За прилавком копошится с веником упитанный законопослушный налогоплательщик Джон Смит Вессон. В магазин входят Мазанхан с кейсом в руках и Найхал, сын Нальхана. Азиаты хмуро обходят витрины с выложенными на них образцами оружия. Наконец Мазанхан останавливается напротив хромированного М 16.

Мазанхан (показывая на ружье). Скажи, уважаемый, сколько стоит это прекрасное ружье?

Джон Смит Вессон. Увы, но я не могу продать вам это оружие без соответствующего разрешения. Таков закон.

Мазанхан. Я понимаю вас. А сколько у вас есть таких прекрасных ружей?

Джон Смит Вессон (поправляя). Автоматов. Ну штук семь.

Мазанхан. А Калашниковых нет?

Джон Смит Вессон. Почему же нет?! Пять есть. В превосходном состоянии.

Мазанхан. А «драгунова» нет?

Джон Смит Вессон. Три. Еще есть два «Дегтярева».

Мазанхан. Это хорошо.

Джон Смит Вессон. Это очень хорошо, но все равно продать не могу. Законы очень строгие.

Мазанхан. Это правильно, что строгие. Законы должны быть строгие. Мне нужно двадцать Калашниковых, десять «Дегтяревых», десять «драгуновых», двадцать М 16, десять беретт, десять «узи», по десять ящиков патронов ко всем моделям, два ящика гранат и десять «игл». Все возьму в три цены.

Джон Смит Вессон (деловито). Покупатель всегда прав. Когда и куда?

Мазанхан (выкладывая на прилавок из кейса три тугих «кирпича» стодоллоровых купюр). Завтра, здесь, он заберет. (Показывает на Найхала, сына Нальхана.)

Джон Смит Вессон. Я все экземплярчики сам протру тряпочкой, проверю. (Достает гранату и начинает ее протирать тряпочкой.)

Мазанхан (отбирая у него гранату и тряпочку). Да уж, будьте так любезны. С гранатами поосторожней, пусть будут не такие чистые. Потому что не в каждом деле требуется, чтобы все сразу случилось. Вот я женат на своей второй жене двадцать лет, так мы после свадьбы три года друг другу стихи наизусть читали, а уже потом у нас пять сыновей и две дочки родились. А все почему?! Потому что мы отнеслись к нашему союзу с особым уважением. Без уважения к своему товару вы, уважаемый Маузер, без башки останетесь, а мы без вашего товара. Что заставляет нас страдать внутренне.

Джон Смит Вессон (восхищенно). Знаете, когда вы говорили, у меня глаза на все открылись. Теперь-то я точно понимаю, как жить дальше.

Мазанхан и Найхал, сын Нальхана, кланяются законопослушному налогоплательщику и покидают магазин.

В салоне самолета, летящего утренним рейсом, находилось только трое неазиатской внешности — стюардесса и до смерти напуганная пожилая семейная пара. Все остальные пассажиры — в абсолютной расовой, интеллектуальной и эстетической родственности. Ужас пожилой семейной пары возрастал по мере удаленности самолета от земли. Дело в том, что время от времени кто-то из азиатов вставал и шел к задраенному люку запасного выхода, принимая его за дверь туалета. А люди эти были как на подбор, рослые, плечистые, мускулистые и невероятно упрямые. Они так усиленно рвали за ручку запасного выхода, что пожилая пара ни на секунду не сомневалась в трагическом исходе их юбилейного путешествия. В конце концов не менее их напуганная стюардесса просто прикрыла своим телом люк запасного выхода и стояла так все пятнадцать часов, до приземления, с табличкой в руках. На табличке она от руки нарисовала стрелку и подписала: «Туалет там».

Подвыпивший Макс сидит на своем обычном месте и, как всегда, повествует своему постоянному собеседнику (Квентину Тарантино).

Макс. …Короче, еле ушли от этого гада. А диск у него остался. Взял у азиата «брюлик» и проглотил.

Тарантино. Ух ты! Хи-хи-хи, прикольно! А дальше?

Макс. Чего ж тут прикольного? Диск-то у Зизу.

Тарантино. Хи-хи-хи, это-то и прикольно! Ты же обещал, что только для свадьбы. Хи-хи-хи! Твои проблемы.

Макс (грустно). Обещал. Но я думаю, что азиаты этого Зизу потопчат. Они пятьдесят человек вызвали. Каждый — по сто двадцать кило и мастер спорта по стендовой стрельбе и дзюдо. У Зизу большая лажа.

Тарантино. Хи-хи-хи! А когда они его рвать будут?

Макс. Завтра.

Тарантино (соглашается). Хи-хи-хи! Это очень клево! Хи-хи! Возьми меня с собой! Хи! Хи! Хи! Я это на «цифру» сниму. Хи-хи-хи! Это будет мегаприкольно! Хи! Хи! Хи! Монголо-татарское нашествие на Голливуд! Квентин на белом верблюде! Хи! Хи! Хи!

Макс. Возьму. А не боишься?

Тарантино. Чувак! Это моя жизнь! Хи-хи-хи! Я им маечки и кепочки подгоню со своим лейблом. Хи! Хи! Хи! Это будет прикольно! Они умирали с пулеметами в руках и в кепочках Великого Квентина! Хи-хи-хи!

Мазанхан и Найхал, сын Нальхана, с задумчивым видом прохаживаются вдоль рядов выставленных на продажу автомобилей. Из здания офиса к ним спешит Менеджер по продажам с папкой в руках.

Менеджер по продажам. Что вам угодно, господа?

Мазанхан (показывая на джип «вранглер»). Нам угодно вот такие машины.

Менеджер по продажам (деликатно уточняя). Машину. А какой вы цвет предпочитаете? Желаете в кредит или оплатите наличными? Салон кожаный или велюр? Цвет. Кондиционер?

Найхал, сын Нальхана. Машины. Пятнадцать штук. Любой цвет, любой салон. Без лобовых стекол, иначе мы можем порезаться. Платим вперед наличными.

Менеджер по продажам (приятно пораженный объемами покупки). Будет сделано. Когда желаете забрать?

Найхал, сын Нальхана. Завтра утром. Без стекол.

Менеджер по продажам. Завтра?! (Чешет затылок.) Ну завтра так завтра, тогда деньги сегодня.

Мазанхан (выгружая на капот джипа три «кирпича» стодолларовых купюр). Молодец! (Найхалу, сыну Нальхана.) Учись, как надо вести дела. (Менеджеру.) Не хочешь овец продавать?

Менеджер по продажам. Очень хочу.

Мазанхан. Машины сделаешь — ты принят.

Менеджер по продажам. Все будет сделано. А овцы для чего?

Найхал, сын Нальхана. Для мяса и шкур.

Менеджер по продажам (мечтательно глядя на азиатов.) Овцы! Конечно, я хочу — для шкур. Очень хочу.

Мазанхан. На прощание, уважаемый, я хочу рассказать вам одну семейную притчу. Мне ее рассказал дедушка Номто, когда я стал в овчарне мужчиной. Дедушке Номто рассказал эту притчу его дедушка, а его дедушке — его прадедушка. Один молодой ученик очень хотел стать учеником старого шамана и изменить «точку сборки». Он пришел к шаману и сказал ему об этом. На что мудрый шаман ответил ему: