И потому он не особенно удивился, когда к нему подсел невысокий человечек. В отличие от стража, этот был малозаметен не из-за применения магии, а от природы, наделившей его весьма серой внешностью. Кто-то — страж был на девять десятых уверен, кто именно — натренировал этого человечка на тихую, вкрадчивую манеру двигаться и особую цепкую наблюдательность. Для других посетителей "Стрелы и мишени" человечек казался чем-то вроде табурета или другого предмета обстановки, но Эхагес заметил его сразу, как вошёл. И человечек стража — тоже.

— Здравствуй, Эхагес из Серых.

Голос подошедшего был негромок, но внятен. И уже в трёх шагах превращался в мутное бессмысленное бормотание. Не подслушаешь.

— Здравствуй и ты, шпион.

— Вижу, ты поел. Не хотел беспокоить тебя прежде времени…

— Благодарю за деликатность. В чём дело?

— Мне это не известно. Всё, что я знаю — адрес. — Человечек ровно на одну секунду показал клочок бумаги с тремя столбцами знаков. — Тебя там ждут. Для беседы.

— Когда?

— В любое время.

— Кто?

— Это не моё дело, страж. Ты придёшь?

— Нескоро. Дела, знаешь ли.

Человечек кивнул и сгинул в направлении заднего хода. Эхагес бросил на стол пару монет, вышел из трактира, завернул в переулок и растворился в воздухе.

А возник из воздуха, расставаясь с Волной, на хорошо знакомом склоне Триглавого пика.

Удивительное дело: этот мир, причём мир населённый, он посещает уже в четвёртый раз, а знает о нём меньше малого. И из тех существ, кто здесь обитает, знаком — теперь — только с одним: крылатым Свободным. Или, как говорил Ворон, пасситме.

Может, с поисков этого знакомца и начать?

Эхагес уплотнил Мантию Скитальца (автоматическое действие, почти не зависящее уже от сознания) и взмыл к зениту. Летун, х-ха… Но теперь подниматься в воздух было очень легко. Раздражающе легко. Будь с этим связано хоть какое-то усилие, пусть едва заметное, но напряжение сил… Но увы! Бездонный источник Мощи, сокрытый внутри него, просто не замечал таких трат.

Словно пытаясь оторваться от этой неприятной лёгкости, Эхагес полетел быстрее. Потом — ещё быстрее. Если бы Гес просто падал, увлекаемый притяжением тверди, скорость его при этом была бы много меньшей. Потоки взбаламученного воздуха с тщётной яростью бились в ореол Мантии и свивались позади в прозрачные рваные нити, постепенно слабея.

Минуло около минуты. Когда человек бросил взгляд вниз, Триглавый пик вместе с более мелкими соседями показался ему не больше кулака. Горизонт знакомо выгибался. Часть сознания, хранившая в себе язык Сферы, сообщила: "Высота около двадцати пяти километров, нижние слои стратосферы".

И ещё: "Так я скоро на низкую орбиту выйду…"

Но орбита, хотя бы и низкая, была Эхагесу не нужна. Ему требовались источники магии, связанные с золотистыми точками, кружащими в воздухе, как и он, только много ниже. Гес слегка модифицировал зрение (ещё один "подарок" от Ворона: магическая дальнозоркость) и, повиснув под углом градусов в сорок, принялся разглядывать пейзаж внизу.

А начав, невольно задержал дыхание.

Какая красота… какая отточенная, прозрачная, льдистая красота!

Триглавый пик оказался частью не просто обширного горного хребта, а целой горной системы. Вздыбленные каменные складки широкой полосой отделяли почти совершенно голые скалистые нагорья от плодородных зелёных холмов. Но Долина Жара Глубин — чаша, полная влажных горячих дымов и сернистых выделений — казалась чужеродным вкраплением на лике земли, не относящимся ни к горам, ни к нагорьям, ни тем более к плавным зелёным холмам. Геолог изумился бы, глядя на вулканическую котловину посреди уже немолодых складчатых гор. Эхагес не был геологом, но чувствовал некую неправильность в том, что видит, даже острее. В конце концов, он, в отличие от геолога, мог отчётливо почувствовать внушительный "поток" магии, втягиваемый в тёмные недра как раз на месте Долины. Что само по себе было жутковато.

Кому или чему там, в глубине, требуется столько магии? И на какие цели идёт она?

Но разгадывание загадок не было целью Эхагеса. В своём путешествии по мирам рядом с Владыкой он видел достаточно загадок, чтобы почти полностью утратить праздное любопытство. Сейчас Летун искал пасситме — и, найдя золотистую точку в отчётливом ореоле сил, облегчающих полёт, устремился к ней быстрее сокола, падающего на добычу. На подлёте стало ясно, что перед ним не знакомый Свободный, а другой — чуть покрупнее, с заметно разнящимся рисунком сознания. Но человек не повернул. Тот или не тот крылатый, думал он, — разница невелика.

Очень скоро ему пришлось понять, как он ошибался.

Незнакомый пасситме заметил Геса за половину йома. Заметил бы и раньше, если бы не направление, с которого к нему приближался человек. Если паришь повыше иного орла, вряд ли будешь ждать, что к тебе подберутся сверху. Реакция крылатого Эхагесу не понравилась (хотя, если вспомнить слова насчёт "охотников за перьями", была вполне объяснима). Пасситме развернулся и начал набирать высоту; судя по всему, он готовился к смертельной схватке.

Эхагесу вовсе не улыбалось тратить время на такую ерунду. Он остановился (насколько это было возможно между землёй и небом) и широко распахнул руки в мирном жесте.

Увы, этот знак не был замечен, как и волны доброжелательности, испускаемые Эхагесом. Крылатый гигант не колебался ни секунды. Страж отлично чувствовал исходящую от него волну гнева, смешанную с решимостью и жаркой угрозой. Вот пасситме развернулся снова, не выпуская человека из виду, и всё стремительнее заскользил навстречу.

"И что теперь?"

Двести шагов. Дистанция всё меньше. Сто пятьдесят шагов. Сто…

Пасситме плюнул.

С приёмами магической защиты у Эхагеса было неважно. Теоретически он, со своими бездонными резервами силы, мог выставить непробиваемый щит. Но проверять на практике, насколько непробиваемыми окажутся его щиты, стражу не хотелось. Поэтому он просто уплотнил Мантию, бросая своё тело вверх и в сторону. Огненный плевок, насыщенный энергией и к тому же несущий в своей сердцевине какую-то отраву, пронёсся мимо. Крылатый тоже промахнулся, не успев отреагировать на бросок стража. Заложил вираж.

Плюнул.

Эхагес уклонился.

А в следующий миг рванулся втрое быстрее, чтобы избежать физической атаки. Пасситме выдал трюк, возможный лишь для разумного и специально тренировавшегося существа: пролетая под человеком, крылатый перевернулся брюхом вверх и выгнулся, взмахнув огромной когтистой лапой. Цели он не достиг, но Эхагес понял, что лучше удвоить осторожность. И приготовился уйти в Тень — так, на всякий случай.

Дальнейшее стало сплошным затянувшимся кошмаром. Для пасситме. Держа свой ум холодным, а глаза и уши раскрытыми, Эхагес ушёл в необычный, но достаточно простой Танец. Он не атаковал, хотя мог бы уничтожить крылатого в любой момент лёгким усилием воли; он только уходил от атак. В конце концов, целью стража было не убийство, а разговор. Пусть крылатый вымотается, сбросит избыток агрессии, рассуждал он, — может, станет общительнее…

Но пасситме не успел вымотаться.

Когда он понял, что дотянуться до своей слишком ловкой и неутомимой цели не удастся, он сложил крылья и камнем полетел вниз.

Эхагес не сразу осознал, что происходит. В недоумении провожая крылатого взглядом, страж заглянул за край чужого ума. Холод, решимость, гордость…

И понимание. Уже своё собственное, не воспринятое.

— Этого только не хватало!

Бросок вниз, следом за пасситме. Сосредоточение, захват… Крылатый закричал, впервые подавая голос. В его разуме расцвёл ядовитый бутон отчаяния. Проиграл! Проиграл человеку! И даже от позора не избавиться!

— Что за глупости, — фыркнул Эхагес. — Мальчишка!

Едва сказав, понял: нет. Внешних признаков пола пасситме не имеют, да и более глубокие отличия у них не так велики, как у людей, так что спутать самца и самку очень просто. И всё же каким-то образом страж осознал: с ним безуспешно дралась пасситме именно женского рода.