересыхает или, наоборот, выходит из берегов там какая-нибудь река... — начала рассказ старая дама, довольная тем, что наконец-то нашла настоящую собеседницу.
В тот понедельник, в декабре, в ее глазах можно было увидеть отражение августовского зноя. Трепетание ивовых листьев, дрожь птенца в гнезде, свитом на носу вытащенной на берег и забытой там лодки, солнечные блики на ряби воды, жар камышей на другом берегу и сероватую голубизну мощного горного хребта, далекие перевалы, покрытые вечными снегами... Когда старая дама повернула голову, в ее глазах мелькнуло и подрагивавшее отражение контуров одного-единственного дома, двухэтажного и ярко-бледно-желтого, нереально уединенного на мягком возвышении посреди поросшей лесом долины. В комнате теперь было гораздо теплее, чем тогда, когда они начали чтение, пахло большой водой, которая столетиями, возможно от самого сотворения мира, течет неизвестно откуда и неизвестно куда...
Елена стала пользоваться невинной уловкой и в других случаях, когда ей надо было представить доказательства того, что она внимательно следует за немного странной дамой. Попросту говоря, некоторые фрагменты текста она иногда читала по ее взгляду, все реже задавая себе вопрос, как это возможно, что там она встречает нечто такое, о чем в книге не упоминалось. В конце концов, успокаивала она свою совесть, ее служба в том и состояла, чтобы оправдать бесхитростные ожидания госпожи Наталии Димитриевич. И такое безобидное потворство ее странностям не требует уж очень больших усилий. Кроме того, совесть успокаивало и то, что в старческих глазах молодая компаньонка даже без увеличивающих стекол очков видела радость. И при всем этом большая часть дня оставалась в ее распоряжении для того, чтобы продолжать готовиться к отъезду.
— I shall, you will, he will, she will, it will... — учила она английский в своей маленькой комнатке, стараясь быть как можно тише и постоянно откладывая момент, когда придется сообщить старой даме о своих конечных планах.
— We shall, you will, they will... — учила она по обычному стандартному словарю, тому самому, где есть краткий очерк грамматики, без малейшего сожаления концентрируя особое внимание на твердом усвоении способа образования простого будущего времени от глагола быть.