«Натеял», – ни с того, ни с сего подумал Альф и непроизвольно проводил взглядом выходящего из зала скалета. Не успела дверь захлопнуться за Хурстом, как ослепительная вспышка мелькнула перед глазами врача. Он даже ослеп на мгновение, а когда зрение вернулось, ощутил неприятную, ноющую тяжесть в затылке. «Если я и сегодня не высплюсь, завтра окаменею без всякого колдовства, – подумал Альф, непроизвольно потирая затылок, – доконали меня эти ночные бденья. Типичное переутомление, так и до депрессии рукой подать». Он вздохнул и вновь принялся за еду.

– Вы полагаете, Гарди заодно с посланцем, господин? – подал голос бэсс.

– Я полагаю, что скалет исчез и никто не знает, где он. Либо он развеян в прах, и об этом стоит знать его родным, либо он союзник Илая, а это уже небезынтересно для нас, – ответил Таур и вернулся к разговору с Арси. – Так ты уверен, что посланец не проявлял враждебности по отношению к Кире?

– По-моему, он даже не заметил девушку, господин, – советник вновь и вновь проигрывал в памяти появление в саду Инсилая. Вспомнилась вдруг удивленная физиономия неизвестно как выбравшегося из каменной ловушки Ронни, выглянувшая из-за спины посланца. – Но мне показалось, что его ученик… кажется, он знал ее раньше.

– А он где? – немедленно осведомился Таур и, не дождавшись ответа, продолжил. – С ним я бы тоже не отказался побеседовать. – Он обернулся к страже у дверей. – Эй, где ученик волшебника?

– Ищут, господин, – немедленно доложил старший по караулу.

– Ищут, – скептически повторил Магистр, – понятно, ну, подождем.

– А нет тут у Вас лазейки, где можно проскочить без сканирования? – поинтересовался вдруг Синг.

– Арси? – немедленно переадресовал вопрос Магистр. – Что у нас с выходами?

– Я полностью закрыл крепость на выход, если никто не отменял мой приказ, покинуть Сан Палисс невозможно без колдовства.

– А с колдовством? – Таур не скрывал сарказма. – Посланец-то наш из практикующих волшебников, он без магии, наверно, даже дышать не умеет.

– Он практикующий волшебник с клеймом раба на спине, – между делом напомнил советник. – Он не выйдет из крепости ни с колдовством, ни без оного, господин.

– Без оного… – рассеянно повторил Таур, думая о чем-то своем. – Значит, у него одна дорога – ящеричный переход. Советник, – Магистр посмотрел на Арси, – принесите из моего кабинета положение об императорских рабах, там, наверняка, должно быть и про ящеричную пещеру. Заодно, узнайте, не объявился ли Гарди. Да, и велите поторопить Хурста, что-то он слишком долго ходит.

– Да, господин, – Арси встал из-за стола и, отвесив легкий поклон магистру, пятясь, пошел к двери.

Таур, наконец, обратил внимание на ломящийся от яств стол и положил себе на тарелку внушительный кусок копченой осетрины с розовато-перламутровым срезом, пару маслин и веточку орегано. «Эстет, – мелькнуло в голове Альфа, – натюрморт, достойный кисти Ван Меера, – тут же поймал себя на мысли, – кто такой Ван Меер?» – понял, что выпил сегодня слишком много и жестом отказался от белого вина, предложенного одной из служанок, легкими тенями круживших вокруг стола.

– Синг, ты, случайно, не в курсе, как относится переход к императорским рабам? – лениво ковыряя золотой вилкой нежнейшую осетрину в старинной, китайского фарфора тарелке, поинтересовался Магистр.

– Я? – удивился бэсс. – Нет, господин. Небеса миловали.

– Я не о тебе лично. Просто мой братец обожает публичные мероприятия. Может, Сэтх и на эту тему референдум устраивал?

– Нет, господин. Во-первых, в Бэсснии нет рабов, а, во-вторых, если б они и были, вряд ли кому-то из них пришло бы в голову искать политического убежища в Ваурии.

– Ну да, – усмехнулся Магистр, переходя к белому вину, – у вас же есть много пограничных переходов.

– И, кроме того, нет ни одного раба, господин, – с едва заметной улыбкой добавил Синг.

Глава 29

Илка бесцельно слонялась по осиротевшему дому. Сперва Илай, потом Локи, а вот теперь Алиса… Хоть и провела здесь девочка всего несколько дней, Илка успела к ней привязаться.

«Все будет хорошо, – уговаривала себя Волшебница, отпихивая ногой возмущенно взвизгнувшего павлина, которому она в задумчивости чуть не отдавила хвост, – все будет хорошо. Локи найдет Илая, Алиса встретит их обоих, у них все получится. Если случится что-то экстраординарное, я узнаю об этом первой – совет пошлет в Альвар Наблюдателя, а Наблюдатель это я. Раз я еще дома, в Альваре все спокойно».

– Да пошел ты! – она снова оттолкнула павлина. Птица, возомнившая себя на нервной почве боевым петухом, так и норовила клюнуть девушку за ногу.

Илка ретировалась с террасы, решив со склочным павлином не связываться. Волшебница еще немного побродила по дому, размышляя о том, что происходит в Запределье, потом ноги сами принесли ее в комнаты брата. Она редко заходила сюда, Илай не жаловал праздных посетителей. Илка подозревала, что свое редко выдававшееся свободное время он проводил в каком-то никому не ведомом мире, полностью сотворенном его фантазией. Свою вымышленную реальность Волшебник тщательно оберегал от незваных гостей, не пуская туда даже Локи, не говоря уж об Илке и всех остальных. Характер у ее братца был весьма вздорный, так что связываться с ним желающих не наблюдалось. Но сегодня Илка была наверняка застрахована от неожиданного возвращения Инсилая и имела возможность не спеша рассмотреть тайны его быта.

Волшебница распахнула дверь и в полнейшей растерянности замерла на пороге. По сравнению с тем, что творилось в комнатах Илая, развалины Трои можно было считать отелем класса суперлюкс. Пол был завален какими-то осколками и черепками, с потолка свисала паутина, стены, правда, приятно контрастировали с царящим здесь разором и радовали глаз черным с золотой прожилкой авантюрином.

«Он рехнулся, что ли? – с ужасом глядя на это царство смерти, думала Илка. – В такой обстановке может жить только сумасшедший! На кладбище и то веселее. Нет, такое даже для него слишком. Может, он свою келью заколдовал, уходя, чтоб не любопытствовал народ? – Она просканировала пространство, но не обнаружила даже намека на волшебство. Илка поняла. – Здесь все держалось на магии, смерть Инсилая перечеркнула его работу. Волшебник умер, его волшебство развеялось в прах. Черепки на полу – это то, что осталось от ваз и другого стекла и фарфора, купленного за наличный расчет. Когда канул в Лету наколдованный интерьер, все реальное просто рухнуло на пол. А стены… ну, стены-то ставил Локи, а с ним, слава богу, ничего не случилось. Умер, – Илка похолодела от этой мысли, – нет, невозможно. Локи никогда не надеется понапрасну. Нежели он не заглянул сюда, прежде чем отправиться в Запределье? И зачем ему Алиса, если с Илаем покончено? Нет. Уж кто-кто, а Локи наверняка не мог допустить такой грубой оплошности. Этот погром еще ничего не значит. Ни-че-го». Она прошла через то, что совсем недавно было великолепной гостиной и распахнула дверь в кабинет. Здесь не изменилось почти ничего, видимо, колдовства при обустройстве интерьера Инсилай не применял, либо это было колдовство Локи. Впрочем, какое там колдовство. Обстановка была более чем скромной. Стол, стул и книги. Великое множество книг. По магии, по технике волшебства, по истории, психологии, химии и алхимии. «Неужели он их все прочитал? – Илка провела пальцем по корешкам. На запылившихся фолиантах остался отчетливо видимый след. – Эту библиотеку за девять жизней не прочитаешь! Или он себе два века намерял? О, господи…». На глаза вдруг попался маленький грустный клоун. Будто приветствуя появление Илки, он тихонько раскачивался на цепочке, зацепленной за абажур настольной лампы. Волшебница сразу узнала его. Это был любимый брелок Инсилая. Одно время он с ним практически не расставался, утверждая, что клоун приносит ему удачу и скрашивает трудовые будни. Илка всегда недоумевала, как может эта грустная физиономия скрасить чью-то жизнь, но наводить справки у брата не рискнула, почти наверняка зная, что нарвется на очередную колкость. Брелок этот Илай собственноручно приобрел в волшебной лавке еще в бытность обучения на чародея за сумасшедшие тогда для него деньги – девять мерлинов. О, она прекрасно помнила этого пестрого клоуна. Брелок не знал в своей жизни ни одного ключа, зато почти всегда болтался на джинсах Инсилая, надежно прицепленный к заднему карману. Память – странная штука, существующая по неизученным законам. Целые годы может безжалостно предать забвению, вычеркнет, будто не было, а то – наоборот, выхватит вдруг какие-то мгновения и растянет на целую жизнь. Десяток кадров из многокилометровой пленки цветными яркими пятнами…