К этому можно добавить, что в наши дни экскурсоводы в бывшем лагере смерти Освенцим рассказывают, что при наступлении советских войск руководство, охрана и «сотрудники» лагеря, широко практиковавшие опыты над живыми людьми, в том числе изучая их выживаемость в ледяной воде, эвакуировались из Польши на лайнере «Вильгельм Густлофф». Первая же торпеда советской подлодки взорвалась в районе их размещения на судне, буквально разорвав многих на куски, другие же закончили свою жизнь в ледяной воде.

Возвращаясь к приведенной выше вырезке из шведской газеты, следует отметить, что, скорее всего, эта газета действительно от 20 февраля 1945 года, так как:

– 20 февраля 1945 г. был вторник, поэтому попавшие в поле этой газетной вырезки четыре сообщения шведского телеграфного агентства ФНБ (в том числе одно со ссылкой на ТАСС и одно со ссылкой на Рейтер), помеченные одним и тем же днем – воскресеньем, выглядят совершенно естественно и являются самой свежей на тот момент информацией, если учесть, что по понедельникам эта газета не выходила;

– в той же газете напечатана заметка корреспондента газеты «Обсервер» под названием «Иден должен провести конференцию в Италии», где упоминается о том, что условия выхода из войны Италии надо решать с учетом закончившейся Крымской конференции. Эта конференция, известная также под названием «Ялтинская», проходила с 4 по 11 февраля, итоговое заявление глав правительств было подписано 14 февраля 1945 г. Из этого следует, что воскресенье, которым помечены все информации, – это 18 февраля 1945 г. Непонятно другое – почему информация о событии, произошедшем целых две с половиной недели тому назад, подается как свежая сенсация в солидной газете («Афтонбладет» без перерывов выходит с 1830 г.)? Почему эта публикация появляется в шведской газете лишь через пять дней после возвращения подлодки С-13 на советскую базу, расположенную на территории Финляндии? Почему об «атаке века» в то время не было ни единого сообщения в советской прессе?

На все эти вопросы еще предстоит найти ответы.

Январский поход не был последним походом подлодки С-13 под командованием Маринеско в Великой Отечественной войне.

В свой последний боевой поход С-13 вышла 20 апреля 1945 г. и вернулась из него лишь 23 мая. В «Истории КПЛ С-13» Маринеско указал, что был приказ «о занятии подводной лодкой позиции 75 миль на зюйд-ост от маяка Фальудден с задачей уничтожения транспортов и военных кораблей противника» (при такой позиции С-13 никак не могла оказаться южнее 56-й параллели). Непонятно, почему и в каком качестве на борту подлодки в этом походе находился начальник Подводного плавания Балтийского флота контр-адмирал А. М. Стеценко. То ли в качестве наставника, дабы не допустить новой выходки Маринеско, подобной погружению на грунт у причала своей базы, то ли для обеспечения выполнения какого-то особого задания, о котором Маринеско не был поставлен в известность по ряду причин. В пользу второго варианта говорит тот факт, что за этот поход были награждены лишь два его участника: контр-адмирал Стеценко, получивший орден Нахимова, и юнга Золотарев, вполне возможно выполнявший функции его вестового и получивший медаль Нахимова. И хотя некоторые члены экипажа С-13 иронизировали по этому поводу: мол, надо же адмиралу, командовавшему подводным флотом Балтики, хоть разок за всю войну выйти в подводное плаванье, хотя бы специально для получения боевой награды, – я допускаю, что Cтеценко имел вполне серьезное задание, которое было им успешно выполнено, о чем и свидетельствует награждение его высоким морским орденом. Но вот каким оно было, это задание?

Из записей Маринеско в «Истории КПЛ С-13» следует, что по непонятным причинам его подлодка за все длительное время апрельского похода ни разу не атаковала ни одного вражеского судна. Зато сама была четырежды атакована вражескими подводными лодками, в том числе однажды несколькими сразу. Удивительно, что вопреки обыкновению С-13 ни разу не вступила с ними в бой, а защищалась лишь уклонением от торпед, увеличением хода и погружением. Однажды С-13 была даже атакована самолетом, названным Маринеско в «Истории КПЛ С-13» ФВ-198 (это неточность в записи, скорее всего, это был «Фокке-Вульф-189»).

Совершенно другую картину этого похода С-13 и оценку действий ее командира дает в заключении о нем командир дивизиона подводных лодок капитан 1-го ранга А. Е. Орел:[154]

Комдив А. Орел утверждает, что во всех семи случаях атака С-13 была сорвана по вине ее командира: «не смог открыть люка», «не перешел в темную часть горизонта», «берег батарею, боясь что ее придется заряжать несколько ночей подряд», «якобы установил… что находится вне предельного угла атаки», «неправильно определил сторону движения», «атаковать не сумел из-за неправильного маневрирования». И это все о советском Подводнике № 1, победителе в «атаке века»?!

Ему вторит вышестоящий начальник – командир бригады подводных лодок Курников:

Ну и как все это понимать? Первое, что напрашивается: общими усилиями командование доказывает Маринеско, что он достоин не звания героя, а скорее строгого наказания. Но не слишком ли дорого обходится такое «воспитание», если «в воспитательных целях» последнюю «эску» Балтики не пожалели и многократно поставили ее вместе с экипажем под угрозу гибели?! И еще одна странность. В заключении А. Орла не указана ни одна торпедная атака по С-13, а в «Истории КПЛ С-13» А. Маринеско записал, что их было четыре c 14 пущенными по лодке торпедами. Причем Маринеско, охарактеризованный комдивом и комбригом как полный «неумеха», сумел-таки уклониться от всех этих торпед без потерь и даже повреждений. А ведь C-13, шедшую в надводном положении, еще атаковал и самолет, сбросивший на нее 4 бомбы, а после того, как она начала погружение, стрелявший по ней из всех пушек и пулеметов.