Но теперь я не собирался тратить время на то, чтобы отругиваться. Еще двадцать ярдов... Еще десять... Поворот!

Чуть не разорвав удилами губы коня, я направил его вправо, наискосок вверх по склону. Измученный скакун двигался судорожными рывками, путаясь в торчащих из земли корнях деревьев, вверху качалось красное небо, внизу все громче раздавался топот копыт. Слетев с седла, я потянул за поводья, помогая отчаянным усилиям взмыленного гнедого. Если мы не перевалим через край раньше, чем наемники вылетят из-за поворота, их арбалеты сделают из нас неплохой гуляш...

Последний рывок — и мы оказались наверху.

Я быстро повел коня прочь от края, но не успел сделать и пяти шагов, как топот внизу прервался оглушительным треском, и из оврага выхлестнули людские вопли, перемешанные с таким же диким лошадиным визгом.

Мне не нужно было заглядывать в ров, чтобы понять, что произошло. Спеша обогнать друг друга, пятеро всадников вырвались из-за поворота и на полном скаку влетели на тонкий настил из сухих ветвей, скрывавший глубокую яму со вкопанными на ее дне длинными заостренными кольями.

«Яма Вегеция». Королевские лесники правильно сделали, что заключили с аутло мир.

Отдающиеся от стен яра крики могли вывернуть наизнанку кого угодно, но я сам когда-то помогал готовить эту зверскую штуку и знал, что душераздирающие звуки вскоре смолкнут. Ловушка, описание которой великоученый фриар Тук вычитал у древнеримского литератора Вегеция, не предполагала долгой агонии. Даже закованный в броню конь, упав с порядочной высоты на часто вбитые шестифутовые колья, протянул бы не дольше пяти-шести секунд, — что уж тогда говорить о человеке!

Вряд ли у кого-нибудь из наемников был шанс вовремя остановиться, чтобы избежать смертельного падения, не говоря уж о том, чтобы выжить в мясорубке внизу, но, когда крики смолкли, я глубоко вздохнул и снял висящий у седла арбалет. Поправил на поясе прямоугольный колчан с болтами, сделал еще один глубокий вдох и начал медленно спускаться в ров.

Над Шервудом давно уже не бывало таких великолепных закатов. Ярко-красные, золотисто-желтые и карминные полосы полыхали буйным пожаром, земляная дорога казалась посыпанной желто-красным песком. За очередным поворотом на фоне закатных сполохов обрисовался темный силуэт деревянной церквушки, но я не стал торопить коня, который плелся усталым шагом. Опоздали мы или нет — в любом случае теперь не имело смысла спешить...

Знакомый свист и глухой стук заставили меня быстро натянуть поводья. Одна стрела воткнулась под ноги гнедому, вторая завибрировала в стволе ближайшего дерева.

—  Хей! Это я, Джон Литтл! — я поднял руки, вглядываясь в деревья возле тропы.

Несколько мгновений лес хранил молчание, потом раздался легкий шорох, и передо мной возникли Дик Бентли и Кеннет Беспалый — оба с натянутыми луками, оба готовые выстрелить в любой момент.

—  О-о-о! Посмотрите, кто к нам пожаловал! — Бентли скривил губы в самой мерзкой из своих ухмылок. — Сам Рейнольд Гринлиф! Командир наемников! Хозяин Аннеслея! А где же ваши люди, доблестный рыцарь? Прячутся в лесу?

Кеннет молча обрыскал взглядом просветы между деревьями и снова настороженно уставился на меня.

— Мои люди остались в «яме Вегеция» в Лисьем Яру, — коротко ответил я.

— Так яма сработала?!

Этот басовитый рык мог принадлежать только одной личности на свете, и сия личность выступила из-за дерева справа с арбалетом в руках и с широкой улыбкой на лице.

—  Ловушка и вправду сработала?! — радостно повторил брат Тук. — Я же говорил — мудрость давно умерших древних поможет живым!

Голос фриара еще не успел отзвучать, как на пороге церкви появились Вилл Статли с перевязанной головой, обряженный в алый плащ Аллан-э-Дэйл и Робин Локсли в венке из плюща, — хоть они и выскочили из храма Божьего, все трое держали готовые к бою луки.

Монах продолжал радостно сиять, но остальные смотрели на меня так, словно в любой момент готовы были вцепиться мне в глотку.

— А где Барсук? — я торопливо обежал глазами шервудских «волков».— Он?..— увидев шагнувшего на порог церкви Дикона с рукой на перевязи, я облегченно вздохнул и медленно спешился. — Он жив...

— Да, тебе следовало бы получше поднатаскать своих людишек, сэр Рррейнольд Гррринлиф! — наступая на меня, прорычал Вилл.

— Подожди, — Робин вдруг опустил лук и тронул моего крестного за плечо. — Дай ему сказать.

— Сказать?! Из-за него нас всех чуть не прикончили, а мы еще должны слушать его трепотню?!.. — рявкнул Статли.

Но я уже начал говорить, не дожидаясь, пока он заткнется, — а закончил свой рассказ среди всеобщего гробового молчания.

Первым нарушил тишину Робин Гуд:

— Ты уверен, что причетник мертв?

— У меня не было времени проверить, — коротко ответил я.

— Ладно, потом кто-нибудь позаботится об этом, а пока... — Локсли широко улыбнулся и протянул мне руку: — Добро пожаловать на мою свадьбу, Джон!

— Ха, а что я вам говорил! — воскликнул фриар. — Lupus pilum mutat, non mentem![32]

Брат Тук светился подобно полной луне, однако взгляды большинства лесных стрелков не потеряли своей настороженности.

— Я бы все-таки убрался отсюда, Робин, — буркнул Дик, трогая пальцем тетиву лука. — В Иствуде тоже есть церковь, священник которой любит золотишко не меньше здешнего...

— Нет. Мы сыграем свадьбу здесь и сейчас, — твердо заявил Локсли. — Марианна не отправится ни в какой Иствуд!

— Робин?

Быстро обернувшись, я увидел на пороге церкви маленькую кудрявую светловолосую девушку в таком же лиственном венке, какой красовался на голове Локсли.

Робин в два счета оказался у порога и подхватил девушку на руки.

—  Джон, познакомься с моей невестой, Марианной. Марианна, это Маленький Джон.

Густо покраснев, невеста Робина Гуда подняла на меня голубые, как летнее небо, глаза.

Да, причетник был прав — ей уже подходило время рожать, но все равно она выглядела совсем девочкой. И, поймав взгляд, который бросил на свою невесту главарь аутло, я только сейчас до конца поверил — причетник не врал. Локсли действительно собирался сыграть сегодня свадьбу, даже если бы все стражники, наемники и аланы шерифа сорвались с цепи, чтобы этому помешать.

 СВАДЬБА РОБИНА ГУДА

Церемония длилась недолго и была скомканной и неловкой. Священник старался не смотреть на живот невесты, но на его лице было ясно написано, что он обо всем этом думает. Однако вокруг полукругом стояли молчаливые, не склонные к шуткам стрелки, и, бросая на них быстрые опасливые взгляды, святой отец задал все положенные вопросы, на которые Марианна отвечала очень тихо, не поднимая глаз.

Едва прозвучали последние слова обряда и жених с невестой обменялись поцелуями, Робин подхватил молодую жену на руки и понес к выходу из церкви.

Вилл Статли сунул священнику горсть монет, и все мы вывалились следом за молодыми из затхлого полумрака в полыхающий над Шервудом многоцветный закат.

Всю дорогу от церкви до Оленьей Лощины Робин нес Марианну на руках. Не только потому, что ей трудно было бы идти в таком положении, но и потому, что обе ее ноги оказались перевязаны полосами холста. Только на левую ногу поверх повязки был надет истрепанный кожаный башмачок, сквозь повязку на правой проступала засохшая кровь.