Так Фабан вторично спас Вела. Он велел тогда развязать веревки, ткнул Вела кулаком в живот, рассмеялся. И вот теперь они едут и едут по бесконечной, высохшей под солнцем равнине, которую конные люди зовут степью. Да, хороший человек Фабан. Лучше других конных людей. Вот почему Вел и помогает ему во всем: чистит его коней, увязывает вещи, приносит воду. Может быть, Фабан больной, сам работать не может? Потому и толстый такой? Все может быть. А Велу работа не в тягость. Пусть Фабан на подстилке валяется, жир копит.

Едет на коне Вел, зорко степь оглядывает, на жирную спину Фабана смотрит. Толстый, а на коне ловко сидит! Они, бородатые конные люди, кафами себя называющие, с малых лет на безрогих лосях ездить приучены. Зато бегать совсем не умеют. Ноги у них коротие. А из луков стреляют метко и копья хорошо бросают.

Вот вдали деревья стали видны. Не велик лес, только вдоль реки тянется, а все-таки радостно его видеть. Так бы и помчался туда, в лесную прохладу. Нельзя, Фабан не пустит. Он старший над всеми воинами. Его слушаться надо.

В траве появилась хорошо протоптанная широкая тропа. На нее Фабан и повернул. Большая тропа, сразу три конных воина рядом по ней могут ехать. Трава выбита копытами коней. Видно, часто ездят по этой тропе.

Оглянулся Фабан, свистнул, пустил своего коня бегом. Трясет на бегу. Шагом лучше ехать. А вскачь пуститься — еще веселей. Но тогда кони устанут быстро.

Как село солнце, остановились у брода через небольшую, тихую речку, к которой привела широкая тропа. Развели костры, стали мясо каждый себе над огнем жарить. Только Вел, как всегда, сначала для Фабана еду готовил, потом уже для себя.

Стемнело. С той стороны реки голоса послышались, стук копыт, скрип какой-то. Воины Фабана взялись за оружие, начали с теми, что на другом берегу, перекликаться. Потом снова к кострам вернулись.

— Хорошие люди едут. Готовь много мяса! — приказал Велу Фабан.

Вытащив из кожаного мешка освежеванную тушу барана, Вел приготовился было рубить ее на куски, да так и застыл с поднятым топором в руке. От реки к лагерю двигались привязанные к быкам удивительные, непонятные устройства. Вел бросил топор, пошел посмотреть, что это такое. Оказалось — передвижные жилища: два больших, сколоченных из досок круга, между ними настил, а на нем — жилище из войлока. Да, умны, хитры конные люди! Очень удобные жилища придумали. Дождь ли, ветер — тепло в них. Где остановились, там и дом. Только не годятся такие жилища в лесных местах, где вены живут. Не проехать им между деревьями.

— Эй! — закричал Фабан. — Чего стоишь? Мясо готовить надо!

Гость Фабана, с такой же, как у него, большой бородой клином и длинными, до плеч, волосами, только не жирный и ростом повыше, улегся на подстилку рядом с Фабаном. Начали жареное мясо есть, красный хмельной напиток из кожаного мешка пить. Двое едят и пьют, остальные сидят, смотрят. У воинов Фабана свои, отдельные, костры. И лежат они без подстилок. И мясо сами себе жарят. И коней сами чистят. Все так, как нужно. Один Фабан ничего сам не делает, только ест, пьет да на шкурах валяется. И гость его тоже. Никак Вел привыкнуть не может к такой несправедливости: кто ничего не делает, тому все самое лучшее достается! Почему?

Вел отошел от костров, сел на ствол старого, упавшего в воду дерева. Листья у дерева такие же, как у ивы. И пахнет оно так же, как ива. А ствол толстый, как у дуба. Никогда Вел таких больших ив не встречал. Все здесь другое. И деревья, и трава, и даже звезды на небе. «Черпак» совсем низко к земле опустился, и «Дорога предков» в небе не так проходит. Чужое небо над Велом. И земля чужая. Черная, в трещинах вся, сухая и твердая. И трава тоже сухая, колючая. Только осока на берегу речки зеленая, сочная. Ей хорошо: у воды растет.

Раздевшись, Вел вошел в теплую, тихую речку, с головой окунулся в воду. Набрав в пригоршни ила, стал растираться им, смывать накопившиеся за долгие дни степного похода пот и грязь. Хорошо! Почему конные люди воды боятся? А вены воду любят. Даже зимой, когда лед на реке, натопят сильно жилище, плеснут водой на очажные камни и, раздевшись, в пару тела греют. Потом наружу выскакивают, в снегу катаются. Вот бы снегу сюда! Ночь уже, а все равно жарко, душно в степи. Даже вода в речке и та теплая.

Спугнув жирную водяную крысу, Вел вырвал прошлогоднюю камышинку, вылез на берег. При свете луны сделал из камышинки дудочку-пищалку, на каких в детстве играл. Хорошо поет дудочка, жалостно. Про далекие родные леса напоминает, про костры весенние у воды, про Весу, про цветы и душистые, как мед, травы в лугах… И опять сами собой слова песни пришли:

Еще хотелось спеть про сухую, выжженную солнцем степь, про то, как Бала убили, да пьяный голос Фабана помешал:

— Эй ты, раб! Перестань выть.

Откуда Фабану прежнее имя Крисса известно? И кому он кричит? Никого нет рядом с таким именем… Вел подошел к костру. Пахло кислым вином и горелым мясом. Фабан и гость лежали на подстилках, обгладывая бараньи кости.

— Эй, раб! — опять закричал Фабан. — Глухой стал?

— Меня зовут Вел, а не Раб. Где ты видишь Раба?

— Ха-ха-ха! Ты слышал, Сукул? — подмигнул Фабан гостю. — Он не раб! Ха-ха-ха!

Толстый живот Фабана так и прыгал от смеха.

— В город приедем, продам тебя, на золото обменяю. Слышишь? Ты большой, сильный. За тебя много денег дадут.

Совсем одолели Фабана Духи вина. Глупые, бессмысленные слова говорит. Как можно Вела на что-то обменять? Разве он бронзы кусок, или соль, или шкурка бобровая? Смешно даже. Плюнул Вел и от костра отошел, спать улегся.

И приснился в ту ночь Велу город: большая, глубокая яма. А вокруг нее на обрыве люди стоят. И то один, то другой вниз срывается, в яму падает, прямо в гущу каких-то шевелящихся тварей… А Фабан тянет Вела к обрыву, вниз показывает. «Прыгай, — кричит, — там соль! Много соли!»

Город совсем не таким оказался. Множество жилищ, сделанных из камней, стоят вплотную друг к другу. У жилищ деревья растут за каменными оградами. И людей много. Разные люди. Одни в белых одеждах красивых, другие почти голые. У одних оружие и украшения удивительные, блестящие, у других ничего нет; руку к прохожим за едой протягивают, по глазам видно, что голодны. А над головами у них на деревьях плоды висят разные. Ешь — не хочу! Всем бы хватило. Но голодные люди их почему-то не трогают.

Перед тем как войти в город, Фабан приказал Велу сойти с коня. Так и шел теперь Вел, ведя за головные ремни двух коней — своего и Фабана. А все остальные воины на конях, как и Фабан, ехали. Узкий, выложенный плоскими камнями промежуток между стоящими в ряд каменными жилищами вывел их на большое пустое место, где толпилось множество людей и животных. Быки, кони и еще какие-то маленькие кони с большими ушами стояли привязанные к вкопанным в землю столбам. На подстилках из камыша и соломы лежали целые горы разных плодов. В другом месте на столбах висели ободранные туши быков, баранов и целые связки битой птицы. В третьем — рыба разложена всякая. Еще дальше — шкуры и кожи, украшения из меди и бронзы, глиняные горшки разной формы, большие и маленькие. У Вела глаза разбежались. Может быть, не на соль лучше меха обменять, а на что-нибудь другое? Бронза ведь даже нужнее роду, чем соль. А тут у всех воинов ножи с бронзовыми рукоятками, большие, широкие. Вот бы на пушнину их обменять!

Впереди Вела и Фабана шли три воина, расталкивая толпу. Подошли к тому месту, где никаких товаров не было. Одни только люди стоят. Мужчины и женщины, старые и молодые. У многих такие же, как у Крисса, ошейники бронзовые. И одежда такая же, как у него была. Вокруг них люди в белых тонких одеждах ходят, трогают их руками, в рот заглядывают. Смешно стало Велу. Зачем это? Как дети малые. Ну что во рту интересного?