– Здесь напитки только дамам подают, – прервал раздумья Волшебника голос Ронни, – или остальные тоже могут надеяться?

– Ты пить хочешь, или надеяться? – уточнил Инсилай.

– Ты очень обидишься, если я дам тебе по затылку чем-нибудь тяжелым, вроде Арси или скалки? – с невинным видом поинтересовался подмастерье.

– Не трожь советника, бездельник! – зыкнул Волшебник и тут же добавил заискивающе-сладким тоном трактирного полового. – Чего изволите?

– То же самое.

– Легко.

В руках у Ронни сам собой возник полный сока бокал. Подмастерье быстро сделал несколько жадных глотков и тут же возмутился, недоуменно таращась на апельсиново-желтый цвет напитка:

– Да это же вода!

– Правда? – равнодушно удивился Инсилай. – Ну, значит не вышло. Бывает. Сам знаешь, в нашем ремесле без накладок не обойдешься.

– Эй! – Кира насторожилась. – Что ты там лопочешь про накладки? Они у тебя, случайно, не с моим кольцом?

– Обыкновенная! – ничего не слыша вокруг, бушевал Ронни.

– А тебе что, мертвенькой предложить? – огрызнулся Волшебник, он вдруг четко понял, кому обязан своей смертью. Не вычислил, не догадался, не понял. Это был момент истины. Он просто знал, и все.

– Хватит, – не обращая внимания на нытье подмастерья, Кира решительно встала с камня. – Давай сюда, пока не доломал. – Она направилась к Инсилаю.

– Да я уже сделал, – не моргнув глазом, солгал Волшебник. – Все в порядке. – Он незаметно повернул камень в перстне, выставив нулевое перемещение. – Давай, пробуй!

– Прямо сейчас? – оторопела Кира. – У меня ж с собой ни денег, ни документов.

– Так это же просто проба. Давай туда и обратно, пока я здесь, оно ж с обратным ходом.

– Ну, давай, – неуверенно согласилась Кира и, чуть помедлив, надела кольцо на левую руку.

Ничего не произошло. Только едва ощутимо дрогнул воздух на поляне, мини-смерчем скользнув у ног Киры.

– И что? – она в ярости уставилась на Инсилая. – Да я тебя в ночной горшок превращу, народный умелец! Ну, я дура! Знала же, что от тебя, подлюки, кроме гадостей, ничего не дождешься, и опять в ту же лужу двумя ногами!

– По-моему, ты преувеличиваешь, – пожал плечами Инсилай, одарив Киру невинным взором.

Дью, воочию наблюдавший судьбу Арси, не спускал глаз с пальцев Волшебника. Приобщиться с его помощью к музыке камня полковник не жаждал. Ронни, так и не решивший для себя, кто тут прав, кто виноват, ограничился тихим посапыванием. Кира, переодела кольцо на другую руку, убедилась в его полной неполноценности и, окончательно выйдя из себя, попыталась что-то метнуть в своего однокашника. Инсилай заметил ее движение и на всякий случай поставил мысленную защиту. Чем именно она в него целилась, молнией или чем похуже, осталось неизвестным: ничего не вышло. Медное кольцо гарантировало своему обладателю только полную безопасность, права колдовства в Запределье не обеспечивая. Кира удивленно посмотрела на свою руку и перевела взгляд на Инсилая.

– Что ты еще сделал, чудовище, – почти прошипела она, кипя бессильной яростью, – ну что ты за скотина!

– Да я-то чем виноват?! – Волшебник поднял руки вверх, будто собрался сдаваться. – Что за манера валить с больной головы на здоровую?

– Ты хочешь сказать, что колдовать я по собственной инициативе разучилась?

– Ах это…, – он возвел глаза к небу, – видишь ли…

– Если опять собираешься соврать, так абсолютно напрасно, – нетерпеливо перебила Кира, – ни одному твоему слову больше не верю, трепач-любитель! Что ты сломал в кольце? Ну, пока я тебя не убила!

– Да не ломал я ничего, – отмахнулся Инсилай, – я только повысил порог его чувствительности, чтоб увеличить точность. Видно, что-то сфонило при перемещении, побочный эффект, ничего не поделаешь. Точность координат перехода прямо пропорциональна реакции на внешние раздражители, это даже учащимся первой ступени известно. А насчет колдовства… у них тут… в отеле, что-то вроде заповедника. Любое волшебство считается неприличным. Принудительный этикет.

– То-то ты на каждом шагу приколдовываешь!

– Это другое дело, я тут… работаю. Правда, полковник? – он покосился на Дью.

– Именно так, штатным шаманом, – подтвердил Гар-ди, начинавший потихоньку звереть от вынужденной привязки к местности. – На полставки.

– Докатился, – проворчала Кира, – ты б еще сантехником пристроился в местном гареме, по совместительству.

– Пробовал, – сохраняя убийственную серьезность, сказал Инсилай, – не берут. Говорят, морально неустойчив. Но это мерзкая клевета.

– Ну, разумеется, – хмыкнула Кира, – ты у нас девушка честная.

Айка и помыслить не могла, что события станут развиваться столь благоприятно. Помощь, оказанная ей отцом, была воистину бесценной.

Корн сделал невозможное. Он не только нейтрализовал Локи, что само по себе было весомой поддержкой, Маг предоставил дочери реальный шанс на победу, пусть и не самую честную…

Надеть на Локи кольца магического бессилия оказалось совсем несложно: наручники, как и все остальные волшебные предметы, разработанные в канцелярии Высшего, были крайне просты в управлении. Куда более сложной задачей было выманить Мага из Сан Палисс, где ему мог оказать помощь Инсилай. Но и здесь, хвала судейским, проблем не возникло. Отражатель перемещений, которым Айку предусмотрительно снабдил Корн, легко доставил ее и Локи в весьма отдаленный уголок Альвара, где можно было особо не церемониться, опасаясь магистрального контроля. Правда, совсем некстати с ними увязался какой-то оборванец, но он был явно не из наблюдающих.

«Теперь Посланник, – рассуждала Айка, черной чайкой несясь над морем. – Отец особо подчеркнул, что Илай ни при каких обстоятельствах не должен вырваться отсюда. Его возвращение в Эйр будет равносильно катастрофе: полетит столько голов… и ее, Айкина, будет одной из первых. Хорошо им там распоряжаться чужими головами, – забыв о благодарности, злилась Отшельница, – побыли бы хоть денек в моей шкуре! Как я этого чертова посланца остановлю, когда его защищает сам Мерлин? Я даже кольца на него надеть не могу, хоть они и позвякивают в моем кармане? Видите ли, эта живучая сволочь под иммунитетом миссии, и арестовать его могут только по законам Ва-урии, а никак не по определению с Эйра. Можно подумать, что, по большому счету, Запределье – какая-то неведомая заграница, а не задворки эйрских территорий. Чепуха какая-то! Нет, даже если я наизнанку вывернусь, мне с этим негодяем не совладать. С ним даже Магистр вничью сыграл. Куда уж мне до Таура, хоть и с поддержкой Высшей канцелярии. Да прежде чем я чихнуть успею, Илай меня с землей сравняет, если угораздит ему на глаза попасться. Он и так уже что-то заподозрил, а уж если узнает про Локи… К черту Локи. К черту посланца. Кто в этой чертовой дыре может считаться властью? Арси? Таур? Не будет меня слушать Магистр, даже если магические колечки для Посланника я преподнесу ему на хрустальном блюдечке. У Таура, как у Локи, никому не ведомый кодекс чести и непредсказуемая реакция на простейшие проблемы. Как бы самой в собственных наручниках не оказаться. Значит, Арси. У советника с моралью попроще, хотя тоже не гарантия. Он ведь только по указке хозяина действует. По собственной инициативе муху не прихлопнет, они, мухи, видать, у Таура считанные, как мои чудеса. Как же уговорить его играть по моим правилам? Как объяснить ему, что всякая власть всегда договорится с другой властью? В том-то и беда, что советник не власть. У настоящего хозяина не бывает психологии раба, а Арси, хоть и держит в страхе всю страну, такой же раб, как и все остальные в империи Магистра. На теле Инсилая тоже клеймо раба, но, увы, только на теле. Не поставишь Волшебника на колени, даже если изломаешь болью и ненавистью его человеческую сущность… Вот, дьявол, наваждение какое-то, опять о нем. Да гори он синим пламенем, со всеми своими сущностями, как рабскими, так и свободными! Идиотские законы. Чтобы хоть что-то поиметь в Запределье, необходимо все потерять в другом мире. И землю, и рабов, и даже любой сарай в Альваре могут приобрести в собственность только граждане Ваурии и их ближайшие родственники. Знать бы об этом до собственного рождения, может, и удалось бы уладить проблему с родней, а теперь что делать, когда уже дуреха здоровая, а из родственников в Запределье, как на грех, только пыль под ногами, и то, если априори принять заявление, что все мы прах от праха.