—  И тогда твоему отцу не пришлось бы возвращать ему долг, так? — взяв Катарину за плечи, я осторожно отодвинул ее в сторону. — Мне пора идти. А тебе уже пора быть на дороге в Аннеслей.

Мне показалось, Катарина сейчас даст мне пощечину, но вместо этого она разразилась яростным криком, от которого заколебалось пламя свечей:

— Не хочу тебя больше знать, никогда, слышишь?!!

— Увидимся в Аннеслее, — с этими словами я плотно прикрыл за собой дверь.

Вздрогнул, услышав, как с другой стороны в нее что-то врезалось со звонким грохотом, и, не оглядываясь, быстро пошел к выходу.

В ЗАМКОВОЙ СКАЛЕ

—  Я не могу, сэр Гринлиф. Никак не могу... Это попросту невозможно!

—  Подумай еще разок, — я скрестил руки на груди и сверху вниз посмотрел на Вольфа, всем своим видом давая понять, что разговор будет закончен только тогда, когда я получу правильный ответ.

До сих пор все ответы молодого стражника оказывались неправильными.

Парень облизнул губы, огляделся по сторонам и снова попробовал меня вразумить:

—  Его держат даже не в городской тюрьме, а в пещерах под Замковой Скалой. В темнице выставлена тройная стража. Господин вице-граф сегодня сам провел там весь вечер, наблюдая за пыткой...

Я быстро взглянул на солнце, опускающееся за скалу.

— Локсли что-нибудь сказал?

— Ни словечка. Ни о том, где он прячет сокровища, ни о своих сообщниках. Вот почему, даже если вы сумеете до него добраться... — Вольф в который раз торопливо оглянулся, чтобы убедиться — мы по-прежнему одни в тупике между домами без окон. — Даже если вы сумеете до него добраться, из этого не выйдет толку. Локсли сейчас не сможет идти, не то что бежать. Сменившиеся со стражи парни говорили — теперь знаменитый разбойник не поднимет лук, даже если ему пообещают за это помилование, свободу и спасение души...

Вольф охнул, когда я вдруг схватил его за ворот и крепко прижал спиной к стене дома.

— А теперь послушай меня! — глядя ему в глаза, тихо проговорил я. — Ты покажешь мне вход в пещеры и объяснишь, как выбраться оттуда за городской палисад.

— Я не...

— Иначе вице-граф узнает, что отец рассказал тебе, где разбойники прячут награбленное добро!

Сын Дикона разинул рот.

—  Но он мне ничего не рассказывал!..

—  Объяснишь это шерифу, когда тебя вздернут на дыбу, — я отпустил парня и тряхнул за плечо, стараясь привести в чувство, — уж больно у того был ошарашенный вид. — Чтобы заполучить эти деньги, шериф наверняка наплюет даже на иммунитет барона Лекока!

Какое-то время Вольф продолжал ошеломленно таращиться на меня, пока его неторопливый ум не подсказал нужный аргумент.

— Но ведь я тоже могу рассказать, что вы...

— Давай, — я мотнул головой в сторону выхода из тупика. — Иди, расскажи всем, что я — Маленький Джон, «правая рука» Робина Гуда» как поется в балладах. Если очень постараешься, может, шериф тебе поверит. Тебя утешит, если я отправлюсь в пыточную вместе с тобой?

Вольф начал переминаться с ноги на ногу. Он делал это так долго, что мне захотелось снова схватить парня за ворот и как следует потрясти.

— Х-хорошо, — наконец пробормотал молодой стражник. — Я покажу вам вход в пещеры. Но поклянитесь Господом нашим, который умер на кресте, что не выдадите меня, когда вас схватят!

— Клянусь Христом и всеми его двенадцатью апостолами, — я поднял руку к небу. — Пойдем.

Толчком направив сына Дикона в нужном направлении и двинувшись следом, я подумал, что парень унаследовал не только неторопливость и рассудительность, но и честность своего отца. Он даже не сказал «если вас схватят». Он сказал «когда».

Больше века назад, проходя через Ноттингем, чтобы подавить восстание в Йорке, Вильгельм Завоеватель приказал своему сыну построить замок на возвышающейся над городом скале. Старые деревянные укрепления уже давно были заменены каменными, но Замковая Скала по-прежнему оставалась то жилищем, то тюрьмой для царствующих особ[35], а испещрявшие ее многочисленные пещеры служили норманским хозяевам города так же исправно, как прежде служили саксонским.

Никто не мог сказать, сколько всего насчитывалось под Ноттингемом этих пещер и соединяющих их ходов, но из века в век им находилось какое-нибудь применение. Там устраивали винные склады, темницы и пыточные камеры, казармы для стражи или просто кладовые. В городской тесноте ценился каждый дюйм, и самая старая гостиница в Англии, «Путь в Иерусалим», частично располагалась в одной из таких пещер у северного склона Замковой Скалы.

Но мы с Вольфом подошли к скале с другой стороны.

— Вот вход для стражи, — сын Дикона показал на большое отверстие, забранное решетчатой железной дверью. — Есть еще и другие выходы, говорят, один из них ведет в темницы прямо от подножия королевского замка... Но выходов за городскую стену я не знаю, клянусь!

— Ладно, верю. Когда свижусь с твоим отцом, передам ему от тебя привет, — хлопнув напоследок Вольфа по спине, я двинулся к указанному входу.

И в самом деле, откуда парню, выросшему в Эдвинстоуне, знать бесчисленные ходы, в которых путались даже старожилы Ноттингема? Может, среди этих старожилов и встречались настоящие знатоки каменного лабиринта, но мне некогда было их отлавливать. Поэтому я был благодарен Вольфу уже за то, что тот довольно толково описал путь к темницам. Моей ближайшей целью было теперь добраться до подземной тюрьмы, а там, как говаривал брат Тук, — audentes fortuna juvat[36]!

Начало пути оказалось настолько легким, что я на каждом шагу ожидал подвоха от чересчур расщедрившейся судьбы.

И это Вольф называл «тройной стражей»?!

Может, стражников и вправду было втрое больше обычного, но на месте начальника караула я бы никогда не стал размещать их по двое в далеко отстоящих друг от друга изгибах каменных коридоров. Голоса переговаривающихся караульных служили мне путеводной нитью вдобавок к объяснениям сына Дикона, и я быстро проходил один пост за другим, оставляя позади бесчувственные тела тех, кто при виде меня сначала удивлялся, потом принимался задавать вопросы и уж только потом пытался меня остановить. Да, пока мне везло так, словно за мной присматривала сама Богородица!

Я в любую секунду готов был пустить в ход меч, но до сих пор ухитрялся обходиться без него, поэтому продвигался вперед не только быстро, но и тихо. Боковые ответвления коридора как нельзя лучше подходили для того, чтобы прятать в них выведенных из строя противников, связанных их же собственными поясами, с кляпами из одежды во рту. Следующая смена караула намечалась после заката, и к тому времени, как стражников найдут, я рассчитывал оставить за собой только затихающее эхо шагов...

Голоса впереди заставили меня притормозить. Я шел как можно осторожнее до тех пор, пока за очередным поворотом не замерцал свет, а голоса не приблизились настолько, что стало слышно каждое слово.

На этот раз болтали не двое, а как минимум пятеро. Один из них шепелявил и был предельно зол.

— Опять вше иж-жа этого ублюдка, штоб его черти как шледует припекли в аду! — ругался шепелявый. — В прошлый раж шериф чуть не швернул мне иж-жа него шею, теперь грожится вждернуть меня на дыбу, ешли негодяй не заговорит! Как будто это моя вина, што...