— Не хочу, чтобы меня прощали, — отозвался Дэн грубовато.

— Возможно, ты все же захочешь этого, когда посидишь и спокойно подумаешь в одиночестве о своем поступке. Я не стану говорить тебе сейчас, как я удивлен и разочарован, но потом я приду к тебе и поговорю с тобой в твоей комнате.

— Это ничего не изменит, — сказал Дэн. Он хотел произнести свои слова с вызовом, но не смог — перед ним было такое печальное, огорченное лицо мистера Баэра, — и, приняв его слова за распоряжение, Дэн покинул комнату, словно чувствовал, что не может дольше оставаться.

Но ему было бы полезно остаться, так как мальчики говорили о случившемся с таким искренним огорчением и удивлением, что это могло бы тронуть его и заставить просить прощения. Никто, даже Нат, не обрадовался, узнав, кто виноват, так как, несмотря на все его недостатки, а их было множество, всем в Пламфильде теперь нравился Дэн, так как под его грубой внешностью скрывались мужские добродетели, которыми мы восхищаемся и которые любим. Миссис Джо считала себя главной опорой, так же как и воспитательницей Дэна, и она приняла близко к сердцу то, что ее последний и самый интересный мальчик оказался таким нечестным. Кража — это было уже плохо само по себе, но лгать об этом и заставить другого страдать от несправедливых подозрений — это было еще хуже, и уж совсем обескураживала его попытка вернуть деньги потихоньку, так как свидетельствовала не только о недостатке смелости, но и о способности обманывать, предрекавшей плохое будущее. Еще больше огорчал ее решительный отказ Дэна обсуждать случившееся, просить прощения или выразить раскаяние. Дни проходили, он занимался своими уроками и работой, молчаливый, угрюмый, нераскаявшийся. Словно наученный печальным опытом Ната, он не просил ни у кого сочувствия, отвергал попытки примирения со стороны мальчиков и проводил свободные часы, бродя по полям и лесам, стараясь найти товарищей в птицах и животных, что удавалось ему лучше, чем большинству мальчиков, так как он знал и любил природу.

— Если так пойдет и дальше, я боюсь, он опять убежит. Он слишком молод, чтобы выносить все это, — сказал мистер Баэр, расстроенный тем, что все его усилия помочь Дэну оказались безрезультатны.

— Совсем недавно я была уверена, что ничто не заставит его уйти от нас, но теперь готова ко всему. Он так изменился, — отозвалась бедная миссис Джо, которая оплакивала своего мальчика и была безутешна, так как он сторонился ее больше чем кого-либо, и только смотрел на нее умоляющими и одновременно свирепыми глазами дикого животного, попавшего в капкан, когда она пыталась поговорить с ним наедине.

Нат следовал за ним как тень, и Дэн не прогонял его так резко, как других, но говорил, как всегда с грубоватой откровенностью:

— У тебя теперь все в порядке, а обо мне не беспокойся. Я могу вынести это лучше, чем ты.

— Но я не хочу, чтобы ты оставался совсем один, — обычно отвечал Нат, очень печально.

— Мне так нравится, — и Дэн уходил, подавляя порой вздох, так как ему все же было одиноко.

Проходя однажды через березовую рощу, он набрел на компанию мальчиков, которые развлекались тем, что влезали на высокие молодые деревья и раскачивали их так, чтобы можно было соскользнуть на землю, когда гибкие ветви склонятся почти до земли. Дэн приостановился, чтобы посмотреть на забаву, не выражая желания присоединиться к ней, и стоял так, пока не подошла очередь Джека. Тот, к несчастью, выбрал слишком большое дерево, и, когда раскачался, оно только немного нагнулось, оставив его висеть на опасной высоте.

— Слезай по стволу, тебе не спрыгнуть! — крикнул ему снизу Нед.

Джек попытался двинуться по суку в обратном направлении, но его руки скользили. Он дрыгал ногами, извивался, хватался за ветки, но все было напрасно, и, оставив все усилия, он повис, обессиленный и запыхавшийся, беспомощно вскрикивая:

— Держите меня! Помогите! Ой, сейчас свалюсь!

— Да ты убьешься насмерть! — взвизгнул Нед, обезумев от страха.

— Держись! — крикнул Дэн и, ломая ветки, полез по стволу, а затем по длинному суку, пока почти не добрался до Джека, смотревшего на него со страхом и надеждой.

— Теперь слезайте оба, — сказал Нед, приплясывая от возбуждения под деревом, в то время как Нат стоял рядом, протянув руки к Джеку, в безумной надежде предотвратить его падение.

— Этого я и хочу; отойдите в сторонку, — отвечал Дэн холодно и с этими словами всем своим весом пригнул дерево ближе к земле.

Джек благополучно соскользнул с ветки, но, избавившись от половины своего груза, береза тут же взлетела вверх, да так внезапно, что Дэн, раскачавшийся, чтобы спрыгнуть, не удержался и тяжело упал на землю.

— Ничего не сломал, сейчас все будет в порядке, — сказал он, садясь, немного бледный и оглушенный ударом, когда мальчики столпились вокруг него, полные восхищения и тревоги.

— Ты молодчина, Дэн. Ты меня спас, — воскликнул Джек с благодарностью.

— Ерунда, — пробормотал Дэн, медленно поднимаясь.

— Не ерунда, и я пожму тебе руку, хоть ты и… — Нед подавил готовое вырваться обидное слово и протянул руку, чувствуя, что это красивый жест с его стороны.

— Я руку подлецам не пожимаю, — и Дэн отвернулся с презрительным видом, заставившим Неда вспомнить о сцене у ручье и удалиться с не слишком достойной поспешностью.

— Пойдем домой, Дэн, я тебе помогу, — и Нат ушел с Дэном, оставив остальных обсуждать подвиг, размышлять, когда Дэн "оправится", и в один голос заявлять: "Пропади они пропадом, эти деньги Томми — столько от них неприятностей!"

Когда мистер Баэр вошел в класс на следующее утро, у него был такой счастливый вид, что мальчики удивились, и у них, право же, возникла мысль, что он сошел с ума, когда он подошел прямо к Дэну и, взяв его обе руки в свои и сердечно пожимая их, заговорил, не переводя дыхания:

— Я все знаю, и прошу у тебя прощения. Это так на тебя похоже, и я так люблю тебя за это, хотя никогда не следует прибегать ко лжи, пусть даже и ради друга.

— Что такое? — воскликнул Нат, так как Дэн не сказал ни слова, только выпрямился и поднял голову, словно какая-то тяжесть упала с его плеч.

— Дэн не брал деньги Томми! — почти выкрикнул мистер Баэр, так он был рад.

— А кто же их взял? — спросили мальчики хором.

Мистер Баэр указал на одно пустующее место в классе. Все смотрели на незанятый стул широко раскрытыми глазами, но с минуту никто не говорил — все были так удивлены.

— Джек убежал домой сегодня рано утром, но оставил вот это, — и в наступившей тишине мистер Баэр прочитал записку, которую нашел привязанной к ручке двери своей спальни, когда проснулся.

Это было не слишком изящное послание, плохо написанное, с множеством клякс и очень краткое, но для Дэна это была драгоценная бумага, и, когда мистер Баэр сделал паузу, мальчик подошел к нему и сказал чуть сдавленным голосом, но с ясным, открытым взглядом, в искренней, уважительной манере, которой они старались научить его:

— Теперь я могу сказать, что мне очень жаль, и я прошу вас простить меня, сэр.

— Это была ложь во спасение, Дэн, и я не могу не простить тебя, но, ты видишь, ложь никогда не приносит пользы, — сказал мистер Баэр, положив руки ему на плечи и глядя на него с выражением любви и облегчения.

— Она помогла удержать мальчиков от желания мучить Ната. Вот для чего я это сделал. Он был совсем несчастен. Мне было не так тяжело, — объяснил Дэн, словно радуясь возможности высказаться после упорного молчания.

— Как мог ты решиться на такое?.. Но ты всегда был так добр ко мне, — запинаясь, вымолвил Нат, чувствуя огромное желание обнять друга и заплакать — и то, и другое возмутило бы Дэна до последней степени, так как, по его мнению, обниматься и плакать подобало только девчонкам.